«В каких произведениях русской лирики представление о возвышенном и прекрасном связано с женским образом и в чем их сходство и отличие от стихотворения «Незнакомка»?По вечерам над ресторанамиГорячий воздух дик и глух,И правит окриками пьянымиВесенний и тлетворный дух.Вдали, над пылью переулочной,Над скукой загородных дач, Чуть золотится крендель булочной, И раздается детский плач. И каждый вечер, за шлагбаумами, Заламывая котелки, Среди канав гуляют с дамами Испытанные остряки. Над озером скрипят уключины И раздается женский визг, А в небе, ко всему приученный, Бессмысленно кривится диск. И каждый вечер друг единственный В моем стакане отражен И влагой терпкой и таинственной Как я, смирен и оглушен. А рядом у соседних столиков Лакеи сонные торчат, И пьяницы с глазами кроликов «In vino veritas!» кричат. И каждый вечер, в час назначенный (Иль это только снится мне?), Девичий стан, шелками схваченный, В туманном движется окне. И медленно, пройдя меж пьяными, Всегда без спутников, одна, Дыша духами и туманами, Она садится у окна.

И веют древними поверьями Ее упругие шелка, И шляпа с траурными перьями, И в кольцах узкая рука. И странной близостью закованный, Смотрю за темную вуаль, И вижу берег очарованный И очарованную даль. Глухие тайны мне поручены, Мне чье-то солнце вручено, И все души моей излучины Пронзило терпкое вино. И перья страуса склоненные В моем качаются мозгу, И очи синие бездонные Цветут на дальнем берегу. В моей душе лежит сокровище, И ключ поручен только мне! Ты право, пьяное чудовище! Я знаю: истина в вине.

«В каких произведениях русской лирики представление о возвышенном и прекрасном связано с женским образом и в чем их сходство и отличие от стихотворения «Незнакомка»?

По вечерам над ресторанами

Горячий воздух дик и глух,

И правит окриками пьяными

Весенний и тлетворный дух.

Вдали, над пылью переулочной,

Над скукой загородных дач,

Чуть золотится крендель булочной,
И раздается детский плач.

И каждый вечер, за шлагбаумами,
Заламывая котелки,
Среди канав гуляют с дамами
Испытанные остряки.

Над озером скрипят уключины
И раздается женский визг,
А в небе, ко всему приученный,
Бессмысленно кривится диск.

И каждый вечер друг единственный
В моем стакане отражен
И влагой терпкой и таинственной
Как я, смирен и оглушен.

А рядом у соседних столиков
Лакеи сонные торчат,
И пьяницы с глазами кроликов
«In vino veritas!» кричат.

И каждый вечер, в час назначенный
(Иль это только снится мне?),
Девичий стан, шелками схваченный,
В туманном движется окне.

И медленно, пройдя меж пьяными,
Всегда без спутников, одна,
Дыша духами и туманами,
Она садится у окна.

И веют древними поверьями
Ее упругие шелка,
И шляпа с траурными перьями,
И в кольцах узкая рука.

И странной близостью закованный,
Смотрю за темную вуаль,
И вижу берег очарованный
И очарованную даль.

Глухие тайны мне поручены,
Мне чье-то солнце вручено,
И все души моей излучины
Пронзило терпкое вино.

И перья страуса склоненные
В моем качаются мозгу,

И очи синие бездонные
Цветут на дальнем берегу.

В моей душе лежит сокровище,
И ключ поручен только мне!
Ты право, пьяное чудовище!
Я знаю: истина в вине.

Показать текст целиком

В стихотворениях А.Пушкина и А.Блока представление о возвышенном и прекрасном связано с женским образом.
Так, у Пушкина в стихотворении «Я помню чудное мгновенье…» образ Анны Керн представлен как нечто божественное, святое, способное воскресить человека. Подобно Блоку, Пушкин рисует образ Прекрасной Дамы: лирический герой называет девушку «мимолетным видением», «гением чистой красоты», ее голос «нежным», а черты «милыми». Как и героиня стихотворения «Незнакомка», девушка способна пробудить душу героя в сложный период одним своим появлением, воскресить в душе героя высокие чувства:

И сердце бьется в упоенье,
И для него восресли вновь
И Божество, и вдохновенье,
И жизнь, и слезы, и любовь.
В стихотворении Блока «Вхожу я в темные храмы…» также поднимается тема женского образа как чего-то возвышенного и прекрасного. Как и

Доступ будет предоставлен навсегда, откроется сразу после оплаты.

Купить пожизненный доступ за 499 ₽

Критерии

  • 3 из 4К1Включение в литературный контекст и убедительность аргументов
  • ИТОГО: 3 из 4

✅ 55 сочинений по литературе от эксперта

✅ Подготовка к ЕГЭ по литературе для ленивых

Лирика — род литературы

Лирика (от греч, Iyrikos —произносимый под звуки лиры) — род литературы, отражающий чувства, мысли и переживания лирического субъекта, выражающий его подчеркнуто субъективное мировосприятие.  

В лирике в основном воспроизводятся переживания человека, его чувства. Через переживание автор раскрывает действительность, отношение к ней отдельного человека. Переживание в лирике дается непосредственно, поэтому чаще всего лирические произведения пишутся от первого лица, что, в свою очередь, создает представление о том, что поэт и его лирический герой – одно лицо. Часто так оно и бывает, потому что поэт, по законам лирического рода, не имеет права оставаться равнодушным к тому, что он передает. Эмоциональный пафос – главная особенность лирики.

В лирических произведениях поэт выражает различные чувства и переживания: любовные (интимные), дружеские, политические, философские, экологические (любовь к природе) и т.д. Лирическое произведение должно отличаться внутренним единством, целостностью переживания, тогда оно сильнее воздействует на читателя и вызывает у него соответствующие чувства (сопереживание).

Лирические произведения чаще всего написаны стихами, поэтому важную роль в них играет ритм. Ритмичность лирики сближает ее с музыкой. Отсюда и сам термин, первоначально стихи пелись под музыку (лиру).

Лирические произведения меньше по объёму, чем эпические. Язык лирики менее разнороден, чем язык эпоса: если в эпическом произведении встречаются разные пласты лексики (неологизмы, варваризмы, вульгаризмы, жаргонизмы и пр.), то язык лирики – книжный, литературный.

Идея в эпосе выражается в художественных образах, в сюжете и почти никогда не выражается в прямой форме, то в лирике идея выражается непосредственно, через настроение автора, особенно в баснях.

Лирические виды и жанры очень подвижны и потому быстро меняются и видоизменяются (трансформируются).


Центральным «персонажем» лирического произведения оказываются сам его создатель, поэт и его внутренний мир. Но этот персонаж втягивает в себя и реципиента, вольно или невольно отождествляющего себя с авторским «Я» и вместе с ним каждого, кто мог бы оказаться в соответствующей лирической ситуации, и весь объективный мир, так или иначе попадающий в поле его зрения и воспринимаемый им.

С древности до XVIII в. лирический субъект осознавался как художественное инобытие медитирующего поэта, представляющего некое абстрактно-типовое, общечеловеческое сознание. Однако уже в лирике шотландского поэта Р. Бернса, немецкого И.В. Гёте и русского Г.Р. Державина можно проследить тенденцию к его индивидуализации с опорой на личностные качества автора.

Романтизм (Байрон, Гейне, Жуковский, Лермонтов) развивался, если можно так выразиться, под знаком культа личности поэта, сознательно отождествлявшего себя и свое лирическое «Я».

Лирический герой поэта-реалиста целенаправленно объективируется, в значительной мере отворачивается от своего создателя, хотя и сохраняет с ним определенные «родственные отношения».

Лирический герой эпохи модернизма поразительно многолик. Возьмем для примера творческие профили пяти русских поэтов, довольно полно представлявших в совокупности лирическую характерологию Серебряного века: Блока, Мандельштама, Гумилева, Ходасевича и Георгия Иванова.  Здесь характерная фигура Георгия Иванова, творчество которого можно смело назвать «театром одного актера», но актер этот (одновременно и режиссер) практически до конца своего творческого пути никогда не играл самого себя. Прикрыв лицо очередной маской, автор настолько свыкался с ней, что начинал вмешиваться в чужую судьбу, как в свою собственную. Его автобиографическая проза вызывала гневное неприятие у прототипов или близко знавших этих прототипов людей. С одной стороны, поэт органично «вживался» в судьбы своих персонажей, с другой стороны, сознательно твердой рукой художника выстраивал действующую модель мира так, как видел его он, Георгий Иванов, дорожа прежде всего «своим подлинным отношением к людям и событиям, которое всегда «на дне» было совсем иным, чем на поверхности, и если отражалось — разве только в стихах , тоже очень не всегда» (там же). 

Блок, Гумилев, Мандельштам, Ходасевич, так не похожие друг на друга, были едины в поразительной цельности их поэтической натуры.

О Гумилеве Георгий Иванов сказал удивительно точно и проницательно: он «выдумал себя» «настолько серьезно, что его маска для большинства его знавших (о читателях нечего и говорить) стала его живым лицом». Трагическая гибель поэта стала парадоксальным образом блестящим аккордом «такой биографии, какой он сам себе желал»: «Поэт, исследователь Африки, Георгиевский кавалер и, наконец, отважный заговорщик, схваченный и расстрелянный в расцвете славы, расцвете жизни…».

Ни Блок, ни Гумилев, ни Мандельштам, ни Ходасевич не сливались с объектом их лирической рефлексии; они высоко стояли над ним, потому что понимали поэзию, творчество не как лицедейство, а как дело всей своей жизни. 

Ода — торжественное стихотворение, посвященное выдающемуся лицу или событию и написанное в приподнятом, торжественном, возвышенном тоне.

В античной (греческой) литературе все стихотворения исполнялись под музыку и назывались одами. Гораций сделал оду определенным видом поэзии. Его дело продолжили классицисты, избрав оду ведущим произведением своего творчества (М.Ломоносов, Г.Державин).

В русской оде строфа состояла из десяти стихов, которые делились на три части: первая состояла из четырех стихов, а две остальные – из трех. В дальнейшем ода утратила свое первенство в литературе, однако она встречается и у советских поэтов. Например, «Ода революции» В.Маяковского.

Ода может быть посвящена выдающемуся человеку, значительному событию, достижению человеческого разума или важнейшей ценности (истине, дружбе, мудрости, любви и т. д.).

Объектом восхваления в оде может быть и нечеловеческое: Бог, природа, Отечество и т. д. В известной оде Пушкина «Вольность» таким объектом становится свобода, которая противопоставляется рабству, причем основным средством восхваления свободы оказывается обличение власти, насаждающей рабство.

Хотя Пушкин заметно переосмысляет жанровые черты оды, не столько восхваляя, сколько порицая и обличая, «Вольность» вполне можно признать реализацией жанрового канона. Прежде всего, Пушкин идет, так сказать, от обратного: он показывает неудовлеторительность существующего положения вещей, рассуждает о том, что власть, которая не заботится о народе, непременно постигнет наказание, и порицание и обличение становится основанием для утверждения ценности справедливого устройства общества.

Обращает на себя внимание стилистика пушкинской оды. В ней (в силу сложившейся традиции) содержится большое количество церковнославянизмов и архаической лексики, которые делают ее стиль возвышенным. Например, Пушкин использует архаическую форму «слезы» со звуком [э] вместо [о], а также слова «взор», «глас», «чело», «глава» и т. д. Ту же функцию выполняет и написание слов с заглавной буквы («Власть», «Рабство», «Слава»). Благодаря этому срабатывает механизм олицетворения — абстрактные понятия как бы материализуются, почти превращаются в действующих лиц.

По своей природе ода — это ораторский жанр, рассчитанный на публичное произнесение по какому-то поводу.

Именно ораторское начало и возвышенный стиль делают стихотворение Пушкина одой, а также отличают оду от сатиры.

Сатира — лирическое произведение, высмеивающее явления реальной жизни с целью вызвать презрение к ним.

В более широком смысле сатира — это разновидность пафоса, злое высмеивание и намеренное уродливое изображение какого-либо явления действительности.
 

Гимн – (греч. хвала) – торжественная песнь на стихи программного характера. 

Известны гимны государственные, революционные, военные, религиозные, в честь исторических событий, героев Г.Гейне, В.Брюсова, В.Маяковского и пр.

Дума – народная украинская лиро-эпическая песня, исполняемая мелодическим речитативом под аккомпанемент кобзы или бандуры. 

Этот жанр делится на две основные тематические группы — исторические («казацкие») и социально-бытовые. К.Ф. Рылеев, хорошо знакомый с украинским фольклором, назвал этим жанром свои стихотворения на исторические темы.

Элегия – небольшое лирическое стихотворение, проникнутое чувствами печали, радости и написанное двустишьями. 

Темы ее были разнообразны. В дальнейшем элегиями стали называть небольшие лирические стихотворения грустного содержания, с размышлениями о жизненных невзгодах, о несостоятельности и быстротечности жизни, о неудовлетворенности жизнью.  

Элегия как жанр возникла в Древнем Риме. Большой популярностью пользовалась в европейской, особенно английской, поэзии XVIII века.

Очень любили элегию сентименталисты и романтики, в творчестве которых она и достигла расцвета. Писали элегии А.Пушкин («Безумных лет угасшее веселье»), М.Лермонтов («И скучно, и грустно», «Выхожу один я на дорогу»), Н.Некрасов («Еду ли ночью…»). В реалистической поэзии элегия перестала быть популярным, самостоятельным жанром, но элегические (грустные) мотивы характерны для многих стихотворений С.Есенина, А.Блока, А.Ахматовой, Б.Пастернака и др.

В русской поэзии XX века элегию возродил Иосиф Бродский. Едва ли не самым знаменитым примером этого жанра в творчестве поэта является «Большая элегия Джону Донну», написанная им в 1960-е годы. 

Сонет (звучать, звенеть (итал.)) возник в Италии в XIII веке как 14-строчное стихотворение. 

Получил известность в творчестве Ф.Петрарки, А.Данте, а затем в Англии – у В. Шекспира. В России сонеты писали А.Пушкин, М.Лермонтов, А.Ахматова, С.Кирсанов и др.

Сонет имеет два вида построения, но обязательно состоит из 14 строк, которые делятся на четыре части. Один вариант сонета представляет два четверостишия и два трехстишье, другой – три четверостишия и двустишие.

Русский сонет пишется обычно пятистопным ямбом. Стихи сонета должны быть звучными, звонкими.

Лирическое стихотворение – самый распространенный вид лирической поэзии. 

Оно должно быть, по мнению В.Белинского, невелико по объему, иначе утрачивает эмоциональное воздействие на читателя. По содержанию оно может быть самым различным, передавать любые настроения и переживания, мысли и чувства.

Стансы – разновидность элегии, небольшое лирическое стихотворение в нескольких строфах размышляющего характера. 

Идиллия — лирическое произведение, которое дает идеализирующее изображение жизни людей (как правило, пастухов) на лоне природы.

Для идиллии характерны такие черты, как спокойный, умиротворенный тон и красочность, живописность в изображении идиллического мира. Герои идиллии наслаждаются своим существованием и простыми человеческими радостями, их жизнь наполнена счастливыми событиями, и иногда термин «идиллия» применяется к лирическим произведениям, которые не имеют отношения к сельской жизни, но описывают безоблачную, спокойную, тихую, благополучную жизнь.

Идиллия зародилась в античности; впоследствии этот жанр использовался в основном в рамках стилизации.

Эклога – лирическое стихотворение в повествовательной или диалогической форме изображающее бытовые или сельские сценки на фоне природы (Вергилий, А.Сумароков). 

Романс – стихотворение, положенное на музыку, чаще всего – небольшая любовная песня. 

В западно-европейской поэзии были популярны романсы Ш.Мильвуа, Э.Парни, П.Верлена («Романсы без слов»).

Эпиграмма – это небольшое сатирическое стихотворение, зло высмеивающее какое-либо лицо или событие.  

Эпиграмма – надпись (греч.). В античной литературе эпиграммами называли надписи на храмах, на посуде, прославляющие героев, богов, события. В европейской поэзии эпиграмма стала сатирическим произведением. 

Если сатира претендует на обобщение, то эпиграмма конкретна: она всегда нацелена на то, чтобы «уколоть» определенного человека, выставить его в неприглядном свете. Впрочем, это не означает, что эпиграмма не несет в себе обобщенного смысла, но извлечь его читатель должен самостоятельно.

Известны эпиграммы А.Пушкина, В.Маяковского, Д.Бедного, С.Маршака, Р.Гамзатова и др.

Эпитафия (от греч. надгробный) – небольшая стихотворная надгробная надпись.

Пользовалась популярностью в эпохи Средневековья, Возрождения и классицизма.

Мадригал – небольшое полушутливое стихотворение любовного содержания с комплиментами.

Был популярен в салонной культуре Европы XVII-XVIII вв.

Послание (эпистола) — лирическое произведение в форме послания, адресованного конкретному человеку.

Человек, к которому обращено послание, может быть реальным и вымышленным; он может быть знаком автору послания («Во глубине сибирских руд…» А.С. Пушкина) или недоступен ему («К Овидию» того же поэта).
Как правило, это произведение, затрагивающее морально-этическую проблематику; однако послание может содержать признания, то есть выражение чувств.

Дополнительные материалы по теме:

  • Роды литературы
  • Жанры литературы
  • Эпос
  • Лиро-эпика
  • Драма

Список литературы:

  • Тынянов Ю.Н. Ода как ораторский жанр // Тынянов ЮЛ Поэтика. История литературы
  • Г.Г. Хазагеров, И.Б. Лобанов. Основы теории литературы.
  • Русакова М.В., Спектор А.Л. Теория литературы: учебное пособие.
  • О.И. Федотов. Основы теории литературы.

Project MUSE — The Imperial Sublime: A Russian Poetics of Empire by Harshas>Ram (обзор)

Вместо аннотации приведу краткую выдержку из содержания:

ОТЗЫВЫ 515 в начале девятнадцатого века. Впоследствии лирика сосредоточилась на темах, а не на жанрах. О народной поэзии есть только одно замечание (с. I7). Действительно, Вахтель пишет, что «до восемнадцатого века в России не было жизнеспособной светской литературы» (стр. 65). Почему же Пушкин и его современники усердно записывали народно-песенную традицию? Возможно, этим слепым пятном объясняется то, что автору не удалось выделить существенную устность русского стиха последних двух столетий. Как он хорошо знает, образованные русские не просто читают стихи. Они произносят его спонтанно, без обращения к печатным материалам, отсюда высокий уровень интертекстуальности, пронизывающий русскую поэтическую традицию. Краткое обсуждение самой интертекстуальности выявляет некоторые красноречивые связи, такие как отголоски у Ахматовой Пушкина, в Сосноре Державина, у Пригова Пастернака и у Искренко Окуджавы (с. 50-57 и далее). Читателям, плохо знакомым с русской поэзией, можно было бы предложить еще много примеров этого действительно значительного и характерного явления.
Ценность этой книги как «введения» в ее предмет должна быть подвергнута сомнению. Несмотря на предположения, что он доступен для студентов, только что изучивших русский язык (стр. IX), он автоматически предполагает, что те же самые студенты являются искушенными читателями поэзии. Даже относительно продвинутые студенты найдут сумбур информации обескураживающим. Тридцать или более русских поэтов от Тредиаковского до Кибирова кратко цитируются каждый вместе с английским прозаическим эквивалентом, и упоминаются несколько других русских поэтов и писателей. В экспозиции представлены более десятка западноевропейских и классических поэтов, а также несколько философов, композиторов и художников. Лично я предпочел бы большее количество содержательных дискуссий небольшого круга лирических шедевров в духе любовной поэзии Пушкина «Я вас люблю». . .», «Я не люблю твою прошу…» Ахматовой и «Попыткаревности» Цветаевой (стр. 9).6-IO9) подборки известных пейзажных стихов и эквивалентной группы патриотической лирики (стр.
110-45). Помимо этих групп, ни одному другому отдельному стихотворению, даже самому короткому, здесь не уделяется должного внимания. Слишком часто обсуждение уходит в сторону. Создается впечатление, что книга пытается охватить слишком много вопросов в слишком небольшом количестве слов или, по крайней мере, обширный раздел, озаглавленный «Интерпретация» (стр. 65–145), должен был уступить место разделу «Концепции» ( стр. 15-62). Больше всего Баратынский расточителен: это странно для поэта, почти всегда находящего отклик у молодежи. Как ни странно, этот отпечаток CambridgeUniversityPress написан исключительно на американском английском (орфография, пунктуация, словарный запас и культурные отсылки, такие как Кинг-Конг и АвраамЛинкольн). 7 Оклендский университет ИАН К. ЛИЛЛИ Рэм, Харша. Императорское Возвышенное. Русская поэтика империи. Публикации Висконсинского центра пушкиноведения. Издательство Университета Висконсина, Мэдисон, Висконсин, 2003. x + 307 стр. Примечания. Библиография. Индекс.
$34,95. Создание империи и создание поэтического языка в России восемнадцатого века были почти одновременными событиями. Именно отношения между этими событиями, а также последующее взаимодействие между имперской политикой и поэтикой, исследует Харша Рам в этой вдохновляющей монографии. Рама интересует то, что он называет «императорским возвышенным», от его зарождения в восемнадцатом веке до смерти Лермонтова в 1841 году, а также жанры (сначала ода, а затем элегия), которые служили главными средствами выражения возвышенного. Он начинает с рассмотрения теорий возвышенного и с определения различных типов возвышенного, ссылаясь на классические формулировки понятия Лонгина, Буало, Эдмунда Бёрка, Канта и Гегеля. Ему также приходится рассматривать восточную тему в русской литературе. Ибо репрезентация России как европейской империи (проект, в котором было задействовано стремление к возвышенному) предполагала ориентализацию в русском ментальном ландшафте южных земель, над которыми Россия устанавливала контроль в восемнадцатом и девятнадцатом веках.
Затем Рам прослеживает истоки современной русской литературы, предоставляя несколько полезных страниц о Симеоне Полоцком и барочном панегирическом ораторском искусстве, прежде чем обсуждать появление церемониальной оды, поэтическую и лингвистическую революцию, произведенную Ломоносовым, и использование оды Ломоносовым и Державиным. Переходя к александрийскому и раннему николаевскому периодам и уделяя особое внимание Грибоедову и Кюхельбекеру, Рам характеризует видение декабристов как возрождение и переворот возвышенного XVIII века. Он утверждает, что это видение, хотя и бунтарское, сохраняло «империю как один из определяющих контекстов […] гражданской активности» (стр. 8), таким образом сочетая «отчужденное инакомыслие» с «имперским триумфом» (стр. I59).). Далее, в главе «Пушкин, Лермонтов и элегическое возвышенное», Рам предлагает внимательно прочитать пушкинского «Пророка» и его поэму «Кавказский пленник» и ряд кавказских стихотворений Лермонтова, особенно…

Этот веб-сайт использует файлы cookie, чтобы обеспечить вам максимальное удобство на нашем веб-сайте. Без файлов cookie ваш опыт может быть небезупречным.

Воплощение возвышенного Предварительный просмотр

Итак, мой последний урок в этом курсе — поиск идеального пейзажа, который можно описать как возвышенный. Как я уже говорил в другом посте ранее, идея возвышенного — это то, что я не могу не найти интересным. Это заставляет меня задаться вопросом, как мы приходим к решению, что возвышенно, а что нет, и по каким причинам. Это, конечно, то, о чем мы говорили в классе, но я действительно хотел изучить концепцию дальше.

Первоначально для моего проекта я собирался пойти и попросить несколько человек создать свой идеальный пейзаж, создав коллаж, рисунок или картину. Затем я понял, что при этом я не получу столько участия, сколько хотел бы, поскольку это заняло немного больше времени, которого не было у всех в эти последние недели учебы.

Потом я поговорил с профессором Вакером и наткнулся на Комара и Меламида. Два русских художника, которые, по сути, уже сделали то, что я собирался сделать сам. Они обследовали разные страны и получили «самую» и «наименее» желаемую картину. Тогда я понял, что проводить опрос было проще, и начал опрос, в котором приняли участие около 35 человек. Самостоятельно мне пришлось проделать гораздо больше работы, чем я думал, но я прочитал и собрал ответы из этих опросов и продолжил создавать свой собственный наиболее желанный ландшафт для возвышенного, используя лучшие ответы на мои вопросы.

Жаль, что у меня не было времени построить изображение на основе всех результатов, потому что это было бы безумием!

Вот ссылка на мой powerpoint!

http://portal.sliderocket.com/CRQRF/D3D2C5FE-D7F3-41A8-B136-60900BEB1322

И , для вашего удовольствия, я узнал от другого человека, который сделал это, но с музыкой. Это должна быть лучшая песня, которую только можно себе представить, и, видимо, ее трудно ненавидеть. Я должен признать, что это довольно глупо, когда парень начинает петь.

Тексты песен

Женщина:
Оох, да,
каждый день я думаю о любви
, слава Ангелам вверх по
, они пришли на шелковых простынях
Я думаю о том, как мы могли бы встретиться
Я был бы так хорош рядом с тобой
Детка, позволь мне быть твоей невестой

Потому что я ошибался
И я думаю, может быть, детка
Ты тот, кто сделает меня правым

Детка, ты видишь?
Ты моя фантазия

Мужчина:
Джоуи был путешественником
На переулке с лицом младенца
Когда ты работал в ночную смену банки с кетчупом
Она смотрела на него, как восходящее солнце
Сияние на его темной звезде
Сияние для любви, которую ты хочешь

Потому что он ошибался
И он думает, может быть, детка
Ты тот, кто сделай меня правым
Да, да

Оба:
Детка, разве ты не видишь?
Ты моя фантастика

Человек:
Может быть, ей нравится читать Wittgenstein

Женщина:
Причудливые обеды, пьют хороший красный вино

Человек:
Простой живой :
Может быть, ты такой же, как я?
О да

Детка, разве ты не видишь?
(О, детка, детка, детка)
Ты моя фантазия

Детка, разве ты не видишь?
(Ты моя фантазия!)
Ты моя фантазия
(О да, о да, о да!)

Детка, разве ты не видишь?
(Ты моя фантазия! О, ты моя фантазия!)
Ты моя фантазия
(Малыш!) (x4)

Малыш, разве ты не видишь?

(Разве ты не видишь?) (x3)

Ты моя фантазия
(Ты моя фантазия! О, ты моя фантазия!)

Как я уже сказал, это довольно глупо.