Об особенностях русского письменного юридического языка // Почему мы так плохо пишем юридические тексты

Недавно, выступая в суде, я был вынужден процитировать фрагмент решения суда первой инстанции, который я обжаловал. Я зачитал этот фрагмент, и председательствующий судья попросил меня: «Пожалуйста, помогите мне найти это в тексте решения». Я ответил: «Это седьмая страница решения, восьмой абзац сверху, уважаемый суд. Или пятый снизу, если вам так будет удобнее».

Судьи принялись увлеченно подсчитывать абзацы, чтобы найти заинтересовавшую их цитату. А я задумался вот над чем: к большому сожалению, мы – сообщество российских юристов – не умеем писать юридические документы так, чтобы они были легкими в восприятии, понятными по содержанию и удобными по форме. Например, то, что произошло со мной в отечественном суде, не могло бы случиться, например, в суде английском. Развитая культура написания юридических текстов предполагает, что и решения суда, и процессуальные документы стороны содержат нумерацию не только страниц, но и абзацев «внутри» текста. Это делает очень удобным ссылки на эти документы. Я бы мог просто сказать: «Это написано в параграфе 35 решения, уважаемый суд».

Я думаю, что любой, кто, не имея юридического образования и не будучи связан с практической юриспруденцией, читал отечественные юридические тексты (будь то законы или другие нормативные акты, судебные решения, претензии, иски и жалобы, составленные юристами), удивлялся, почему же они не просто не удобны для прочтения, но еще и написаны на удивительно дурном языке?

Я – хотя и являюсь профессиональным юристом с двадцатилетним стажем – это недоумение вполне разделяю. Какие основные претензии у меня есть к русскому юридическому языку? (Дальше я не буду выделять различные виды юридических документов, хотя у каждого из них свои «родовые травмы», а постараюсь дать комплексный взгляд на проблему).

Канцелярит. Почему-то среди обывателей считается, что язык юристов – это птичий язык, не понятный и не доступный обывателям. Язык сложный и запутанный, лукавый и многозначный.

Но ведь в действительности это совсем не так! Юриспруденция – это искусство поиска справедливого решения для конфликтов, которые возникают в обществе. Уже поэтому она не может оперировать языком, который не понятен обывателям. Ведь иначе они просто не примут тех решений, которые исходят от юристов. И которые юристы адресуют не друг другу, а людям.

Характерной особенностью современного письменного русского юридического языка является агрессивная эксплуатация такого стиля как канцелярит, причем в его самом отвратительном, отталкивающем виде.

Разумеется, юридический язык не предполагает использования просторечий или жаргонизмов, но он далек от того, чтобы наводнять тексты нагоняющим тоску языком бюрократии. Особая его примета – это постоянное использование выражения Российская Федерация (это очень метко подметил мой коллега А. Верещагин). «В соответствии с законодательством Российской Федерации земельные участки, находящие в собственности Российской Федерации, могут быть предоставлены в пользование гражданам Российской Федерации, а также юридическим лицам, зарегистрированным в соответствии с законодательством Российской Федерации, на основании актов органов государственной власти Российской Федерации, а в случаях, предусмотренных законом – органами власти субъектов Российской Федерации…».  

Узнаете стиль? Это и есть тот самый отвратительный канцелярит, о котором я говорю. Как бы я написал этот текст? «Закон устанавливает, что распоряжение публичными земельными участками осуществляется федеральными органами власти, а в отдельных случаях – региональными властями».

 

 

 

Почему канцелярита так много в нашей письменной юридической речи? Рискну предположить, что попытка «спрятаться» за бездушным канцеляритом происходит от неуверенности авторов текстов в своих силах, в умении увлечь читателя и повести его за собой. Показать читателю подлинное право, которое – как говорил знаменитый римский юрист Цельс – является «искусством добра и справедливости».

Боязнь юридических абстракций. Эта особенность юридических текстов современного периода нашей юридической истории. Она стала очень заметной с начал десятых годов, максимально проявив себя в законотворчестве. Вместо того, чтобы формулировать абстрактные правовые предписания, отечественные законодатели (точнее – авторы законодательных текстов, они не всегда совпадают с законодателями) очень любят максимально пространные  формулировки, уводящие в мелкие детали.   По моим наблюдениям, в конце 90-х средний размер статьи закона (структурной единицы нормативного акта) составлял 10-12 строк, статья обычно состояла из 2-3 пунктов. Сейчас же статьи содержат по 8-10 пунктов, причем размер статьи нормального акта – это 60-70 строк.

Обычно такое «масштабирование» законодательных текстов объясняется тем, что при более детальном регулировании остается меньше для усмотрения правоприменителя (чиновника, судьи), а стало быть – меньше поля для коррупции.

Увы, но это так не работает. Язык как средство выражения человеческой мысли изначально несовершенен и многозначен. Слова имели и будут иметь несколько значений, а жизнь настолько сложна, что охватить детальными формулировками все возможные в будущем ситуации не удалось еще никому.

Отказ от абстрактных юридических формул (которыми были знамениты те же римские юристы, оцените, например, красоту в высшей степени абстрактного принципа «никто не может передать прав больше, чем имеет  сам»; ни один современный русский делатель законов не способен создать такое) в пользу избыточной детализации сыграл злую шутку с отечественным правоприменением.

Когда судья или чиновник сталкивается с тем, что в детальной и огромной (на 2 или 3 страницы) статье закона нет прямого ответа на нужный вопрос, что он сделает? Скорее всего, он скажет, раз вопрос прямо не урегулирован, значит «нельзя», «не положено», «не имеет права» и проч. Это естественное следствие стремления к детализации и отказа от абстрагирования в юридических текстах. Юридическая абстракция подталкивает к размышлениям, избыточно детальная норма убивает их. Раз в подробном тексте законодатель что-то не урегулировал, то значит, он не хотел это допустить в принципе.  

Разумеется, аргумент о коррупции сильный, однако, как мне кажется, он из серии «с водой выплеснули ребенка». Невозможно полностью убрать усмотрение – не только судейское (оно доминирует, например, при оценке доказательств), да и чиновничье. Борьба со злоупотреблениями таким усмотрением ведется иначе: через независимые судебные инстанции, сменяемость власти, свободные и демократические выборы, наличие независимых СМИ и проч. Это тезис, возможно, скучен своей банальностью, но верен.

Неумение формулировать абстрактные юридические максимы сыграло очень дурную шутку с разработчиками «путинских поправок» к Конституции. Юридическое сообщество надрывало животы от смеха, следя за беспомощными с интеллектуальной точки зрения потугами «делателей» этих поправок написать норму о том, что целью законодательной политики является, помимо прочего, защита интересов детей. Это вылилось в удивительную по своей безграмотности фразу о том, то «дети являются важнейшим приоритетом государственной политики». Как будто «язык государствообразующего народа» не является родными для человека, написавшего эту нелепицу…      

Избыточное цитирование. Тот, кто хотя бы раз читал отечественные судебные акты, обязательно должен был удивиться тому, что мотивировочная их часть на 70% состоит из … простого цитирования положений законов. Причем релевантность такого цитирования относительно невысока, суды предпочитают выстрелить пулеметной очередью из десятка абзацев цитат, даже не утруждая себя объяснениями, почему они считают эти нормы подлежащими применению в деле. И обычно только после этих многочисленных абзацев идет очень короткий собственный вывод судьи – «На основании вышеизложенного суд приходит к выводу о том, что …». 

 

Если выкинуть всё это цитирование из российских судебных актов (а сами акты обычно объемом 8-10 страниц, приговоры по уголовным делам намного больше из-за описания обстоятельств дела и доказательств), то вся юридическая мотивировка и сведется к этому самому пресловутому абзацу.

Почему так? Видимо, все дело в том, как устроена судебная статистика в России и так называемый «учет отмен судебных актов». Для судьи отмена его судебного акта – это большая неприятность, чем больше отмен, тем выше вероятность того, что это негативно скажется на карьерных перспективах судьи.

Разумеется, чем больше ты напишешь в судебном решении «от себя», вложишь в него каких-то индивидуальных размышлений и рассуждений, тем выше вероятность того, что вышестоящая инстанция не согласится с ними. Не согласиться с тем, что со статьей такой-то закона такого-то написано так-то, сложно. А вот не согласиться с мыслью, позицией, мнением – очень даже просто. А раз так, то и вероятность получить отмену увеличивается. И это приводит к тому, что судье проще «спрятаться» за безликим и бессмысленным цитированием законов, чем писать что-то о том, что он в действительности думает по поводу того, что написано в законе или об обстоятельствах дела.

Боязнь высказывания своего мнения. Это фактически продолжение предыдущего тезиса. И это одна из самых позорных черт языка наших судебных актов. Русский судья никогда не выскажет свое мнение от первого лица: «Я, судья, думаю, что … Я полагаю, что … . Меня не убедил аргумент … ». Русские судьи спрячутся за безликим «суд»: «суд решил», «суд полагает» — даже тогда, когда судья действует единолично.

Почему так? Почему судьи так боятся «индивидуализировать» свое детище – решение? Может быть, потому что тогда решение слишком персоналистским, а брать на себя лично бремя подлинной власти – власти судьи – представители отечественного судейского корпуса не привыкли (такой традиции у нас нет с 1917 года), да и побаиваются: вдруг кто-то наверху решит, что судья возомнил о себе, что «он тут власть»?!

Мне могут возразить: таковы наши традиции, так всегда писали. На это я возражу, что наличие каких-то традиций само по себе ничего не значит, традиции приходят и уходят. Мне кажется (может быть, и несколько наивно), что если бы высший суд России ввел бы в нижестоящих судах стандарт написания судебных решений от первого лица, то злобных и бесчеловечных судебных актов стало бы меньше. Все-таки людям свойственно не демонизировать себя лично.  

Неряшливость и небрежность в оформлении. Первое, что обычно искренне поражает русского юриста, когда он сталкивается с документами, подготовленными его английскими, швейцарскими, голландскими или немецкими коллегами, это аккуратность – если не сказать изящность! – исходящих от них юридических документов, будь то, меморандумы, процессуальные документы, судебные решения и проч.

 

Нумерация абзацев (для удобства ссылок), удобные межстрочные и межабзацные интервалы, разбивка на логические блоки, комфортный шрифт и проч. Документ становится «воздушным», его легко читать, он не навевает скуку.

 

Русские же юристы пока освоили только дурную практику агрессивного использования курсивов, жирного шрифта и подчеркивания текста. Получается, честно говоря, какое-то деревенское барокко, тяжелое для глаза и трудное для понимания. Любой, кто видел исковое заявление, написанное русским адвокатом средней руки, меня поймет.  

 

Важный аспект обсуждения проблемы русского юридического языка такой: почему все так плохо? Ответы на этот вопрос будут, кажется, различаться в зависимости от сферы практической юриспруденции и от юридической профессии. Законотворцы пишут плохо, потому что они, с одной стороны, преследуют благие цели негодными методами. И еще потому что искусство создания юридических абстракций требует образования и знаний, а авторы законов сегодня – это или чиновники средней руки, или нанятые интересантами законопроектов юридические консультанты, не имеющие навыков законотворчества.

Судьи пишут плохо, потому что судье важно не показать то, почему он – как судья, носитель власти – так решил разрешить спор, а важно, чтобы вышестоящий суд решение не отменил. При этом высшая судебная инстанция России – Верховный суд – в основном, тоже плохо пишет судебные акты (хотя над ними уже нет вышестоящего суда). Скорее всего, просто потому что судьи этого суда в основной своей массе – носители советской традиции юридического канцелярита и бессмыслицы.  Их так научили в семидесятые, они так привыкли и переучиваться не хотят. Да им это и не надо. Ибо, как нам иногда говорят досужие грамотеи, «у нас не прецеНдентное право».

Практикующие юристы пишут плохо, потому что на юридических факультетах юридическому письменному языку просто не учат (у нас нет аналога курса Legal Writing, который есть в западноевропейских университетах). Хорошо, если студент – будущий юрист читает много классической (изданной до 1917 года) юридической литературы на русском (тогда он приобретает чувство языка и понимает, что канцелярит – это враг юриста, а не союзник). Хорошо, если студент владеет английским или немецким и может читать судебные акты, например, Верховного суда Англии, США или Германии и знает, как должны высказываться судьи при разрешении спора. Хорошо, если у студента (на практике ли или в ходе стажировки) найдется наставник, который научит его как правильно структурировать тексты. Но это, очевидно, вопрос везения…

Что можно с этим делать? Как сделать письменную юридическую речь – а, стало быть, и право – к широким кругам граждан, то есть, к тем, ради которых юристы собственно и существуют?

Во-первых, необходим как воздух курс юридического письма как обязательный элемент бакалаврской программы для юристов. Через пять-шесть лет это даст молодое поколение юристов, которые будет владеть нормальным базовым юридическим русским языком.

Во-вторых, Верховный суд должен немедленно заняться работой над собой и быстро и радикально улучшить качество своих судебных актов, прекратить обильное и ненужное цитирование, начать транспарентно излагать мотивы принимаемых решений.  И, разумеется, призвать всех судей всех судов сделать то же самое.

В-третьих, аппарат и комитеты Государственной думы должны занять принципиально негативную позицию по поводу «инструкциоподобных законов» и отклонять их как написанных с грубыми нарушениями правил законодательной техники.

Звучит как фантастика? Конечно. И, разумеется, ничего этого в ближайшее время в России ожидать не стоит. Потому ценность права, ценность правовых знаний, добросовестности юриста в нынешней России очень невелика. И я не вижу, почему такое бедственное положение должно измениться. Намного важнее «красивая» статистика, умение копипастить обвинительное заключение в приговор и навык написать слова «Российская Федерация» семь раз в одном предложении.

Но, я уверен, так будет не всегда. И когда-нибудь мы увидим судебное решение, в котором судья напишет: «Этот аргумент прокурора меня совершенно не впечатлил, потому что он противоречит простому здравому смыслу».   

История дизайна игральных карт: от прошлого к современности

Новости дизайна

На азартных играх построена целая индустрия, которая одним приносит лишь разочарование, а другим — огромные деньги. Большинство игр так или иначе завязано на картах, чьи масти и королевская свита давно приобрели привычные нам образы. Но их современный дизайн появился не сразу, пройдя долгий и интересный путь трансформаций.

Единственной версии, где и когда появились игральные карты, не существует. Их сегодняшний внешний вид окончательно сформировался в Европе, куда они предположительно попали либо из Индии, либо из Китая. Азиатские карты напоминали европейские отдаленно. Более того, индийские, которые называются ганджифа, имели круглую форму. Однако в пользу индийского происхождения карт говорит изображавшийся на них Шива, который держал в своих четырех руках монету, кубок, меч и жезл.

Индийские карты ганджифа.

Индийские карты ганджифа.

Когда появились масти?

Масти, изображавшие эти предметы, наносились на латинские колоды, под которыми подразумеваются португальские, испанские и итальянские. Про эти карты без пик, треф, червей и бубен известно еще с XIV века, и первые письменные упоминания сводились к тому, что их где-то запрещали. Итальянские и другие латинские карты отличались не только непривычной для нас системой мастей. Поскольку Италия в те годы еще не была единым государством, размер колоды в каждом регионе был своим, достигая иногда семидесяти восьми карт вместо общепринятых сегодня пятидесяти двух (без учета джокеров). То же самое было и с испанцами.

Итальянские карты.

Была и другая особенность, которая касалась некоторых латинских колод: поначалу в них отсутствовали дамы. Вместо них использовался второй валет, который назывался старшим офицером. Классический же был младшим. Однако это длилось недолго, пока итальянцы не начали вводить женщин, хотя в некоторых случаях они все равно оставались в тени старших офицеров. Карты, чьи достоинства равны сегодняшним цифрам, могли обозначаться другими портретами. Масти итальянской и испанской колоды были одни и те же, но между ними наблюдаются некоторые различия. Итальянские мечи согнуты и походят на сабли, а испанские — прямые. Помимо этого масть жезла в итальянском варианте действительно была жезлом, когда в испанском она больше походила на дубину.

Немецие карты.

Какие бывают колоды?

Помимо латинских колод существуют еще две родственные друг другу — это немецкая с тридцатью двумя картами и швейцарская с тридцатью шестью. Система из четырех мастей и наличие короля с двумя офицерами позволяет говорить о том, что у них есть общие корни с итальянцами и испанцами. Монеты обозначаются бубенцами, желудь заменяет жезл. Но в своих аналогах мечей и чаш немцы со швейцарцами договориться не смогли. У немцев их роль исполняют лист и сердце, а у соседей с юга — роза и щит.

Немецкие карты.

Немецкие карты.

Латинские и германские колоды используются и по сей день, поскольку некоторые традиционные игры можно проводить только ими. Но чтобы сыграть в покер, понадобится известная всему миру французская колода. Она появилась в первой половине XV века, и ее отличительной чертой стали те самые пики, трефы, червы и бубны. Чтобы понять, как появились эти масти и такие названия, следует сравнить их с мастями других колод.

Очевидно, что французские сердца были заимствованы у немцев. Пики тоже, но одновременно и из латинской колоды. От немцев они получили внешнюю схожесть с листиком, а от итальянцев с испанцами — символическое значение. Желудям эквивалентны трефы, которые похожи на дубовые листья. Тем не менее французы не стали увязывать свою масть с немецкой, назвав ее в переводе на русский “клевер” (trèfle). Связь между бубнами и бубенцами прослеживается только в русском языке. Французская колода стала быстро распространяться по Европе, вымещая старые, поэтому в Германии были выпущены “скрещенные”, в которых новые бубны имели желтый цвет, пики — зеленый. Трефы и черви тронуты не были.

Немецкие карты.

Немецкие карты.

Французские карты.

Как развивался дизайн карт?

Но обновленная система — не единственное, что дали французы игорному миру. Долгое время во Франции каждая провинция, печатавшая карты, имела свой шаблон. К концу XVIII века наиболее распространенным стал парижский. Именно он стал определять дизайн других карт. Его отличительной особенностью было то, что короли, дамы и валеты назывались в честь реальных людей или мифических героев. Так, например, бубновый король был воплощением Юлия Цезаря, король пик — царя Давида, а в некоторых случаях мистическая дама пик была Жанной д’Арк. Каждая карта подписывалась, чтобы можно было понять, кто есть кто, поскольку сходства между изображениями и их прототипами было маловато.

Парижский шаблон карт.

Что касается значимости парижской колоды, то она оказала влияние на дизайн знаменитого англо-американского шаблона (изначально он был только английским), которым пользуются во всех казино мира. Возможно, отчасти это случилось благодаря выпускающимся с 1885 года культовым картам Bicycle. Стоит отметить, что производившая их компания никак не была связана с велосипедами, поэтому название было выбрано, чтобы соответствовать духу времени, когда этот вид транспорта начал приобретать популярность. Считается, что Bicycle использовались во время Второй мировой войны американскими военнопленными. На них наносились инструкции по побегу и карта местности, где находится лагерь. Они проявлялись, если карты подержать в воде.

Карты Bicycle.

Среди карт англо-американского шаблона выделяется король червей, которого называют самоубийцей. Такое прозвище он получил из-за странного расположения его руки с мечом, которым как будто пронзается голова монарха. Но, разумеется, это не так.

Англо-американский шаблон карт.

Дело в том, что, когда во второй половине XVI века этот король появился на английских картах, в руках у него был топор, как и у его родственника бубновой масти. На оригинальном изображении это выглядит так, словно он заносит его над собой. Однако изображение выглядело неаккуратно и нелепо, да и топор был плохо различим, поэтому через какое-то время его заменили на занесенный меч. Англо-американский король червей знаменит не только этим. Это единственный из “правителей”, у которого нет усов, и только у него одного из всех остальных персонажей есть четыре руки из-за деления карты на две части.

Англо-американский шаблон карт.

Как появились «двухглавые» карты?

Сами “двуглавые” карты появились в 1830-е годы, до этого они стояли в полный рост. Очевидно, это новшество было введено для того, чтобы игрокам не приходилось лишний раз переворачивать карты, когда возникала нужда удостовериться в их достоинстве. Но у этого была и более практическая сторона, ведь теперь невозможно было понять, что в руках у соперников по партии кто-то “крупный”.

Французские карты.

Примерно через тридцать лет, чтобы еще сильнее снизить риски засветить карты, для королей, дам и валетов были введены индексы, то есть буквы. Их отсутствие сильно портило жизнь игрокам в покер, которым нужно очень аккуратно изучать свои комбинации. Если раньше для этого приходилось сильно загибать карту и вертеть ее в руках, то теперь было достаточно слегка отогнуть край. Сегодня даже существуют индексы со шрифтом Брайля для полностью незрячих людей. Индексы различаются в зависимости от стран. Например, во французской колоде король обозначен не буквой K, а буквой R, потому что по-французски “король” будет roi. То же самое и с русскими колодами: вместо западной А (ace) туз имеет букву Т.

Игральные карты в России

Своих колод в России не было довольно долго. Как и в Европе, первые упоминания о картах у нас связаны с их запретом, который ввел в 1649 году Алексей Михайлович. Любители азартных игр наказывались жестоко: их били кнутом, отрезали уши, сажали в тюрьмы, отправляли на работы или вообще убивали. Вне закона карты оставались даже при любящем весело провести время Петре I, который посчитал, что такие блага европейской цивилизации России не нужны. Дальнейшая судьба карт в нашей стране шла с переменчивым успехом: законы смягчались, а затем вновь становились строже. Тем не менее в карты играли все, включая царей.

Русский шаблон карт.

До 1860 года своего шаблона русские карты не имели. Он появился благодаря академику живописи Адольфу Шарлеманю и носит имя “атласный”. За основу отечественных карт был взят парижский шаблон. Если присмотреться, то наши и французские карты действительно схожи по позам, внешнему виду и характеру персонажей в целом. Исключением является бубновый король, который в атласной колоде превратился в султана. Несмотря на то что дизайн не был создан с нуля, он все равно обладает своим собственным “я”, за которое и приобрел народную любовь. Даже с приходом советской власти от карт, на которых изображены враги пролетариата, избавляться никто не стал. Ограничились лишь удалением двуглавого орла с щита червового валета и бубнового туза.

Русский шаблон карт.

Русский шаблон карт.

Игральные карты во Франции

А вот французы после революции 1789 года подошли к этому делу основательно. Новое республиканское правительство решает кардинально изменить жизненный уклад в стране. В сутках становится десять часов, появляется новый календарь, в котором каждый из месяцев имеет новое название, а с карт исчезают угнетатели народа — аристократы. Вместо королей появились “Гении”, дамы уступили место “Свободам”, а валеты — “Равенствам”. Однако масти остались прежними. Так у червей появились “Гений войны”, “Свобода религий”, “Равенство обязанностей”; у треф — “Гений мира”, “Свобода брака”, “Равенство прав”; у бубен — “Гений торговли”, “Свобода профессий”, “Равенство рас”; а у пик — “Гений искусства”, “Свобода прессы”, “Равенство чинов”.

Французская карта “Свобода прессы”.

Французские карты.

Но новые персонажи не просуществовали слишком долго, потому что через несколько лет к власти во Франции пришел Наполеон, а вместе с ним вернулась и монархия. Но император тоже взялся за карточный вопрос, приказав разработать новый дизайн для старых колод. Карты были выполнены в классическом стиле и имели солидный вид, однако среди народа не прижились, и французы вновь стали испытывать удачу старым добрым парижским шаблоном.

Французские карты.

Как появился туз?

Существует легенда, что до Великой французской революции туз был исключительно самой слабой картой. Из-за этого в новой колоде ему дали имя “Закон” и поместили на вершину карточной иерархии. Это должно было подчеркнуть победу над монархией и главенство закона в республике. Вероятно, это заблуждение появилось из-за того, что в покере и блэк-джеке туз может быть одновременно самой старшей и самой младшей картой.

Как бы там ни было, роль туза в карточной мифологии занимает отдельное место, особенно если речь идет о пиковом. Даже далекие от игорного дела люди могут обратить внимание на то, что именно эта карта является наиболее украшаемой. Эта традиция берет начало примерно между 1603 и 1625 годом, когда Англией правил Яков I. Он издал указ, который обязывал ставить на первую карту в колоде, которой как раз был туз пик, сведения о производителе и товарный знак. В 1711 году королева Анна вводит гербовый сбор для карт, поэтому на тузе начинают появляться сделанные вручную подписи, которые подтверждают, что производитель заплатил налог. Но чтобы не тратить время на это утомительное занятие, через некоторое время для пиковых тузов был разработан единый гербовый дизайн. А еще через 151 год производителям разрешат самим решать, каким будет внешний вид туза. Сам налог на карты в Англии просуществует еще очень долго и будет отменен только в 1960 году.

Разнообразие пиковых тузов привело к возникновению суеверий вокруг этой карты. Некоторые считают, что она приносит удачу, но другие связывают ее со смертью. Дело в том, что, не желая платить налоги, некоторые производители подделывали гербовый туз. Это преступление каралось смертной казнью. Дурная слава карты упрочила позиции в 1930-е годы, когда американские гангстеры вкладывали ее в руки своих жертв. А во время Вьетнамской войны такая репутация закрепилась окончательно. Среди американских военных было убеждение, что вьетнамцы по каким-то непонятным причинам панически боятся эту карту. Поэтому для устрашения противников американцы оставляли на трупах пиковые тузы. В действительности у жителей Вьетнама не было никаких фобий, связанных с этой картой, и сама эта история больше носит характер легенды, чем факта. Наверняка Яков I и Анна удивились бы, узнав, что через несколько столетий их королевская воля сделала простую лицевую карту такой загадочной. Любопытно, что в русской колоде гербовой картой был бубновый туз, из-за чего он тоже имел свою печать с двуглавым орлом. И хотя сегодня его больше нет, туз бубен все равно является самым нарядным среди своих братьев.

Со второй половины XIX века дизайн карт практически не меняется. Но с появлением возможности массового производства стали выпускаться самые разнообразные коллекционные колоды, героями которых может стать кто угодно.

Фото: Getty Images, Alamy/ТАСС

ТегиДизайнКартыИсторияИгры

гражданских | Самые ранние законы

  • Вы здесь:
  • Дом
  • Для учителей
  • Тематические исследования школы
  • Средняя школа Порт-Линкольна, ЮАР
  • Древнейшие законы

Самые ранние законы

Каждому обществу нужны законы для защиты себя и своих членов. Даже у древних цивилизаций были законы, которые были частью их религиозных ритуалов и племенных обычаев. Они передавались личным примером и из уст в уста.

Вавилон

Древнейшим из известных нам письменных сводов законов является Кодекс Хаммурапи. Он был царем Вавилона между 1792 г. до н.э. и 1758 г. до н.э. Говорят, что Хаммурапи эти законы вручил Шамаш, Бог Справедливости. Законы были вырезаны на огромных каменных плитах и ​​расставлены по всему городу, чтобы люди знали о них. Судьи были назначены, чтобы следить за тем, чтобы их слушались.

Это пример философии, повлиявшей на их законотворчество: «Око за око и зуб за зуб». Что бы ни сделали с жертвой, агрессору отплатят тем же.

Рим

Самый подробный правовой кодекс любой из цивилизаций был у римлян. Впервые она была составлена ​​магистратами в 450 г. до н.э. и называлась Двенадцать таблиц. Предполагалось, что все римские граждане должны знать Двенадцать таблиц, которые включали такие законы, как:

  • Когда кто-либо дает официальное обещание или продает имущество, то по закону его обещание должно быть выполнено.

  • Если кто-либо будет петь оскорбительные песни о ком-то другом, он должен быть предан смерти.

  • Если кто-то сломает чужую конечность и не извинится, то другой человек может взамен сломать чужую конечность.

Всякий раз, когда у людей возникали проблемы с законом, они спрашивали мнение юристов, изучавших законы.

Эти мнения были записаны и собраны, чтобы стать частью закона.

Согласно римскому праву, люди считались невиновными, пока их вина не была доказана. Адвокаты представят свое дело присяжным, состоящим из 32 человек, которые примут решение о назначении наказания. На протяжении веков в законы вносилось множество изменений и дополнений, поскольку римляне распространяли свою власть на завоеванные ими страны. В конце концов для всей Римской империи был введен единый правовой кодекс. Это стало образцом для первого современного свода законов; многие из наших законов основаны на законах Древнего Рима.

Средневековая Англия

До средневековья в Англии не существовало правовой системы, и, следовательно, вовлеченные лица должны были сами разрешать споры. Во многих случаях это приводило к дуэлям.

При феодальной системе владелец поместья учреждал суды для рассмотрения менее тяжких преступлений. Поскольку религия имела такое значительное влияние на жизнь людей, серьезные преступления считались оскорблениями против Бога. Считалось, что в этих случаях Бог даст людям знак виновности или невиновности. Не было никаких попыток разобраться в фактах дела или найти улики, потому что доказательство было в руках Божьих.

Считалось, что знак показывали во время испытания ордалиями, основными формами которых были погружение в горячую или холодную воду, прожигание раскаленным железом или испытание боем. В испытании холодной водой обвиняемых опускали в воду, и если они всплывали, то считались виновными, потому что вода их отталкивала. Затем их обычно сжигали на костре. Если они тонули, их считали невиновными и вытаскивали. Им повезло, если за это время они не утонули.


Кодекс Хаммурапи — Энциклопедия всемирной истории

Кодекс Хаммурапи представлял собой набор из 282 законов, высеченных на камне вавилонским царем Хаммурапи (годы правления 1795–1750 до н. э.), который завоевал, а затем правил древней Месопотамией. Хотя его кодекс законов не был первым, он был наиболее четко определенным и повлиял на законы других культур.

Самым ранним из сохранившихся сводов законов древней Месопотамии является Кодекс Ур-Намму, датируемый ок. 2100-2050 гг. до н.э. и посажен в городе Ур либо королем Ур-Намму (годы правления 2047-2030 до н.э.), либо его сыном Шульги из Ура (годы правления 2029).-1982 г. до н.э.). Эти законы были написаны королем, правившим однородным населением, и исходили из стандартного понимания того, что ожидалось от граждан. Ко времени правления Хаммурапи население было более разнообразным, и его свод законов отражает это в своей точности, чтобы каждый понимал, чего от него ждут.

Удалить рекламу

Реклама

Законы касаются деловых договоров и правильных цен на товары, а также семейного и уголовного права. За каждым преступлением, начертанным на стеле, следует наказание. Никто не мог заявить, что не знает закона, поскольку стела высотой более семи футов была воздвигнута публично. Вверху было выгравировано изображение Шамаша, бога справедливости, передающего законы Хаммурапи, а следующий текст ясно дает понять, что это законы богов, а не произвольные правила, созданные смертными.

YouTube Следите за нами на Youtube!

Империя Хаммурапи распалась после его смерти, и Вавилон неоднократно подвергался разграблению на протяжении многих лет. Около 1150 г. до н.э. Шутрук Нахунте, царь Элама, разграбил город Сиппар, недалеко от Вавилона, и, как считается, забрал Кодекс Хаммурапи вместе со статуей бога Мардука обратно в Элам в качестве военных трофеев. Он был обнаружен в 1901 году в руинах эламского города Сузы и сегодня выставлен в Лувре в Париже, Франция.

Удалить рекламу

Реклама

Кодекс Ур-Намму

Самым ранним месопотамским сводом законов был Кодекс Урукагины (около 24 века до н.э.), который сегодня существует только во фрагментах. Кодекс Ур-Намму, хотя и фрагментарный в наши дни, все еще достаточно целостен, чтобы дать четкое представление о том, к чему относятся законы. Законы были написаны клинописью на глиняных табличках и следовали модели, возможно, впервые установленной Кодексом Урукагины, который также повлиял на более поздние Законы Эшнунны (ок. 19 г.).30 г. до н.э.), кодекс царя Липит-Иштар (ок. 1870 — ок. 1860 г. до н.э.) и кодекс Хаммурапи.

Ур-Намму утверждал, что законы исходят от богов, а Ур-Намму был лишь администратором, передавая людям волю их богов.

г. Месопотамия находилась под управлением Саргона Аккадского (годы правления 2334–2279 гг. до н. э.), который основал свою Аккадскую империю, начиная с 2334 г. до н. э. Империя пала перед вторгшимися кутианами c. 2083 г. до н.э., который, согласно записям и литературе того времени, отказался признать местных богов и обычаи. Царь Урука Уту-Хегал возглавил успешное восстание против кутиев и победил их, но вскоре утонул. Ему наследовал в продолжающейся войне его зять Ур-Намму, который вместе со своим сыном изгнал кутиев с земли.

Любите историю?

Подпишитесь на нашу бесплатную еженедельную рассылку по электронной почте!

Хотя жители Месопотамии неоднократно восставали против Саргона и его преемников, после падения Аккадской империи и последовавшего за этим хаоса правления кутиев аккадские цари почитались как герои золотого века. В литературном жанре, известном как месопотамская литература Нару, Саргон или его внук Нарам-Син (годы правления 2261–2224 гг. до н. э.) регулярно фигурируют в качестве центральных персонажей, которые либо воплощают принципы царской власти, либо служат предостерегающими фигурами в том, как следует уважать и прислушиваться к воле боги, чтобы процветать.

Кодекс законов короля Ур-Намму

Усама Шукир Мухаммед Амин (Авторское право)

Ур-Намму понимал важность отождествления себя с этими героями прошлого, которых в его время больше помнили не как угнетателей, а как великих отцов, заботившихся о земле и ее людях. Поэтому он представил себя именно таким отцом и учредил патримониальное государство, побуждая своих подданных думать о себе как о его детях, а обо всех как о членах семьи. Однако для того, чтобы эта модель работала, люди должны были с ней согласиться. Ученый Пол Кривачек комментариев:

Чтобы патримониальное государство было стабильным во времени, им лучше всего управлять с согласия, по крайней мере, с согласия самого многочисленного меньшинства, если не большинства.

Инстинктивное повиновение должно быть нормой, иначе потребуется приложить слишком много усилий для подавления недовольства, чтобы более широкие цели режима стали достижимыми. (149)

Аккадские цари (на самом деле, а не в выдуманном виде, каким их помнили люди Ур-Намму) терпели многочисленные восстания именно потому, что не имели согласия народа. Чтобы предотвратить эти же проблемы, Ур-Намму утверждал, что законы исходят от богов, а Ур-Намму был только администратором, посредником, передавая людям волю их богов и проводя в жизнь их предписания. Все законы следуют образцу условного предложения «если-это-то-то», как в этой краткой выборке:

Удалить рекламу

Реклама

Если мужчина применил силу и лишил девственности рабыню другого мужчины, этот мужчина должен заплатить пять сиклей серебра.

Если человек явился в качестве свидетеля и оказался лжесвидетелем, он должен заплатить пятнадцать сиклей серебра.

Если человек выбил глаз другому человеку, он должен весить полмины серебра.

Если человек выбил зуб другому человеку, он должен заплатить два сикля серебра. (Кривачек, 150)

Штраф за нарушения служил сдерживающим фактором, более суровое наказание не требовалось, потому что Ур-Намму получил согласие управляемых, которые все понимали — по крайней мере, теоретически — что представляет собой приемлемое поведение. При Ур-Намму и его сыне-преемнике Шульги эта модель хорошо работала и позволила осуществить великое культурное возрождение, известное как шумерское Возрождение во время их правления. Законы Эшнунны, кажется, использовали законы Ур-Намму в качестве модели, но они применялись только к городу Эшнунна и не имели такого большого влияния, как другие.

Кодекс Липит-Иштар

Неясно, написал ли Ур-Намму и издал свой свод законов или он был опубликован Шульги после смерти его отца, но стабильность, которую он обеспечивал, сохранялась во времена Третьей династии Ура до правления Ибби-Сина (ок. 1963-1940 гг.). до н.э.), после чего ей наследовала династия Исина, основанная Ишби-Эрра ок. 1953/1940. Королевство становилось все слабее еще до Ибби-Сина, но во время его правления было слишком слабым, чтобы отражать вторжения амореев и эламитов, которые в конце концов свергли Третью династию Ура.

Удалить рекламу

Реклама

Ко времени Липит-Иштар уже нельзя было предположить, что все действуют с одинаковым пониманием правильного поведения.

Ишби-Эрра был клерком при Ибби-Сине и критиковал короля за слабость перед вторжением. Он победил как амореев, так и эламитов и восстановил порядок, но население, которым правила династия Исина, не было однородным патриархальным государством Ур-Намму. Хотя цари Исина установили и поддерживали порядок, ко времени правления 5-го царя Липит-Иштар был необходим новый свод законов.

В отличие от Кодекса Ур-Намму, Кодекс Липит-Иштар должен был быть более точным, чтобы соответствовать потребностям более сложного общества. Денежные штрафы по-прежнему использовались в качестве сдерживающего фактора, но для семейного права и коммерческих договоров требовались более подробные законы. Больше нельзя было предполагать, что все по закону действовали с одинаковым пониманием того, что такое надлежащее поведение. Кодекс Липит-Иштар тоже фрагментарен, но среди законов были:

Если владелец поместья или его хозяйка не уплатил налог с этого имения, и чужестранец платил его в течение трех лет, то собственник не может быть выселен, но после этого человек, уплативший налог с имения, будет владеть указанное имущество и бывший владелец не могут оспорить иск.

Если жена человека не родила ему детей, а блудница с площади родила ему детей, то он должен дать блуднице хлеб, масло и одежду. Дети, которых родила ему блудница, будут его наследниками, и пока жива его жена, блудница не должна жить с женой.

Удалить рекламу

Реклама

Если человек срубил дерево в саду другого человека, он должен заплатить полмины серебра. (Дюэме, 1)

Неясно, что побудило Липит-Иштар составить свой свод законов, но во время правления своих преемников он был удостоен чести как великий царь, победивший амореев и поддержавший порядок. Были написаны гимны, восхваляющие его, и его кодекс обеспечивал необходимую стабильность вплоть до правления последнего царя династии Дамик-илишу, который был свергнут Син-Мубаллитом (годы правления 1812-179).3 г. до н.э.), пятый аморейский царь Вавилона и отец Хаммурапи.

Кодекс Хаммурапи

Син-Мубаллит не мог конкурировать в коммерческом отношении с прибыльным торговым центром Ларса, который был связан с династией Исин, ​​поэтому он напал на него и потерпел поражение от его короля Рим-Сина I. Детали мира утеряны, но одно условие было что Син-Мубаллит был вынужден отречься от престола в пользу своего сына. Хаммурапи начал свое правление тихо, продолжая внутреннюю политику своего отца и программы строительства в Вавилоне и его окрестностях, возводя храмы и не давая Рим-Сину I и другим монархам региона никаких оснований подозревать, что он также увеличивает и оснащает свою армию и планирует кампании, которые позволили ему завоевать Месопотамию.

Кодекс Хаммурапи — деталь

ctj71081 (CC BY-SA)

Возможно, он издал свой кодекс законов c. 1772 г. до н.э., чтобы обеспечить дома стабильность, необходимую ему для успешного запуска этих кампаний, хотя дата могла быть и позже. Как заметил выше Кривачек, королю требовалось согласие управляемых для стабильной социальной базы, если у него была хоть какая-то надежда на расширение своей власти и расширение своей территории. Кодекс Хаммурапи служил этой цели, давая людям точно знать, как они должны вести себя, чтобы жить в мире по закону.

В то время как более ранние кодексы законов устанавливали штрафы и другие довольно незначительные наказания за нарушения, наказания Хаммурапи были гораздо более суровыми:

Если человек выколол глаз другому человеку, его глаз должен быть выколот.

Если он сломает кость другому человеку, его кость будет сломана.

Если человек выбьет зубы своему равному, его зубы будут выбиты.

Если строитель строит кому-то дом и не строит его должным образом,

И дом, который он построил, рухнет и убьет его владельца, тогда тот строитель будет предан смерти.

Если это убьет сына владельца дома, то сын того строителя должен быть предан смерти. (Причард, 161)

Кодекс Хаммурапи является примером закона карательного правосудия, известного как Lex Talionis , определяемого концепцией «око за око и зуб за зуб». Это было необходимо, потому что население стало еще более разнообразным, чем при Липит-Иштар. Комментарии Кривачека:

Законы Хаммурапи отражают шок беспрецедентной социальной среды: многонационального, многоплеменного вавилонского мира. В более ранние шумеро-аккадские времена все общины чувствовали себя членами одной семьи, все в равной степени слугами перед глазами богов. В таких обстоятельствах споры могли разрешаться путем обращения к коллективно принятой системе ценностей, где кровь гуще воды, а справедливое возмещение ущерба более желательно, чем месть. Однако теперь, когда горожане обычно общались с кочевниками, ведущими совершенно иной образ жизни, когда носители нескольких западно-семитских языков амурру, а также других, столкнулись с непонимающими аккадцами, конфронтация должна была слишком легко перекинуться на конфликт. Вендетты и кровная месть, должно быть, часто угрожали сплоченности империи. (180)

Чтобы предотвратить возможность того, что такие междоусобицы будут способствовать социальной нестабильности, Хаммурапи позаботился о том, чтобы его законы понимались как абсолютные. Точно так же, как Ур-Намму утверждал, что получил свои законы от богов, так же поступал и Хаммурапи, но, чтобы это было совершенно ясно, у него было изображение бога справедливости Шамаша, выгравированного наверху стела, передающая законы Хаммурапи. Законы, которые затем следуют из этого изображения рядами клинописи, восходят к их божественному происхождению, а также к величию Хаммурапи как бани матим («строитель земли»), который воздвигал величественные храмы богам, строил каналы и орошал земли и вершил эти законы на благо всего народа.

Хаммурапи и Шамаш

Мбзт (CC BY-SA)

Завоевание и консолидация

Хаммурапи показал себя добрым и справедливым королем для своего народа и, завоевав согласие управляемых своей политикой и законами, он был готов расширить свое влияние. Когда эламиты вторглись в южную Месопотамию, Хаммурапи объединился с Ларсой и победил их. Затем он быстро разорвал союз и захватил города Урук и Исин, ​​находившиеся под контролем Ларсы, и использовал эти ресурсы, чтобы захватить другие. Хаммурапи неоднократно заключал союзы, сохранял их, пока они служили его цели, и разрывал их, когда обнаруживал, что они больше не нужны.

Завоевав южную Месопотамию, он двинулся на север. Самым поразительным проявлением его способности обратить против бывших союзников он напал на аморейское царство Мари, чей монарх Зимри-Лим (годы правления 1775–1761 до н. э.) поддерживал его с самого начала его экспансии. На протяжении своих кампаний Хаммурапи брал город — часто либо перекрывая воду до тех пор, пока защитники не сдавались, либо перекрывая воду, а затем внезапно выпуская воду, чтобы затопить город и создать замешательство непосредственно перед атакой, — а затем после этого восстанавливал и обновлял его. Однако в случае Мари он полностью разрушил город и оставил его в руинах, в то время как он продолжал свои кампании по всему региону и укрепил свой контроль над всей Месопотамией к 1755 г. до н.э.

Вавилон времен Хаммурапи

MapMaster (CC BY-SA)

Заключение

Кодекс Хаммурапи был принят по всей земле, объединяя людей по закону, а не только путем завоевания. В отличие от Аккадской империи, которая сочла необходимым назначать избранных чиновников для управления завоеванными городами, Хаммурапи контролировал свою империю посредством закона. В прологе к своему кодексу он не только ясно дает понять, что это божественные законы, но и что при их применении он исходил только из наилучших интересов людей:

Когда высокий Ану, Царь Аннунаков и Бэл, Владыка Неба и Земли, тот, кто определяет судьбу земли, доверил Мардуку правление всем человечеством, когда они произнесли высокое имя Вавилона, когда они сделали его прославился среди четвертей мира и среди него основал вечное царство, чьи основания были тверды, как небо и земля, — в то время Ану и Бел призвали меня, Хаммурапи, возвышенного князя, почитателя богов, чтобы восторжествовала справедливость. на земле, чтобы уничтожить нечестивых и злых, чтобы сильные не угнетали слабых, чтобы просвещать землю и способствовать благосостоянию людей. Хаммурапи, правитель, названный Белом, есть я, принесший изобилие и изобилие. (Дюран, 219)

Представление о законе как об институте, защищающем слабого от сильного, как о силе, перед которой все люди равны, воспитывало уважение и преклонение не только перед законами, но и перед законодателем. Несмотря на то, что Хаммурапи захватил города путем завоевания, за последние пять лет его правления нет никаких свидетельств восстания или инакомыслия. Люди признали, что законы Хаммурапи работают в их собственных интересах, и поэтому поддерживали их, способствуя дальнейшей стабильности и допуская культурный прогресс.

К сожалению, царство законов, созданное Хаммурапи, просуществовало недолго после его смерти. Его сын и преемник Самсу-Илуна, правивший вместе с ним после 1755 г. до н. э., не мог стать вторым Хаммурапи. Города-государства, которые были довольны вавилонским правлением при жизни великого царя, восстали после его смерти, и хотя они, возможно, соблюдали его законы в своих отдельных общинах, они, похоже, не видели необходимости в том единстве, которое создал Хаммурапи.