Фильм Временные трудности (2018) смотреть онлайн бесплатно в хорошем HD 1080 / 720 качестве
Олег Ковалев несет по тайге своего шестнадцатилетнего сына инвалида Сашу. Он кладет его на землю. Папа, ты что делаешь? Ничего не делаю, теперь ты делаешь все сам, как договорились. Ползи! Отсюда до дома сто километров.
Флешбэк. Провинциальный город, начало 1970-х. Олег работает мастером в сталелитейном цехе местного металлургического завода. В обеденный перерыв в раздевалке он обнаруживает одного из своих подчиненных спящим в шкафу. Это что? Роботяги отвечают: ну накатил человек немного. Олег недоволен: обед закончен! Всем за работу! Он приказывает пьяному крановщику занять свое рабочее место, его собутыльников отправляет принимать заготовки. Те возмущаются: ты совсем что ли? Олег орет на них: уволю! Ковш с раскаленным металлом угрожающе раскачивается. В цех приходит Николай Волков, работник заводской администрации, друг семьи Ковалевых. Он сообщает Олегу: Ритка родила мальчика, поздравляю.
Николай видит ситуацию на производстве: у вас проблемы что ли? Олег невозмутимо отвечает: никаких проблем, так – временные трудности.
Олег с букетом цветов подъезжает к роддому, входит внутрь. Медсестра пытается его остановить: мужчина, сюда нельзя, это же реанимация. Из реанимационной палаты выходит врач. Олег спрашивает его: что с моим ребенком? При родах возникли сложности, ребенка удалось спасти, но родовая травма привела к повреждению в коре головного мозга, велика вероятность развития ДЦП. Кто в этом виноват? Никто, такими рождается два ребенка из тысячи. Что с ним будет дальше? Нарушение работы опорно-двигательного аппарата, косоглазие и другие проблемы. В такой ситуации можно сразу отказаться от ребенка, это нормально, вас за это никто не осудит. Олег молчит, его жена Маргарита плачет.
Через некоторое время Олег забирает жену с новорожденным сыном, которого назвали Сашей, из роддома. Олег усаживает Риту с младенцем в такси: дальше – сами, а я – на завод.
Маленький Саша нуждается в постоянном уходе и комплексном лечении.
Родители делают все возможное: водят его на массаж, на занятия лечебной гимнастикой. Для самого мальчика это очень мучительные процедуры. К примеру, ему трудно тянуть руку к игрушке. Саша плачет. Врач требует: тянем! Олег, наблюдающий за этим, говорит: так до нее – как до горизонта, тут и здоровому-то не справиться. Врач спокойно возражает: а почему вы решили, что у него другой горизонт? Он для всех один.
Перед Новым годом Николай в костюме Деда Мороза приносит Ковалевым инвалидное кресло, которое ему удалось выбить через профком. Маргарита радуется, Саше так будет удобней. Олег против: профессора, знахарки колдуны – зря все это было? Они с женой спорят. Олег выкатывает сына на лестничную клетку, показывает на ступеньки: а гулять ты как будешь? Рита слышит грохот, выбегает из квартиры: что ты с ним сделал? Пока ничего. Саша стоит рядом с отцом, кресло спущено вниз по лестнице. Рита переживает: зачем ты его мучаешь? Это бесполезно. Мы старались, у нас не получилось. Так все живут.
Олег непреклонен: все – своими ногами ходят.
Олег заставляет сына все делать самостоятельно, не позволяет жене помогать ему. Рита недоумевает: почему? Ведь я всегда буду с ним рядом. Олег заявляет: он будет жить с нами, пока не вырастет, потом пинка под зад, и пусть все делает сам, как настоящий мужик.
Саша любит читать. Но чтобы взять книжку, ему приходится подтягивать к себе детские качели, на которых она лежит. Этим самодельным тренажером Олег велит мальчику пользоваться постоянно.
Выходной день. Мужчины играют во дворе в домино, рядом гуляют их дети, в числе которых Саша, он на костылях. Николай задает всем по очереди детям вопрос: кем хочешь стать, когда вырастешь? Отпускает шутливые комментарии, когда те называют выбранные профессии. Олег интересуется: а почему моего пацана не спрашиваешь? Так он же у тебя особенный, не такой, как все. Олег злится: ты думаешь, он не сумеет, как ты, штаны на заднице протирать, пока все остальные работают? Санек, пошли домой! Олег входит в подъезд.
Саша остается снаружи, он никак не может справится с тяжелой дверью, кричит: папа, папа! Олег не отзывается, терпеливо ждет сына у лестницы. Наконец, дверь отворяется. Это вернулась домой Рита, она помогает сыну войти. Олег останавливает Сашу: с этого дня ты сам будешь себя обслуживать, маме помогать. Если ты что-нибудь забудешь, я тебе напомню. Ты такой же, как все. Это не болезнь, а временные трудности. Иди домой! Саша прилагает массу усилий, чтобы подняться на костылях вверх по лестнице.
Ковалевы обедают. У Саши падает на пол ложка. Олег говорит жене: он сам поднимет и помоет, или пусть грязной ест. Для Саши это очень трудная задача, но он ее выполняет. Когда сын снова усаживается за стол и продолжает есть суп, отец делает ему еще одно замечание: не чавкай.
Ковалевы собираются в кино. Саша должен сам завязать шнурки на своих ботинках. Родители выходят из квартиры. Сашины пальцы не слушаются его, мальчик мается со шнурками битый час, по его щекам текут слезы. Возвращаются родители: можешь не завязывать, мы все равно уже опоздали.
Саша читает книгу. К дому подъезжает мусорная машина. Отец интересуется: про мусор помнишь? Пока Саша спускается по лестнице, мусоровоз уезжает. Мальчик возвращается домой с полным ведром. Олег вываливает все его содержимое на постель сына. Рита возмущается: ты больной что ли? Тебя самого лечить нужно.
Маргарита подает документы Саши в школу для детей-инвалидов. В кабинет главного врача учебно-медицинского учреждения врывается Олег: где свидетельство о рождении? Мой ребенок будет учиться в обычной школе! Врач сокрушается: с таким тяжелым диагнозом это невозможно. Вы погубить ребенка хотите? На улице между Ритой и Олегом разгорается ссора, переходящая в потасовку. Наблюдающий за этим Саша кричит: не трогай маму! Мальчик замахивается на отца костылем.
В школе сверстники дразнят и издеваются над Сашей. Однажды его подвешивают за шкирку на вешалку в раздевалке, Саша не может оттуда слезть.
Урок математики в четвертом классе. Идет контрольная. Классная руководительница Татьяна Федоровна замечает, что Саша Ковалев тайком читает книгу, пряча ее под партой.
Она подзывает ученика к себе. Что у тебя? «Граф Монте-Кристо»? Тебе заняться больше нечем? Но я уже всю контрольную сделал. Сейчас проверим. Учительница берет листок с выполненным заданием. Ты сам это сделал? Но мы же еще не проходили переменные. А я уже весь учебник прочел. И чем ты собираешься заниматься до конца учебного года?
Спустя некоторое время в Саше, который во время перемены остался в классе один, подходит Татьяна Федоровна. Ты тоже хочешь убежать? Саша кивает. Могу стать твоим аббатом Фариа. Учительница протягивает мальчику учебник математики за пятый класс. Она начинает заниматься с Сашей дополнительно. Дома мальчик усиленно делает гимнастику, подтягивается на турнике, ежедневно выносит мусор.
Во время урока в класс, где учится Саша, входит директор школы. У меня прекрасная новость. Это просто сенсация! Где Ковалев? Он стал победителем всесоюзной олимпиады по математике для учащихся шестых классов. За это он награждается поездкой в «Артек».
Родители провожают Сашу к поезду.
Мама дает последние наставления. На вокзал приходит Татьяна Федоровна. Она говорит Саше: ты не такой, как все, ты очень одаренный и талантливый мальчик. Ну что, получилось у тебя убежать? Саша улыбается.
Саша прибывает в Симферополь. Оттуда пионеров автобусом должны доставить в лагерь. Последним появляется Саша Ковалев. Пионервожатая сверяется со списком, приглашает его занять свое место. Что заскучали? Скоро вы увидите то, что навсегда изменит вашу жизнь. Дети дружным хором поют песню «Крылатые качели». Вожатая протягивает Саше пионерский барабан. Тот с восторгом смотрит на пейзажи, проносящиеся за окном, он чувствует себя счастливым.
По прибытии в «Артек» дети шумной гурьбой выгружаются из автобуса. Вожатая объявляет построение. Местный чиновник замечает Сашу. Это что такое? Таких сюда нельзя, в СССР инвалидов нет. Как мы его иностранцам покажем? Немедленно отправляйте его обратно. Вожатая вынуждена подчиниться. Она подходит к Саше: малыш, дело не в тебе, просто люди очень трусливые, а ты сильный и смелый, ты всех победишь.
Девушка снимает со своей шеи артековский галстук, повязывает его Саше: это не обычный галстук, им награждают только самых достойных. И запомни: ты был в «Артеке»!
Саша едет обратно в купе. Его попутчики – артековцы с прошлой смены. Саша молча лежит на своей полке, ни с кем не разговаривает. Ночью ему снится кошмар. Он вынужден убегать от надвигающегося на него поезда. К утру Саше в голову приходит идея. Его попутчикам кажется забавным изображать из себя инвалидов. Они по очереди пользуются Сашиными костылями, чтобы ходить в туалет. За это они готовы отдать разные сувениры, которые везут из лагеря.
В родном городе Саша приходит домой к Татьяне Федоровне: с побегом не получилось, помогите мне спрятаться. Учительница сначала хочет позвонить родителям Саши, но потом соглашается скрыть его внезапное возвращение. Первого сентября на торжественном общешкольном собрании Саша делает доклад о том, как он побывал в «Артеке».
Вскоре Саша находит способ избежать издевательств со стороны сверстников.
Он за деньги делает домашние задания, контрольные, рефераты всем желающим – даже старшеклассникам.
Саша оканчивает школу. Он участвует в репетиции школьного ансамбля в качестве ударника, когда его вызывают в кабинет директора. Там уже находится его отец. Разражается скандал. Саша Ковалев систематически торговал рефератами и контрольными, поэтому о золотой медали не может быть и речи. Аттестат, конечно, ему выдадут, а вот ходатайство в МГУ о поступления вне конкурса придется отозвать. Выйдя на улицу, Саша говорит отцу: я не мог потупить по-другому, поэтому всех перехитрил. Это ты научил меня врать. Ты говорил, что я такой же, как все. Но это никакие не временные трудности. Я – инвалид! А ты – отец инвалида! И на всю жизнь им останешься. Олег с каменным лицом садится в свой автомобиль, заводит мотор. Саша кричит ему: не уезжай! Машина трогается с места. Саша остается один. Он ковыляет по школьному двору, видит, как девушка, в которую он влюблен, целуется с другим. С Сашей случается приступ.
Его словно сбивает с ног поезд из детского кошмара. Он падает на землю, корчится в судорогах. Саша приходит в себя дома. Он слышит, как врач говорит матери: я не смогу ему помочь. Надеяться можно только на чудо.
Разбитого параличом Сашу отвозят к шаманке. Результата никакого. На обратном пути Саша просится в туалет. Олег останавливает машину, берет сына на руки, несет в тайгу, оставляет лежать на земле. Все, дальше сам. Ползи! Саша ползет за отцом. Тот оборачивается: может, на ноги поднимешься? А, забыл, ты же у нас инвалид. Они продолжают продвигаться вглубь тайги. Отец спрашивает сына, который совершенно выбился из сил: убежать решил? От меня не убежишь! Саша в ответ упрямо отвечает: убегу. Они останавливаются на ночлег. Олег разводит костер, укрывает Сашу своим плащом. Когда отец засыпает, Саша скидывает плащ, забирает отцовский топор и уползает прочь. Утром Олег мечется по лесу, ищет пропавшего сына. Он встречает поисковую группу, которую вызвала Рита. Жена спрашивает: где он? Олег признается, что потерял Сашу.
Рита говорит: если с ним что-нибудь случится – я удавлюсь.
Саша ползет по тайге, помогая себе топором, слышит шорох, думает, что это отец идет за ним. Саша кричит: пошел вон! Мне не нужна твоя помощь! Из зарослей появляется медведь. Саше удается подняться на ноги, держась за дерево. Он диким голосом кричит на медведя, грозит ему топором. Зверь удаляется восвояси. Через некоторое время спасатели на вертолете обнаруживают Сашу, сидящего на краю поля.
Саша уезжает в Москву, он сидит в вагоне и машет рукой стоящей на перроне матери: иди уже. Подходит отец: окно открой, поговорим. Саша резко опускает шторку, чтобы не видеть его.
Проходит пятнадцать лет. Александр готовится выйти на сцену крупнейшего бизнес-форума в мире, где его собрались послушать 20 тысяч человек. Он садится за ударную установку и начинает свое выступление. Меня зовут Александр Ковалев. Я родился – и сразу умер. Асфиксия. Врачи спасли, но поставили диагноз – ДЦП. Встать с постели, сделать шаг и взять ложку для меня было проблемой.
Но к восьми годам я ее решил. И я пошел. И побежал. Но бегал я недолго, в шестнадцать лет меня парализовало. Врачи сказали моей маме, что мое тело никогда не встанет с постели. Я понимал, что у меня проблема. Но ее я тоже решил. Я – лучший бизнес-консультант страны. После всех тех проблем, которые я пережил в своей жизни, я надеюсь, вы понимаете, как я отношусь к вашим. Для меня их нет.
После выступления Александр делает предложение своему референту – красавице Полине, дарит ей обручальное кольцо. В гримерку к нему приходит дядя Коля – Николай Волков, говорит, что присутствовал на его семинаре. Он под большим впечатлением. Александр знакомит его со своей невестой. Николай предлагает отметить это радостное событие. Во время вечеринки, которая проходит на катере, Николай сообщает, что их завод могут закрыть. Работникам давно не выплачивают зарплату, заказов нет. На предприятие нашелся покупатель – заместитель мэра, Роберт. Но генеральный директор категорически против, говорит, сами справимся.
Эту должность сейчас занимает отец Александра. Николай просит, чтобы Саша стал кризисным управляющим, ему за это хорошо заплатят. Тот соглашается.
Александр и Полина приезжают в родной город Александра. Он убеждает акционеров, что для спасения предприятия необходимо подписать договор с московскими инвесторами. Не согласен с этим только Олег Ковалев, он просит Александра о разговоре с глазу на глаз. Отец и сын выходят в коридор. Ты хочешь угробить завод? Я его спасаю. У меня есть свой план. Чудес не бывает. Чего ты добиваешься? Спасаю завод – от тебя. Понял: это личное. Хочешь, чтобы я извинился – за детство, за коляску, за тайгу? Олег встает перед сыном на колени: прости меня! Эту сцену наблюдает Полина.
В конце рабочего дня Олег остается у себя в кабинете. Александр везет Полину в гости к матери. Рита с невестой сына организуют застолье. Мать говорит, что ей очень не хватает таких вот семейных посиделок, она живет лишь воспоминаниями. Александр утверждает, что его воспоминания не очень приятные.
Отец меня ненавидел. Даже не представляешь, как мне было сложно. Мать возражает: а ему было легко? Знаешь, я жизни только один раз видела настоящую любовь. Это как папа тебя любил. Сколько раз я уже готова была сдаться, а он – ни разу! Раздается телефонный звонок, Рита выходит из комнаты. Полина спрашивает: так это твой отец стоял перед тобой на коленях? Ты считаешь, он этого заслужил? Ты не знаешь его. Мне кажется, я тебя не знаю. Возвращается побледневшая Рита: соседка звонила, на заводе пожар.
Александр мчится к месту пожара. Николай стоит в отдалении, наблюдает. Александр возмущается, что пожарные работают спустя рукава. Успокойся, все под контролем, они действуют согласно инструкции. Но без литейного цеха нам не выполнить условия контракта! Николай утверждает, что это даже к лучшему. Пусть горит, потом на этом месте построим торговый центр. Ты разве еще ничего не понял? Так все и было задумано. Пожарные сообщают, что в здании находится человек. Это Олег Ковалев. У Александра от ярости и бессилия темнеет в глазах.
Он вспоминает как отец однажды сказал ему: я никогда не заставляю тебя делать то, что ты не можешь, а только то, чего ты боишься. Не бойся, сын! Александр бросается в горящее здание. Он находит помещение, где заперт его отец, открывает дверь. Олег, увидев сына, усмехается: нормальную вы с Робертом реконструкцию придумали. Александр и Олег Ковалевы вместе покидают пылающий цех, выходят наружу.
Спустя некоторое время на собрании акционеров Александр отчитывается: нам удалось привлечь дополнительных инвесторов, мы выполним условия контракта в полном объеме. Роберт толкает в бок Николая: что я буду делать с этим металлоломом? Иди, нагибай их. Тот отвечает: нагнуть никого не получится, кроме тебя.
Александр и Олег выходят с работы. Сын говорит отцу: скоро мне потребуется ваша с мамой помощь, Полина беременна. Олег улыбается: ты мне это доверишь? Да.
Рассказы финалистов второго сезона конкурса
Дудко Мария. Ключи
Так.
.. Тик… Так…
Голос старых напольных часов из прихожей уже встречал меня, а я никак не мог открыть дверь. Ну где же эти ключи?… Неужели, потерялись? Только этого не хватало, и так день не задался!.. А, нет, вот же…
Часы пробили восемь, когда я ступил на скрипучий паркет прихожей. Как я соскучился по тишине своей квартирки! Хотелось просто развалиться на потёртом диванчике, да так и пролежать до утра… Но вместо этого я поплёлся к компьютеру. Пока старенький агрегат, доставшийся по наследству от динозавров, включался, я заварил себе кофе. Сегодня понадобится не одна кружка. Статья за ночь, а вдохновения с гулькин нос. Еще и на работе сокращениями грозят. Нельзя затягивать, а то увольнения не избежать. И ещё блог не плохо бы обновить, а то скоро последние подписчики разбегутся. Эх…
Работал я в редакции одного журнальчика, что в нашем районе, да и в городе в общем, был вполне востребован. Редактор — Федот Степанович — всегда только лучшее в печать пускал.
Лучшее.
Да. Это значит не меня. Почему-то в последнее время моя писанина совсем не впечатляла. Даже меня самого. Честно, не удивлён. Похоже, я потерял искру, как будто писать нечего было. Смешно как-то: живу в мегаполисе, где каждый день что-то случается, а гляжу как в пустоту. Чужие проблемы переставали волновать, каждый здесь — капля в море. Вот и новости у меня серые, чужие, далёкие и не нужные, в общем то, никому.
О чём я писал? Как я тогда ещё думал, о важном. О вечном, в какой-то степени. Я заметил, что люди кругом так закрылись, что словно перестали видеть друг друга, не то, что чувствовать и понимать. Каждый в какой-то миг уходит в себя и теряет ключ от двери, в которую вошёл. Запирает сердце. Надевает маску. Безразличную. И молча идёт по серым камням мостовой…
Просто хотелось, чтобы услышали… Думал, стану ключиком к миру по эту сторону маски. Помогу нуждающимся своим словом, научу людей слушать и слышать, мир спасу… Но, кажется, что-то пошло не так. И теперь… Теперь не знаю даже, как себя то спасти.
Вот и в ответ получаю плач рвущейся бумаги и знаменитое последние предупреждение из уст Федота Степаныча. Последний шанс. Завтра не приду с сенсацией — всё. Что ж… Похоже, пришла пора забыть на время о своих рассуждениях и погрузиться в мир человеческих интриг. Написать то, что будут читать. То, чего от меня ждут. Нет, не так. Что ждут от статьи в нашем журнале.
О чём шумят нынче каменные джунгли? Что несёт ветер перемен по их заасфальтированным тропам? Самой обсуждаемой темой стала череда странных смертей, впрочем, как это и бывает обычно. Вот уже долгое время один за другим погибают взятые под стражу преступники. Самые разные: от простых карманщиков до почти убийц, взрослые и совсем ещё подростки четырнадцати лет. Большинству из них ещё даже не вынесли приговор. И диагноз у всех один — отравление. А чем — пока загадка. Это происходило с некоторой периодичностью в разных районах города, но чаще всего именно в нашем отделении полиции. И, по чистой случайности, как раз там работал никто иной, как мой старший брат — офицер Юрий Дискарин.
Как пригодилась бы мне его помощь сейчас… Но нет. С братом мы не ладим. И никогда не ладили. Так повелось… Наверное, мы просто слишком разные. Юрик скрытный, недоверчивый. Он никогда и ничего не рассказывал мне, предпочитал всё делать сам, и я чувствовал, что совсем ему не нужен. Я же, должно быть, слегка завидовал брату. Он успешен, просто гордость семьи, а я хватаюсь за последний шанс остаться на работе.
…Хватаюсь за последний шанс остаться на работе. Хотя… Можно попробовать разузнать о громком деле из первых уст, так сказать. Подобное, наверняка, заинтересовало бы Федота Степаныча, но придется обратиться за помощью к брату. Ага… И в очередной раз стать неудачником в глазах целого рода. Черта с два! Даже ради работы я не стану просить о помощи этого человека!
Ну, ничего. Я подготовился, собрал материалы, теперь напишу и спасён! Справлюсь сам. Успеть бы до утра…
ТРЯМ!!!
Звук застал меня врасплох. То был сигнал, что кончился завод, от старых часиков в коридоре.
Дело поправимое. Я встал, подошёл к часам, открыл крышку и привычным жестом потянулся к ключу. Только вот ключа то как раз и не было. Что за странное дело? В своём доме я ценил порядок, а такие вот казусы просто выбивали из колеи… Что мне теперь, искать этот потерявшийся ключик? Придётся, похоже…
Кинув грустный взгляд на компьютер, я стал припоминать, куда мог сунуть эту старую железку. Вот я уже облазил несколько полок, заглянул в ящики и…
Это что такое? В комоде лежал конверт. И, если ключ от заводящего механизма я готов был увидеть среди носков, с моей то рассеянностью, то вот странного послания уж никак. Хотя, может я слишком наивен? Ой, что-то не нравится мне это всё…
Конверт, я, естественно, распечатал и сразу узнал почерк Юрика.
«Не уверен, что за мной не следили. Загляни в почту. Я никогда не забывал про твой день рождения!
Ю.»
Что за шутки? Так и знал, что надо было отобрать у него ключи, когда он переехал! Постойте, что-то на обороте…
«KeyHole4u.
..»
Я ещё раз пробежался глазами по торопливо написанным строчкам. Текст казался лишенным смысла и ни о чём мне не говорил.
Чего это он? Для белены, вроде, не сезон… На всякий случай я сверился с календарём и убедился, что день рождения у меня не сегодня и даже не в ближайшие дни. Вразумительно выглядела лишь просьба проверить почту.
На что только я время трачу? Прежде, чем моя рука успела закрыть текстовый редактор, выплывшее окошко осведомилось, точно ли я хочу это сделать. Вот, даже оно издевается…
На почту мне и правда прилетело одно письмецо. Ну и спрашивается, зачем Юрику это: вторгаться в мой дом со странной запиской и одновременно чирикать в интернете? В конце концов, не проще ли позвонить? Конечно, я бы не прыгал от восторга, когда бы что-то заставило нашу звездочку снизойти до простых смертных, но зачем изобретать велосипед?
Так думал я, попивая уже остывший кофе в ожидании загрузки текста. Наконец, перед моими глазами замаячили такие строки:
«Здравствуй, Егор.
Знаю, ты будешь удивлён моему письму, но я не стал бы тебя беспокоить, не будь всё действительно серьёзно. Я хотел позвонить, но на моём новом телефоне не оказалось твоего номера. Мой же номер остался неизменным, если тебя это интересует…
Перехожу к делу. Нам надо поговорить. Но разговор должен пройти с глазу на глаз. Приезжай сегодня в девять на перекрёсток Псковской и Мясной, там, во дворе дома 26, я буду тебя ждать.
Речь пойдёт о серии смертей заключённых. Поправка, о серии убийств… Я подумал, это может тебя заинтересовать, объясню всё при встрече, если, конечно, ты явишься…
Егор, брат, я знаю, мы потеряли связь, и в том я вижу и свою вину. Но прошу тебя один единственный раз мне поверить. Ты — мой последний ключ к надежде. Я рассчитываю, что ты прочтёшь это письмо и придёшь.
Твой брат Юрий Дискарин»
Мда…
Всё чудесатее и чудесатее, как говорила героиня одной известной сказки…
Я перечитал сообщение несколько раз, чтобы убедиться, что действительно перестал что-либо понимать.
Кроме, пожалуй, того, что во всём этом деле кроется какая-то тайна, а Юрка для меня сейчас — ключ ко всем ответам. К тому же, раз уж он сам вызывает меня на разговор, то я не премину случаем взять интервью у ведущего следствие… Если это, конечно, не дурацкая попытка пошутить… Но вряд ли он стал бы писать мне ради забавы.
И что, теперь снова под дождь, да?.. Только ведь домой пришел! Ладно, быстренько разберусь, и ещё часиков шесть на статью у меня будет… Я бросил взгляд на часы, запоздало вспомнив, что это бессмысленно. На телефон приходит очередное рекламное сообщение, услужливо подсказывая, что нужно выходить, если хочу успеть на встречу. Погасив только-только проснувшийся монитор и резко схватив еще не просохший после дневной прогулки плащ, я выскочил в подъезд.
Только у машины я самую малость помедлил. А не слишком ли легко я в это вписываюсь? Ещё пару минут назад я был уверен, что ради брата не пошевелю и бровью, а ради самого себя не стану связываться с ним. Что сделало со мной это сообщение?
Оно наполнило меня чувством собственной важности.
Наконец от меня что-то зависело, от одного меня! Вероятно, мной двигало желание доказать, что я чего-то стою… Только вот признавать такие мотивы не хотелось. От этого в голове засела непонятная досада, но её я упорно объяснял только потраченным временем, отнятым у написания статьи.
Остановившись в условленном месте, я посмотрел на часы. Еще целых пять минут… Можно было позднее выйти, хотя… как будто это мне бы что-то дало. Кругом никого похожего на Юрия.
На улице царил неприятный, мерзкий туман. Я прятался от него в машине.
Солнце давно село за тучами, и город зажёг свои огни. Фонари, не звёзды. Я иногда думал о том, как не хватало этому шумному миру звёзд. Каждая из них уникальна, хоть их и миллиарды в темноте неба. Так и с людьми, разве нет? Но мы почти нарочно забываем о том, потому прячемся от осуждающих горящих взглядов из глубины необъятного.
И только сейчас мелькнула в голове мысль: как часто я сам думаю о других? Казалось бы, постоянно…
От философских размышлений я отвлёкся, чтобы глянуть на время.
Пять минут. В поле зрения никого даже человекообразного, двор пустовал.
Десять… Проверяю телефон, почту. Ни строчки об опоздании.
Двадцать! Не, ну это уже не серьёзно! Не стоило мне приезжать… Нервно набираю номер, готовлю уничтожительную речь. В ответ доносятся лишь долгие гудки. Ладно… Подождем… Мало ли что. У него тоже работа… Попытка успокоиться, кажется, работает, пока не вспоминаю об этой треклятой вообще не начатой статье! Где этого дурня черти носят?!
«Жду еще пятнадцать минут и уезжаю» — злобно набираю сообщение и яростно нажимаю «Отправить».
Время уходит, а сообщение даже не прочитано! Двадцать пять минут… тридцать… Все еще тишина. Дольше ждать нет смысла.
Для очистки совести снова звоню. Из трубки доносится мелодичный женский голос:
— Аппарат вызываемого абонента выключен или находится вне зоны действия сети… — произносит дама, неспешно повторяя фразу на английском.
— Чтоб тебя!.. — раздражённо шипя, бросаю телефон на соседнее сиденье.
— Так… Ладно… Я предупреждал, я ждал… ждал дольше, чем обещал. Теперь с чистой совестью можно и домой.
Глядя на дорогу, я с удивлением обнаружил, что не столько злюсь, сколько нервничаю. Это бесило еще сильнее…
***
Времени на работу оставалось все меньше, а я продолжал мерить шагами квартиру. Обычно такой спокойный скрип половиц сейчас всеми силами измывался над моим бедным слухом. Отнюдь не статья занимала мои мысли, несмотря на то что мне не простят, если запорю такой материал…
Медленно текли минуты. Я их ощущал даже без привычного тиканья часов. Ладно. Буду откровенен с собой, ибо сил моих больше нет, а потом за работу! Всё это странно! Что именно? То, что я не смог дозвониться. Юра телефон не выключает и старательно следит за его зарядом, он всегда должен быть на связи, не мне ли, как брату, об этом знать. Ещё и эта строчка из той записки, не случайно же она самая первая…
Так… без паники. Какого лешего этот болван вообще так по-хозяйски обосновался в моей голове?! Всякое бывает.
Всё! Статья. Только статья.
Усилием воли мне удалось сесть перед монитором и даже написать пару строк, прежде чем вновь погрузился в раздумья. И всё-таки… что могло случиться?..
***
Дни мчались как часы, но не мои. Ключ я так и не нашел, да и не пытался, по правде с того вечера. Они так и застыли, показывая половину девятого, будто тот день еще не прошел. На работу я на следующее утро так и не вышел. Сам не верю… как я мог поставить на алтарь все ради человека, которому смертельно завидовал, об исчезновении которого мечтал… того, кого знал всю жизнь и с кем всё же был связан незримо?!..
А квартира! Ох… видел бы прежний я, во что превратился мой храм уюта… впрочем, он бы сразу застрелился, оставив после себя лишь мрачную эстетику разбитого творца… Все столы были заставлены грязными кружками и упаковками от фастфуда. Весь пол в следах обуви. Тут и там лежали педантично составленные мной списки тех, с кем мог общаться мой брат, куда он мог пойти, кто мог желать ему зла.
..
Только всё это было уже не важно…
« — Егор Дискарин? — послышался из моего телефона этим утром спокойный мужской голос.
— Да. — нервно ответил я.
— Вас из полиции беспокоят, — моё сердце грозило сломать грудную клетку. Должно быть, от стресса и недосыпа… А в голове тем временем: «Хоть бы нашли…».
— Ваш брат найден сегодня в полдень, — небольшая пауза, будто для осознания сказанного, — Он мёртв. Обстоятельства смерти выясняются. — так же спокойно, как ни в чем не бывало продолжает человек на другом конце провода. — Приносим свои соболезнования. Сегодня вам следует явиться в отделение…»
Дальше шли инструкции и редкие вопросы, на которые я отвечал что-то вроде «да», «нет» и «понятно». Бойся своих желаний. Нашли…
Следующие полдня я провёл в том самом отделении. Какие-то бумаги, какие-то формальности, похороны… И разговор.
Из той беседы я узнал нечто, что меня поразило. Юру подозревали.
Говорили, мол, это он убивал заключённых, подсовывая им яд в еду или что-то вроде того. Доказательств было не много, поэтому его только планировали арестовать, но теперь основная версия смерти моего брата — самоубийство во время попытки побега от правосудия. Какая ересь… Но в тот миг я не мог ничего возразить. Ровно как и поверить хоть единому слову.
И вот теперь я вновь вернулся в своё жилище. Опустошённый, с одной лишь мыслью в голове: «его больше нет»…
Что есть слова? Набор букв, набор звуков, ничего более… Но некоторые становятся ключами. Этот ключ с тремя тяжелыми зубцами откроет одну из самых страшных дверей: дверь отчаяния и боли. Может стоило сформулировать как-то мягче? А как? Что это изменило бы? Ключ один, как его не приукрась, и дверь одна, а ты стоишь на пороге. Назад нельзя. И замок поддался. Началось…
Отрешенно окидываю взглядом квартиру, медленно впадая в ярость.
— Черт! — вырывается из груди. Как давно я не произносил это слово, — Черт! — повторяю громче, резко всплеснув руками.
Вся моя армия кружек летит вниз под звон стекла. Сверху их накрывает одеяло исчирканных листов.
— Балбес! Паршивец! Урод! — кричу, себя не помня.
— Посмотри… Взгляни, что ты натворил, мерзавец! Из-за тебя я лишился всего! Вдохновения! Работы! Мечты! Как мне теперь счета оплачивать прикажешь?! Я столько времени на тебя угробил, черт возьми, даже ключ от часов… — молчание резало слух, так что я продолжал кидать пустые фразы, пытаясь выплеснуть всё то, что скопилось внутри меня. Голос срывался, рычал и хрипел, переходил в истерический смех, а я даже не понимал, почему так зол… На себя?
Да… Я завидовал брату по-чёрному! Гордость семьи, большое будущее, офисный авторитет, высокие цели, работа мечты — всё, что хотел слышать о себе, я слышал в адрес Юраши! Я же оставался его младшим братом, всегда вторым, всегда недооценённым. Аксиомой было, что всё даётся ему легко. Но почему-то не приходило в голову, что мы вообще-то братья. Условия у нас были одни и те же. И я как будто слеп, не видел, через что приходилось проходить ему.
И что же я сделал, когда надоело быть тенью? Именно. Воздвиг ту самую стену, стену равнодушия. Мне стало плевать. А в океане стало одной каплей больше. Не Юра закрылся от меня, а я от него. И к чему это привело? «Его больше нет», а я даже не могу с уверенностью сказать, что я не брат убийцы! А всё потому, что не знаю! Не знаю, чем жил он все эти годы, не знаю, что творилось в его душе, не знаю, звал ли он меня, чтоб пресечь слухи на корню, или же покаяться в содеянном последнему хоть каплю родному ему существу, пусть и такому мерзкому, как я… И не узнаю, видимо, уже никогда, мой ключ к этой тайне навсегда потерян… Какой же я болван… Чего стоят теперь все мои рассуждения о чувствах, о словах, о звёздах, да всё о тех же ключах! Как мог бы я изменить мир, когда сам в себе не умел отыскать тех пороков, в которых упрекал человечество?! Вот, почему мои статьи не читались. Меняя мир, начни с себя, а ни то всё — пустые слова. Серые, чужие, далёкие и не нужные, в общем то, никому… Такие слова не станут ключами… Ключи… Я раз за разом к ним возвращаюсь.
О, этот мир и правда на них помешался! У нас есть ключи от всего, они даже там, где мы и не думаем их найти, ведь они так глубоко вошли в нашу жизнь, что всё теперь держится на них одних, а мы и не замечаем. Да и жизнь сама по себе как постоянный взлом замков! Но важно даже не это. Важно то, что нет ключа, ведущего Оттуда. Именно это придаёт значение всем остальным ключам. Сколько бы ни пытался, я не заведу снова ход времени Юрика, как в старых часах. Но кто знает, от каких дверей, я бы его увёл, если б только был рядом… Жаль, я понял это слишком поздно…
— Никогда больше не сяду писать… — говорил я себе почти в бреду, едва узнавая собственный охрипший голос. После этого я провалился в сон и уже ни о чём не думал.
***
Весь следующий день я провёл почти не вставая. Только к вечеру я кое-как попытался устранить последствия моего вчерашнего помешательства… Но попытка была пресечена на корню, как только на глаза мне попалась та самая записка, что я нашёл среди носков… Удивительно, но всё то время, пока был занят поисками брата, я о ней почти не вспоминал, как о вещи совершенно не несущей в себе смысла.
Но зато с ней было связано столько вопросов! Я перечитал её. Как и ожидалось, ничего нового не появилось… И всё-так… Зачем она была нужна?
Я погрузился в воспоминания о том дне, когда потерял ключ от столь молчаливых в последнюю неделю часиков… Похоже, с того времени я и не включал компьютер… Как он там, мой старичок?
Наследие предков ожидаемо разворчалось и разгуделось на моё длительное отсутствие, но в конце концов смилостивилось и открыло мне страничку моей электронной почты. Письмо Юрика никуда не исчезло. Его я перечитывать не стал. Одно дело записка с неясным текстом, а другое приглашение на встречу, которой не суждено было состояться…
«Загляни в почту…» — эхом раздалось в моих ушах. От внезапной догадки я аж подпрыгнул. Что, если… Этот странный текст на обороте — ничто иное, как логин?..
Какая ерунда… Я снова гонюсь незнамо за чем… Глупое предположение! Но мои руки уже не остановить…
Торопливо выйдя из аккаунта, я вбил символы в соответствующее окошко.
Но нужен пароль… Пароль…Ещё одна глупая мысль… «Я никогда не забывал про твой день рождения!». Ввожу.
На мониторе переменилась всего одна цифра, но я ей не поверил. Не могла эта вечность длиться какую-то жалкую минуту.
— Получилось… — произнёс я, в исступлении глядя в этот светящийся ящик. Другой аккаунт. И только одно письмо.
Вся квартира погрузилась в абсолютное молчание, пока я читал написанное здесь.
«Егор, я знал, что ты разгадаешь моё послание! Выручай, брат! Ты нужен мне, нужен всем нам!
Вот уже несколько месяцев я занят делом о смерти нескольких взятых под стражу преступников. Это не просто смерти, Егор, это убийства. Я уверен, что подобрался очень близко к разгадке. У меня двое главных подозреваемых. Но есть проблема. Оба они — мои коллеги по работе. И я не знаю, действовал ли кто-то из них в одиночку или же сообща. Другими словами, не знаю, кому из полиции могу доверять касаемо этого дела.
И ещё, я замечаю, что за мной наблюдают.
Видимо, злоумышленник чувствует, что я подобрался слишком близко, и вскоре попытается меня устранить. Что ж, это я использую, чтобы точно указать на преступника. Как? О нашей грядущей встрече я рассказал одному. Если я угадал, и он не преступник, то тебе не придётся это читать, я всё расскажу тебе сам. Но, если же я ошибся, и ты всё-таки это читаешь, то, скорее всего, я уже мёртв…
Брат, теперь только тебе под силу раскрыть это дело. И только тебе я могу доверить его. К этому письму я прикреплю документы, в которых собраны мои доказательства, там ты найдёшь подробности плана, все имена, все улики. Опубликуй их в своём журнале, пусть все узнают, и тогда злодеям уже будет некуда деться! Я надеюсь на тебя. Знаю, ты не подведёшь…»
Отчего-то сердце пропустило удар. Брат… Я не подведу!
***
Никогда не говори никогда. Следующие несколько дней я не выпускал из рук клавиатуру. Знаю, обещал ведь себе, за писанину ни-ни, но последний-распоследний разочек! Ради Юрика! Это будет моя самая лучшая статья…
И она правда стала лучшей.
С чего я взял? Просто моего блога не хватило бы для столь важной миссии. Вот и пришлось навестить Федота Степановича. Я едва ли не на коленях просил его прочесть мою работу. Но он всё же прочёл. Прочёл и поместил на первой странице!
Ещё через несколько дней мне снова пришлось прийти в наш отдел полиции. Там, конечно, снова формальности, благодарности, извинения… Но не они меня интересовали. Его арестовали. Я хотел поговорить с ним. С убийцей. Хотел посмотреть ему в глаза. За помощь в раскрытии дела мне даже позволили это.
Меня провели в специальную комнату. Он сидел напротив меня и морозил своим холодным взглядом. Но в глазах не было ничего… Он был… Пуст. Однако заговорил первый.
— Потому что видел, как умирали души, — ответил он на мой вопрос до того, как я успел его задать, — Каждый преступник, которого приводили сюда, не от хорошей жизни ступал на этот путь. Мир обошёлся с ними жестоко. Дико, но для кого-то преступления — всё ещё способ выжить. Не для всех… Но я и говорил не со всеми.
Знаешь, всё почему? Потому что их не слышат, понимаешь? И когда я беседовал с ними в этой самой комнате, им просто хотелось, чтобы их услышали… А я их слушал, наблюдая, как гаснут глаза напротив, и как безнадёжность проникает в самое сердце. Приговор им не вынесли ещё, но они уже не верили, что что-то можно изменить. Изгои человечества. Им оставалось только прятаться в себе и ждать конца. Тогда я давал им ключик к свободе. Ампулу с ядом, как конец всех мучений. Вы не поймёте, должно быть…
— А сейчас, оказавшись на их месте, ты хотел бы того же? — спросил я тихо. Мой собеседник молчал. А я продолжил, — Знаешь, почему? Потому что Оттуда ключика нет. А пока ты жив, всё ещё можно исправить…
Мы говорили с ним ещё не долго, а потом я вышел на улицу. Уже сгущались сумерки и загорались фонари. Ливень бросал осколки звёзд прямо мне под ноги, и они вспыхивали на миг земным человеческим светом, разбиваясь о мокрый асфальт. Я молча шёл по серым камням мостовой, скинув, наконец, безразличную маску.
Капли дождя на моих щеках от чего-то становились солёными. Перед глазами стоял образ Его. Равнодушия. Таким, каким я видел его однажды на Болотной площади — не видящим, не слышащим, неприступным. Источником людских пороков. Мне хотелось от него бежать, и я даже побежал, словно это могло бы помочь. Боже! Кто бы знал, что открывать сердце миру так больно! В мыслях всё ещё звучал диалог с убийцей, а в душе эхом доносился голос брата. Но, если уж прятался от всего этого за стеной безразличия, то только пройдя через эту боль можно вернуться обратно, вновь познать истину. Обиды, убийства, войны… Сколько жизней ещё прольётся, прежде чем каждый из нас победит в себе это зло? Сердца людей закрыты, и ключ потерян. Но что могу поделать я?..
Я думал об этом уже в подъезде, не спеша поднимаясь по лестнице. Быть может… Нет, но я же обещал себе… И всё-таки…
Ключи. Я мог бы превращать слова в ключи. Я мог бы снова писать. Открывать сердца людей и помогать справляться с болью. Нет, в редакцию я больше не вернусь.
Никаких статей. Я напишу книгу. Нельзя мне сейчас замолкать. «Решено!» — подумал я, открывая дверь. Но сначала…
Медленно-медленно поднял я с пола ключик. Отворил стеклянную дверцу. Вставил в скважину. И повернул. Голос старых напольных часов в прихожей снова меня встречал. Говорил же, поправимо…
Тик… Так… Тик…
Почему люди становятся призраками и как с этим справиться
Реклама
Продолжить чтение основного сюжета
Время отправляться на охоту за привидениями.
Credit…Pablo RochatАвтор Adam Popescu
Leer en español
На днях в кофейне произошло что-то странное. Джентльмен в очереди передо мной — лет сорока, в костюме, с плохой прической — заказал латте. «Цельное молоко», — сказал он, прежде чем перейти на половину на половину, а затем на миндальное молоко. — Здесь, — пробормотал он и покачал головой. «Нет.
Идти.»
Я заказал эспрессо. Наши напитки прибыли одновременно, и я взял свой, добавил сахар, сел, пригубил. Латте остался на стойке, бариста снова и снова звала его по имени. Но мужчина в костюме исчез. Зачем кому-то заказывать выпивку и исчезать?
Ghosting — когда кто-то обрывает всякое общение без объяснения причин — похоже, распространяется на все. Большинство из нас думают об этом в контексте цифрового отъезда: друг не отвечает на сообщение или, что еще хуже, любовник, но это происходит во всех социальных обстоятельствах и связано с тем, как мы смотрим на мир.
Попросить выпить, а затем слететь на самолете может показаться не равнозначным отказу от нежелательного романа, но на самом деле это одно и то же. Неудобный? Просто не отвечай. Призрак — это призрак, нечто, что, как мы думаем, существует, но на самом деле его нет. Мы все, наверное, вели себя так, если быть честными. Мы все, вероятно, тоже были призраками, хотя иногда мы, вероятно, не замечали. Это сверхъестественные времена.
На прошлой неделе мы с сестрой поссорились, а ее бойфренд не ответил мне на сообщение — ход микро-призрака.
«Существуют разные уровни призраков», — сказала Венди Уолш, профессор психологии, названная «Люди года» по версии журнала Time в 2017 году за свое разоблачение, которое способствовало продвижению движения #MeToo. Парень моей сестры — это то, что доктор Уолш называет легким призраком. Средний вес — это когда вы встречались с человеком несколько раз и занимаетесь глубоким избеганием, что еще больше ранит его чувства. «Третья волна — это тяжелый вес, когда вы вступили в сексуальные отношения и уходите, ослепляя другого».
Темп современной жизни не позволяет поддерживать дружеские отношения в реальной жизни; на самом деле невозможно дружить со всеми, с кем вы якобы симпатизируете в Интернете. (Вот хороший тест: сколько ваших друзей на Facebook настоящие? Если вы встретили кого-то один раз, и теперь они в вашей ленте на всю жизнь, избавьтесь от них! Если дружба кажется слишком сложной, возможно, это так.
, Хорошие не должны казаться рутиной в вашем списке дел или что одна сторона делает все общение). Иногда лучше всего отпустить кого-то, даже если вы когда-то были близки. Расставание может быть естественной эволюцией дружбы; то же самое для влюбленных, еще более трогательный дискурс. Но важно то, как вы отпускаете.
Исследования показали, что любое социальное неприятие активирует в мозгу те же болевые пути, что и физическая боль, а это означает, что между неприятием и болью существует биологическая связь. Это касается друзей, партнеров и, если у него есть чувства, этого одинокого латте.
Оставаться на связи с другими превратилось в навык выживания человека. В нашем мозгу есть так называемая система социального мониторинга, которая использует настроение, людей и сигналы окружающей среды, чтобы научить нас реагировать в зависимости от ситуации. Но когда вас преследуют, закрытия нет, поэтому вы подвергаете сомнению себя и выбор, который саботирует самооценку и самоуважение.
Эта двусмысленность, по словам психолога Дженнис Вилхауэр, является настоящим кинжалом. Она называет привидение формой молчаливого лечения, похожей на эмоциональную жестокость (согласно многочисленным исследованиям, причиняемую им боль можно лечить тайленолом). Итак, как вы избегаете этого в первую очередь?
«Ну, я думаю, что я особенно разборчив в том, с кем я обычно общаюсь», — сказал доктор Вилхауэр, бывший руководитель психотерапевтической программы Медицинского центра Cedars-Sinai в Лос-Анджелесе. «Вы можете заранее понять, с каким человеком имеете дело».
Контрольного списка нет, но наблюдение за тем, как люди относятся к другим, является хорошим индикатором.
«Привидение во многом зависит от уровня комфорта человека и от того, как он справляется со своими эмоциями», — добавила она. «Многие люди ожидают, что разговор о том, что они чувствуют, приведет к конфронтации. Это ментальное ожидание заставляет людей избегать вещей, которые доставляют им дискомфорт».
Когда дело доходит до сложных отношений, простота и простота выбора заставляют нас эмоционально оцепенеть, говорит доктор Вилхауэр.
«В мире свиданий, где люди встречают много людей за пределами их круга общения, это создает ощущение, что у вас нет большой ответственности, если вы кого-то призраком», — сказала она. «Их друзья не знают ваших друзей, так что это легко сделать, если вы больше никогда не столкнетесь с ними в реальной жизни».
По словам доктора Вилхауэра, состоящего в длительных отношениях, начавшихся на сайте знакомств, обратная сторона — это подмножество населения, которое ищет настоящую связь.
«Люди жаждут подлинности, — сказала она. Для тех, кто ищет любовь в онлайн-эмоциональных эхо-камерах, «чем больше вы встречаетесь, чем больше вы чувствуете себя безуспешно, тем больше вы разочаровываетесь».
Она добавила: «Быть уязвимым — это главное, что создает близость между людьми, и если вы постоянно беспокоитесь о том, что вам причинят боль, вы не сможете быть уязвимым, и это повлияет на качество связи».
Этот страх является той же самой причиной, по которой так много призраков, говорит Гили Фридман, изучающая язык отказов в Колледже Святой Марии в Мэриленде. Один из советов, который она дает, когда вы допустили ошибку и кого-то застали врасплох, — это не говорить «извините». Почему? По ее словам, это только огорчает пострадавшую сторону.
В статье 2018 года доктор Фридман обнаружил, что призраки во многом связаны с тем, как мы думаем о своем будущем — или с тем, думаем ли мы, что наш партнер — «единственный», что является вопросом веры или судьбы. Либо кто-то верит, что отношения могут развиваться, либо он ищет архетипического партнера (которого обычно называют родственной душой).
«Люди с более сильными убеждениями в судьбе чаще становятся призраками», — сказала она. «Если ты с кем-то и понимаешь, что он не для меня, ты подумаешь, что прилагать усилия не так уж и много, и ты исчезнешь. Эти люди верят, что отношения либо сложатся, либо нет».
Люди с менее фиксированным мышлением меньше проявляют чувство беспомощности и проявляют себя в конфликтах с романтическими партнерами.
Самая нелогичная находка в ее работе?
«Кажется, люди думали, что призрак в дружбе более приемлем, чем в романтических отношениях, независимо от судьбы или веры в рост», — сказал доктор Фридман. «Мы думаем о дружбе как об этих длительных отношениях, которые обеспечивают социальную поддержку, и интересно думать, что люди говорят, что это немного лучше, если вы делаете это в дружбе. То, как вы смотрите на отношения, влияет на то, как вы смотрите на призраков».
«Очень важно помнить, что если кто-то привидит вас, то его поведение говорит о нем больше, чем о вас», — сказал доктор Вилхауэр. «Это около их дискомфорта. Вы должны продолжать попытки».
Один из способов избежать этого цикла — изменить то, как мы отвергаем людей, предлагает доктор Фридман.
Не извиняйся, сказала она, но будь честен в отношении границ, будь то поход с кем-то в кино или остаток жизни вместе. Просто будь настоящим.
«Хорошая золотая середина — это явно отвергнуть кого-то и сказать ему «нет», а не «извините», — сказала она.
Это может показаться резким, но это лучше, чем оставаться в подвешенном состоянии. Возможно, поэтому так много людей, которые встречаются на свиданиях, не понимают намека и продолжают писать. Этот остракизм ведет к гневу, разочарованию и дальнейшему отчуждению.
«Если вы извиняетесь, вы навязываете социальную норму, и если вы говорите «извините», вполне нормально сказать: «Все в порядке, я прощаю вас», — сказала она.
Риск рассказать кому-то о том, что вы на самом деле чувствуете, даже если это не то, что он хочет услышать, имеет свои преимущества. Самоуважение, стресс, кровяное давление, проведение большего количества времени с людьми, которые вам небезразличны. И возвращение этого времени открывает путь к самопознанию. Может быть, вы обнаружите, что больше всего вас удовлетворяет природа, которая стимулирует альфа-волны мозга, подпитывает творческий потенциал и уменьшает депрессию (мое личное решение).
Перспектива может быть хорошим путем к сочувствию, сказал доктор Уолш.
Наша культура всегда на связи подорвала большую часть эмпатии, поэтому мы обнаруживаем, что наступаем на чувства друг друга. Тем не менее, несмотря на весь выбор, мы все еще ищем связи. Сила Интернета и его легкость в разрушении нашей жизни будут только расти. То, как мы используем этот интоксикант, определяет его воздействие.
«Мы привязаны друг к другу, — сказал доктор Уолш. «Феномен любви, наш величайший наркотик и заблуждение, развился для того, чтобы два человека сошлись и завели потомство. Великие выжившие будут теми, кто все же поймет любовь».
Адам Попеску — писатель из Лос-Анджелеса, чей дебютный роман « Нима », основанный на репортаже BBC с горы Эверест, публикуется в мае. Следуйте за ним @ adampopescu .
Послание президента Эндрю Джексона Конгрессу «О переселении индейцев» (1830)
Увеличить Ссылка для скачивания
Образец цитирования: Послание президента Эндрю Джексона Конгрессу «О переселении индейцев»; 06.
12.1830; Президентские послания, 1789–1875 гг.; Отчеты Сената США, Record Group 46; Здание Национального архива, Вашингтон, округ Колумбия.
Просмотреть все страницы в каталоге Национального архива
Просмотреть стенограмму
6 декабря 1830 года в своем ежегодном послании Конгрессу президент Эндрю Джексон проинформировал Конгресс о ходе переселения индейских племен, живущих к востоку от реки Миссисипи, на запад.
В начале 1800-х годов спрос Америки на земли индейских народов увеличился, и усилилась тенденция к вытеснению американских индейцев дальше на запад. Первый важный шаг к переселению американских индейцев был сделан, когда Конгресс принял, а президент Эндрю Джексон подписал Закон о переселении индейцев от 28 мая 1830 г.
Закон уполномочил президента заключать договоры о выселении с индейскими племенами, проживающими к востоку от реки Миссисипи, прежде всего в штатах Джорджия, Теннесси, Алабама, Миссисипи, Северная Каролина и других.
Цель состояла в том, чтобы выселить всех американских индейцев, проживающих в существующих штатах и территориях, и отправить их на незаселенные земли на западе.
В своем послании от 6 декабря 1830 года президент Джексон проинформировал Конгресс о ходе удаления, заявив: «Мне доставляет удовольствие объявить Конгрессу, что доброжелательная политика правительства, неуклонно проводимая в течение почти тридцати лет, в отношении к выселению индейцев за пределы белых поселений приближается к счастливому завершению».
Джексон заявил, что удаление «неизмеримо укрепит юго-западную границу». По его словам, очистка Алабамы и Миссисипи от их индейского населения «позволит этим штатам быстро увеличить население, богатство и власть».
К концу президентства Джексона его администрация заключила почти 70 договоров о выселении. Это привело к переселению почти 50 000 восточных индейцев на территорию Индии, которая позже стала восточной Оклахомой. Это открыло 25 миллионов акров восточных земель для белых поселений и, поскольку основная часть земли находилась на юге Америки, для распространения рабства.
Пожалуй, самый известный договор, Нью-Эхотский договор, ратифицированный в 1836 году, предусматривал переселение чероки, проживающих в Джорджии, Северной Каролине, Теннесси и Алабаме. Против договора выступили многие представители народа чероки; и когда они отказались уйти, генерал-майору Уинфилду Скотту было приказано вытеснить их. Ему было дано 3000 солдат и полномочия собрать дополнительные отряды ополчения штата и добровольцев для насильственного выселения.
Несмотря на приказ Скотта о гуманном выселении индейцев, этого не произошло. Осенью и зимой 1838-39 гг., чероки были насильственно перемещены из своих домов на территорию Индии, некоторым из них пришлось пройти до 1000 миль за четырехмесячный период. Приблизительно 4000 из 16 000 чероки погибли в пути. Эта печальная глава в нашей истории известна как «Тропа слез».
К 1840-м годам почти все индейские племена были вытеснены на запад, что и было задумано Законом о переселении индейцев.
Обучение с помощью этого документа.
Этот документ доступен на DocsTeach, онлайн-инструменте для обучения с использованием документов из Национального архива. Найдите обучающие задания, включающие этот документ, или создайте собственное онлайн-занятие.
Стенограмма
Ежегодное послание Эндрю Джексона
С удовольствием сообщаю Конгрессу, что благожелательная политика правительства, неуклонно проводимая в течение почти тридцати лет, в отношении переселения индейцев за пределы белых поселений приближается к счастливому завершению. Два важных племени приняли положение об их удалении, сделанное на последней сессии Конгресса, и полагают, что их пример побудит оставшиеся племена также искать такие же очевидные преимущества.
Последствия скорейшего выселения будут важны для Соединенных Штатов, отдельных штатов и самих индейцев. Денежные преимущества, которые он обещает правительству, являются наименьшей из его рекомендаций. Это кладет конец всякой возможной опасности столкновения между властями генерала и правительств штатов из-за индейцев.
Он разместит густое и цивилизованное население на больших участках страны, ныне занятых несколькими дикими охотниками. Открыв всю территорию между Теннесси на севере и Луизианой на юге для поселения белых, он неизмеримо укрепит юго-западную границу и сделает соседние штаты достаточно сильными, чтобы отражать будущие вторжения без посторонней помощи. Это освободит весь штат Миссисипи и западную часть Алабамы от индейской оккупации и позволит этим штатам быстро увеличить население, богатство и могущество. Это отделит индейцев от непосредственного контакта с поселениями белых; освободить их от власти штатов; дать им возможность добиваться счастья по-своему и в рамках своих собственных грубых институтов; задержит прогресс упадка, уменьшающего их численность, и, возможно, заставит их постепенно, под покровительством правительства и под влиянием добрых советов, отказаться от своих диких привычек и превратиться в интересную, цивилизованную и христианскую общину.
Какой хороший человек предпочел бы страну, покрытую лесами и населенную несколькими тысячами дикарей, нашей обширной республике, усеянной городами, поселками и процветающими фермами, украшенными всеми усовершенствованиями, которые может изобрести искусство или произвести промышленность, населенной более чем 12 000 000 счастливых людей, наполненных всеми благами свободы, цивилизации и религии?
Нынешняя политика правительства является лишь продолжением тех же прогрессивных изменений более мягким процессом.
И разве предполагается, что странствующий дикарь более привязан к своему дому, чем оседлый, цивилизованный христианин? Разве ему больнее покинуть могилы своих отцов, чем нашим братьям и детям? При правильном рассмотрении политика Генерал-губернаторства в отношении краснокожих не только либеральна, но и великодушна. Он не желает подчиняться законам штатов и смешиваться с их населением.
Leave A Comment