Чацкий и фамусовское общество своеобразие конфликта для сочинения по теме
Комедия А.С. Грибоедова «Горе от ума» представляет собой сатиру на общество московских дворян начала 19 века. В ней представляется наметившийся к тому времени раскол в дворянской среде, суть которого заключается в исторически закономерном противоречии между старыми и новыми взглядами на многие общественные вопросы. В пьесе сталкиваются Чацкий и фамусовское общество – «век нынешний» и «век минувший».
Московское аристократическое общество представляют Фамусов, управляющий в казенном доме, его секретарь Молчалин, полковник Скалозуб, второстепенные и внесценические герои. Этому довольно многочисленному лагерю консервативных дворян противостоит один главный герой комедии – Александр Андреевич Чацкий.
Конфликт Чацкого и фамусовского общества возникает, когда главный герой пьесы возвращается в Москву, где отсутствовал в течение трех лет. Когда-то Чацкий воспитывался вместе с Софьей, семнадцатилетней дочерью Фамусова.
Вернувшись в Москву, Чацкий обнаруживает, что здесь ничего не переменилось, никакие общественные проблемы не разрешились, а дворяне продолжают проводить свое время в веселье и праздности: «Что нового покажет мне Москва?
Фамусов даже называет его «карбонари» – революционером – и полагает, что таких людей, как Чацкий, опасно даже близко подпускать к столице.Какие идеи защищает Фамусов и его сторонники? Больше всего в обществе старомосковских дворян ценится мнение света. Ради завоевания хорошей репутации они готовы на любые жертвы. При этом не важно, соответствует ли человек тому впечатлению, которое производит. Фамусов считает, что лучший пример для его дочери – пример отца. В обществе он «монашеским известен поведеньем». Но, когда за ним никто не наблюдает, от нравственности Фамусова не остается и следа. Перед тем, как отругать дочь за то, что та была в комнате наедине с Молчалиным, он заигрывает со своей служанкой Лизой, делает ей недвусмысленные намеки. Читателю становится понятно, что Фамусов, читающий мораль дочери, сам живет по аморальным принципам, главный из которых – «грех не беда, молва не хороша».
Таково и отношение фамусовского общества к службе. Здесь также преобладает внешняя атрибутика над внутренним содержанием.
Когда Чацкий обращается к Фамусову с вопросом о том, что бы отец Софьи ответил на его возможное сватовство к его дочери, Фамусов гневно отвечает: «Поди-тка послужи». Чацкий «служить бы рад», но вот «прислуживаться» он отказывается. Для главного героя комедии это неприемлемо. Чацкий считает это унижением. Он стремится служить «делу, а не лицам».
А вот Фамусов искренне восхищается умением «подслужиться». Здесь читатель со слов Фамусова узнает о Максиме Петровиче, который «перед всеми знал почет», имел «сто человек к услугам» и «на золоте едал». На одном из приемов у императрицы Максим Петрович оступился и упал. Но, разглядев улыбку на лице Екатерины, он решил обратить этот казус себе во благо, поэтому упал еще несколько раз специально, чтобы повеселить двор. Фамусов вопрошает Чацкого: «…Как по-вашему? По-нашему – смышлен». Но честь и достоинство Чацкого не могут позволить ему «вписаться в полк шутов».
Если Фамусова возмущает нежелание Чацкого служить, то карьеризм полковника Скалозуба, у которого «не по летам и чин завидный», вызывает подобострастный трепет у этого героя. Скалозуб, по словам Софьи, так глуп, что «слова умного не выговорит сроду». Но именно его Фамусов хочет видеть своим зятем. Ведь все московские дворяне хотят обзавестись родней «с звездами и чинами». Чацкому остается только сокрушаться о том, что это общество гонит «людей с душой», что личные качества человека не имеют здесь никакого значения, а ценятся только деньги и чины.
Даже Молчалин, на протяжении всей пьесы немногословный, в диалоге с Чацким хвалится своими успехами по службе: «По мере я трудов и сил, с тех пор, как числюсь по архивам, три награжденья получил». Он, несмотря на свой молодой возраст, привык, как и старые московские дворяне, заводить знакомства исходя из личной выгоды, ведь «надобно зависеть от других», пока сам не имеешь высокого чина.
Отношение Чацкого к фамусовскому обществу и к тем принципам, по которым это общество существует, резко отрицательное. В нем высот достигают лишь те, «чья чаще гнулась шея». Чацкий же дорожит своей свободой.
Дворянское общество, изображенное в комедии «Горе от ума», боится перемен, всего нового, что под влиянием исторических событий проникает в сознание русского дворянина. Ему удается одержать победу над Чацким только благодаря тому, что в этой комедии он совершенно одинок. В этом и заключается своеобразие конфликта Чацкого с фамусовским обществом. Однако аристократы испытывают неподдельный ужас от слов Чацкого, ведь он бесстрашно обличает их пороки, указывает на необходимость перемен, а значит, угрожает их комфорту и благополучию.
Свет нашел выход из сложившейся ситуации. На балу Софья в разговоре с одним из гостей бросает фразу о том, что Чацкий «не в своем уме».
К концу дня, в который разворачивается действие комедии «Горе от ума», развеиваются все надежды Чацкого. Он «отрезвился… сполна». Только ощутив на себе всю жестокость фамусовского общества, он понимает, что его пути с ним разошлись окончательно. Ему не место среди людей, которые проживают свой век «в пирах и в мотовстве».
Таким образом, Чацкий в комедии «Горе от ума» вынужден отступить перед лицом фамусовского общества только потому, что в одиночестве у него нет шансов одержать победу. Но время все расставит на свои места, и сторонники Чацкого внесут в среду дворян дух свободы и ценности личных качеств человека.
Описанное своеобразие конфликта Чацкого с фамусовским обществом поможет ученикам 9 классов воссоздать противостояние двух миров в своём сочинении на тему «Чацкий и фамусовское общество»
Посмотрите, что еще у нас есть:
Тест по произведению
Доска почёта
Чтобы попасть сюда — пройдите тест.
Тимур Ханбекян
15/15
Татьяна Паскар
15/15
Анастасия Якименко
11/15
Арыстан Мынбаев
13/15
Ирина Дубовская
13/15
Egor Glazunov
15/15
Лия Рябова
15/15
Даня Яскин
10/15
Варвара Перфильева
15/15
Асхаб Тамаев
10/15
сравнительная характеристика героев комедии «Горе от ума»
Главные герои комедии Александра Сергеевича Грибоедова — Чацкий и Фамусов — являются людьми с совершенно различными взглядами на жизнь. Александр Андреевич Чацкий — молодой дворянин, представитель «века нынешнего», то есть представитель прогрессивно мыслящего меньшинства дворянского общества. Ему противостоит его антипод — Павел Афанасьевич Фамусов, московский «туз», крупный начальник, управляющий в казённом доме.
Содержание
Взгляды Чацкого и Фамусова на жизньПо всем вопросам позиции Чацкого и Фамусова абсолютно разные.
Отношение к службе, чинам, богатствуДля Фамусова служба — это лишь источник благосостояния и почёта, поэтому и среди его подчинённых «…служащие чужие очень редки; //Всё больше сестрины, свояченицы детки…» (действие 2, явление 5).
Со служебными делами Фамусов разбирается очень просто: «Обычай мой такой: //Подписано, так с плеч долой» (действие 1, явление 4). Для ведения дел и пришлось ему взять на службу бедного, незнатного дворянина из провинции: «Один Молчалин мне не свой, //И то затем, что деловой» (действие 1, явление 4). Фамусов хочет получать большие деньги и чины только за то, что он подписывает бумаги, не читая и боясь только того, «чтоб множество не накоплялось их».
Чацкий же стремится к службе «делу, а не лицам».
Он серьёзно готовился к деятельности. Многие действующие лица комедии говорят о его высоком уме. «Он малый с головой, //И славно пишет, переводит», — отзывается о нём Фамусов. Чацкий учился, читал, принимался за труд, общался с министрами, затем с ними разорвал отношения из-за того, что «служить бы рад, прислуживаться тошно» (действие 2, явление 2). Чацкий хочет служить Родине, а не добиваться высоких чинов, прислуживаясь начальству. Он считает, что служить нужно для пользы Отечеству, а не для обретения богатства для себя.
Для Фамусова же служба — это, в первую очередь, источник личных выгод, обретения богатства. «Чины людьми даются», поэтому Фамусов и служит не делу, а этим влиятельным людям.
Отношение к любви, браку, счастьюФамусов убеждён, что жениться и выходить замуж следует по расчёту, как, например, почтенный камергер Кузьма Петрович, который «богат, и на богатой был женат». Фамусов заявляет дочери: «Кто беден, тот тебе не пара» (действие 1, явление 4).
Он хотел бы зятя «с звёздами да с чинами», с богатым именьем. Фамусов одобрительно относится к тому, что в Москве «…Будь плохенький, да если наберётся //Душ тысячки две родовых, — //Тот и жених» (действие 2, явление 5). К семейным ценностям любовь он не относит, для него счастье состоит в обладании богатством.
Для Чацкого любовь выше денег, он критически относится к браку по расчёту, счастье для него — во взаимной любви.
Отношение к просвещению, образованиюЧацкий считает необходимым развивать в стране просвещение для того, чтобы умные, образованные люди приносили пользу Отечеству.
Фамусов понимает, что развитого человека невозможно заставить жить по предписанным ему правилам, что он свободен в своём выборе. Поэтому, по мнению этого влиятельного чиновника, просвещение — основа всех новых, опасных веяний. «Ученье — вот чума», — уверен Фамусов (действие 3, явление 21). Он даже предлагает для пресечения этого «зла» сжечь все книги.
Хорошее образование Фамусова пугает, он готов даже мириться с тем, что дворянских детей обучают не слишком образованные иностранцы. Хоть Фамусов и не доволен, что дочь увлекается французскими романами, но он сам нанял для неё воспитания француженку мадам Розье. Фамусов сетует, что дворяне нанимают иностранцев для обучения своих детей, но сам делал так же, потому что боялся осуждения светского общества. Осуждая моду на всё иностранное, Фамусов, в то же время, восторгается московскими девицами, воспитанными иностранцами. Его восхищает, что эти девицы
У Чацкого отношение к моде на всё иностранное не такое двойственное, как у Фамусова. Он решительно осуждает преклонение перед всем иностранным, царящее в русском обществе. Его возмущает раболепие перед иностранцами и презрение к своей национальной культуре.
Чацкий желает, чтобы дворяне воскресли «от чужевластья мод», чтобы народ хотя бы по языку их не принимал за немцев. Он сожалеет, что народ принимает дворян за чужих, что разрознен с ними. Чацкий называет русский народ умным, бодрым (то есть жизнедеятельным) и понимает, какая пропасть разделяет даже лучших из дворян и народ.
В монологе Чацкого «А судьи кто?» виден протест против угнетения народа, против крепостничества, унижавшего национальное достоинство России.
Хотя у Чацкого есть 3 или 4 сотни крепостных (об их количестве спорили Фамусов и Хлёстова), но он не относится к ним, как та же старуха Хлёстова, для которой крепостная «арапка-девка» — не лучше собачки. Чацкий негодует на неких знатных бар, один из которых выменял своих верных слуг на борзых собак, а другой отнял от родителей детей для крепостного театра и затем распродал их поодиночке.
Фамусов не одобряет такие речи Чацкого и опасается: «Уж втянет он меня в беду» (действие 2, явление 5).
Для этого важного чиновника крепостное право не подлежит критике, ведь оно — основа материального благополучия дворян.
Фамусов умён в практическом, житейском смысле. Он смог так обустроить свою жизнь, как хотел: богат, добился высокого положения в обществе и престижной службы. Но в комедии «Горе от ума» представлен и другой тип ума — ум, отражающий высокий интеллект свободного мыслителя. Если для Фамусова умён тот, кто сумел приспособиться к условиям жизни и извлечь из них для себя максимальную пользу, то для Чацкого умён народ. Он называет русский народ умным и бодрым. Умён, по его мнению, и тот, кто просвещён, гуманен, честен, кто способен критически относиться к сложившимся устоям (то есть кто вольнодумен).
Именно ум Чацкого поставил его вне круга фамусовского общества, сделал его в представлении окружающих «странным человеком», «чудаком», а затем — просто безумцем. Под занавес Фамусов говорит: «Ну что? не видишь, что он с ума сошёл?» (действие 4, явление 15).
В образе Чацкого Грибоедов показал «нового человека», гуманного и умного. И. А. Гончаров в статье «Мильон терзаний» отметил, что «Чацкий начинает новые век — и в этом всё его значение и весь ум».
Идеалы Чацкого и ФамусоваЧацкий — единственный действующий персонаж комедии «Горе от ума», который представляет «век нынешний». Ему противостоит Фамусов. Этот идейный противник Чацкого выступает в комедии как главный идеолог «века минувшего». Различие их позиций по всем вопросам сказывается уже во 2-м действии, когда Фамусов обрисовал своеобразный идеал «века минувшего». Для него идеал — это жизнь таких людей как, например, почтенного камергера Кузьмы Петровича и вельможи екатерининской эпохи Максима Петровича. Первый был богат, женился на богатой и помог сыну сделаться камергером. Второй добился высокого положения в результате курьёза: оступившись, Максим Петрович упал, и это развеселило императрицу. Тогда он, словно шут, специально упал ещё 2 раза.
«А? как по-вашему? по-нашему — смышлён», — заявляет Фамусов (действие 2, явление 2).
Для Чацкого и других людей «века нынешнего» идеал — это свобода от всех цепей рабства, которыми окутано общество, свобода заниматься тем, что человека интересует (наукой, искусством, службой), свободой жить в деревне или путешествовать, не слывя за это бунтовщиком, неблагонадёжным человеком.
Иными словами, для Чацкого идеал — свободный независимый человек, чуждый рабской приниженности.
| Взгляды на жизнь | Чацкий | Фамусов |
| Отношение к службе, чинам, богатству | Считает, что служить нужно «делу, а не лицам». Его не интересует служба как способ получения чинов и богатства. | Для него служба — источник почёта, благосостояния, получения высоких чинов. |
| Отношение к любви, браку, счастью | Любовь — чувство, не зависящее от денег, богатства. Счастье — во взаимной любви, а не в деньгах. | Счастье для Фамусова — в богатстве. «Кто беден, тот тебе не пара», — говорит он Софье. Он признаёт только брак по расчёту, жених должен быть с именьем и в чине. |
| Отношение к образованию, просвещению | Просвещение необходимо развивать, так как образованные, умные люди могут принести Отчизне пользу. | Для Фамусова просвещение не нужно, он считает его опасным для установившегося в стране порядка. |
| Отношение к подражанию иностранцам | Критикует раболепное подражание иностранцам. | Не очень доволен модой на всё французское, но, подчиняясь ей, поручил воспитание дочери мадам Розье. |
| Отношение к народу, крепостному праву | Считает русский народ умным и бодрым, критикует варварское отношение к крепостным. | Крепостное право для Фамусова — основа материального благополучия. |
| Отношение к смыслу слова «ум» | По мнению Чацкого, умный человек — это просвещённый, критически мыслящий, гуманный человек. | Для Фамусова умный человек — это тот, кто умеет извлекать для себя выгоду, приспосабливаясь к условиям жизни и не боясь для этой выгоды унижаться. |
| Идеалы | Свободная, гордая, независимая личность. | Люди, добившиеся высокого положения и богатства, неважно каким способом. |
В комедии А. С. Грибоедова «Горе от ума» впервые в русской литературе показан в образе Чацкого «новый человек», поднимающий бунт против реакционного общества, главным представителем которого в комедии является Фамусов. «Чацкий неизбежен при каждой смене одного века другим», — написал И. А. Гончаров в статье «Мильон терзаний». Заслуга Грибоедова состоит в том, что он показал человека нового склада ума и души, отрицающего приспособленчество и паразитизм, царившие в реакционном русском обществе в начале 19 века.
Учительница Косточка задаёт прочитать:
Меняющееся лицо Конгресса в 8 таблицах: раса, этническая принадлежность, пол, поколение, статус иммигранта, образование и т.
д. член Палаты представителей США был приведен к присяге рано утром 7 января 2023 года. Для The Washington Post через Getty Images)118-й Конгресс достиг множества демографических показателей, когда его члены вступили в должность в январе. Поколение Z теперь представлено в национальном законодательном органе, а Вермонт впервые отправил женщину-законодателя на Капитолийский холм. Тем не менее Конгресс по ряду демографических показателей отстает от более широких слоев населения США.
Вот восемь диаграмм, которые показывают, как профиль Конгресса менялся с течением времени, используя исторические данные из CQ Roll Call, Исследовательской службы Конгресса и других источников.
Как мы это сделали
В этом анализе Pew Research Center рассматривается изменение демографического профиля Конгресса с течением времени. Он основан на ранее опубликованных исследованиях Центра. Для получения информации об источниках и методологии этих исследований перейдите по ссылкам в тексте этого анализа.
Почти все результаты этого анализа основаны на членах Конгресса с правом голоса и исключают членов без права голоса. Однако анализ женщин в Конгрессе основан как на членах без права голоса, так и на членах с правом голоса.
118-й Конгресс является самым разнообразным в расовом и этническом отношении в истории. В целом 133 законодателя идентифицируют себя как чернокожие, латиноамериканцы, американцы азиатского происхождения, американские индейцы, коренные жители Аляски или представители разных рас. Вместе эти законодатели составляют четверть Конгресса, в том числе 28% Палаты представителей и 12% Сената. Для сравнения, когда 79Конгресс начал свою работу в 1945 году, небелые законодатели представляли всего 1 % Палаты представителей и Сената вместе взятых.
Несмотря на это растущее расовое и этническое разнообразие, Конгресс остается менее разнообразным, чем нация в целом. Белые американцы неиспаноязычного происхождения составляют 75% членов с правом голоса в новом Конгрессе, что значительно превышает их 59% долю населения США.
Число женщин в Конгрессе находится на рекордно высоком уровне. Спустя немногим более столетия после того, как республиканец Жаннет Рэнкин из Монтаны стала первой женщиной, избранной в Конгресс, в национальном законодательном органе насчитывается 153 женщины, что составляет 28% всех членов. (Сюда входят шесть членов Палаты представителей без права голоса, которые представляют округ Колумбия и территории США, четыре из которых — женщины.)
В настоящее время в Палате работают рекордные 128 женщин, что составляет 29% членов Палаты. В эту цифру входят 22 недавно избранных женщины-конгрессмена, в том числе Бекка Балинт, демократ из Вермонта, которая стала первой женщиной и первым открыто ЛГБТК-лицом, избранным в Конгресс от штата. С избранием Балинта все 50 штатов в какой-то момент получили представительство женщин в Конгрессе США.
В настоящее время в Сенате работают 25 женщин, что является рекордным числом мест, которые они занимали в 116-м Конгрессе.
Сенат получил всего одну женщину-члена: 9.0025 Республиканец Кэти Бритт, ставшая первой избранной женщиной-сенатором от Алабамы. Как и в предыдущем Конгрессе, в четырех штатах — Миннесоте, Неваде, Нью-Гэмпшире и Вашингтоне — сенатские делегации состоят исключительно из женщин.
В Палате представителей наблюдался медленный, но неуклонный рост числа женщин-членов с 1920-х годов, когда женщины получили право голоса. Рост в Сенате был медленнее. До 102-го Конгресса, который начался в 19 году, в Сенате не было более трех женщин.91.
Доля женщин в Конгрессе остается намного ниже их доли в стране в целом (28% против 51%).
Тринадцать членов Конгресса с правом голоса идентифицируют себя как лесбиянки, геи или бисексуалы — самое большое число в истории. Сюда входят два сенатора и 11 членов Палаты представителей. На сегодняшний день не было ни одного открытого трансгендера.
Количество законодателей в этой группе увеличилось более чем втрое за последнее десятилетие.
На 112-м Конгрессе 2011–2012 годов только четыре члена — все представители — идентифицировали себя как геи или лесбиянки, и ни один из них не был бисексуалом.
13 лесбиянок, геев и бисексуалов-членов Конгресса составляли около 2% из 534 голосующих законодателей по состоянию на 3 января 2023 года. Для сравнения, американцы ЛГБ составляют 6,5% взрослого населения США в целом, согласно 2021 Опрос Гэллапа.
Доля миллениалов и представителей поколения X в Конгрессе за последние годы немного выросла. В нынешнем Конгрессе 12% членов Палаты представителей, или 52 законодателя, являются миллениалами (поколение в возрасте от 27 до 42 лет в 2023 году). Эта доля выросла с 1% в начале 115-го Конгресса в 2017 году. И 166 членов Палаты представителей (38%) являются представителями поколения X — в возрасте от 43 до 58 лет в 2023 году — по сравнению с 27% на 115-м Конгрессе.
Теперь в Сенате трое членов-миллениалов, по сравнению с одним — первым из когда-либо избранных — на последнем Конгрессе.
В Конгрессе 115-го созыва 23 сенатора из поколения X по сравнению с 16.
В то время как представители молодого поколения увеличили свое представительство в Конгрессе, старшее поколение по-прежнему составляет наибольшую долю законодателей в обеих палатах. Бэби-бумеры (которым в этом году от 59 до 77 лет) составляют 45% членов Палаты представителей с правом голоса в дополнение к 66 из 100 сенаторов.
В последние годы в Конгрессе сократилось количество членов Безмолвного поколения (в возрасте от 78 до 95 лет в 2023 году). В обеих законодательных палатах 5 % законодателей, или 29 членов, являются представителями молчаливого поколения, по сравнению с 14 %, или 61 членом, в 115-м Конгрессе в начале 2017 года.
Доля иммигрантов в Конгрессе вырос, но остается значительно ниже исторических максимумов. В 118-й Конгресс входят 18 законодателей иностранного происхождения, в том числе 17 в Палате представителей и один в Сенате: Мази Хироно, демократ с Гавайских островов, родившийся в Японии.
Эти законодатели составляют 3% членов с правом голоса, что немного выше, чем доля на других недавних Конгрессах, но ниже доли на гораздо более ранних Конгрессах. На 50-м съезде 1887-89 гг., например, 8% членов родились за границей. Текущая доля законодателей иностранного происхождения в Конгрессе также намного ниже доли иностранного происхождения во всем населении США, которая составляла 13,6 % по состоянию на 2021 год. больше участников имеют по крайней мере один родитель , родившийся в другой стране. Вместе иммигранты и дети иммигрантов составляют не менее 15% нового Конгресса, что немного выше, чем в прошлом Конгрессе (14%).
Сейчас гораздо меньше членов Конгресса имеют личный военный опыт, чем в прошлом. В нынешнем Конгрессе 97 членов служили в армии в какой-то момент своей жизни — это одно из самых низких показателей со времен, по крайней мере, Второй мировой войны, согласно Military Times. В 118-м Конгрессе ветеранов-республиканцев почти в три раза больше, чем ветеранов-демократов (72 против 25).
Примерно одинаковые доли нынешних представителей (18,4%) и сенаторов (17%) служили в армии.
Со второй половины 20 века резко сократилось число членов Конгресса с военным опытом. В период с 1965 по 1975 год не менее 70% законодателей в каждой законодательной палате имели военный опыт. Доля членов с военным опытом достигла пика в 75% в 1967 году в Палате представителей и 81% в 1975 году в Сенате.
В то время как относительно немногие члены Конгресса сегодня имеют военный опыт, еще меньшая доля американцев имеет его. По данным Бюро переписи населения США, в 2021 году около 6% взрослого населения США были ветеранами — по сравнению с 18% в 1980, вскоре после окончания эры призыва в армию.
Почти все законодатели в Конгрессе имеют высшее образование. На 118-м Конгрессе 94% членов Палаты представителей и все, кроме одного сенатора, имеют степень бакалавра или более высокий уровень образования.
В Палате почти две трети представителей (64%) имеют ученую степень.
Пять представителей (1%) имеют степень младшего специалиста, но не бакалавра. Еще 22 члена (5%) не имеют ученой степени. В эту группу входит один член, имеющий профессиональный сертификат: демократ Кори Буш из Миссури имеет зарегистрированный диплом медсестры.
Среди нынешних сенаторов 78 имеют хотя бы одну ученую степень. Республиканец Маркуэйн Маллин из Оклахомы — единственный сенатор без степени бакалавра. Он имеет степень младшего специалиста Технологического университета штата Оклахома. Сенатор Рэнд Пол, республиканец из Кентукки, получил степень доктора медицины в Медицинской школе Университета Дьюка, но не имеет степени бакалавра.
Уровень образования членов Конгресса намного превышает уровень взрослого населения США. По данным Бюро переписи населения, в 2021 году около четырех из десяти взрослых американцев в возрасте от 25 лет и старше (38%) имели степень бакалавра или более высокий уровень образования.
Христиане остаются крупнейшей религиозной группой в Конгрессе, но их ряды со временем немного сократились.
Подавляющее большинство нынешних законодателей в Конгрессе — 469 членов — идентифицируют себя как христиане, но это самый низкий показатель с 2009 года, когда исследовательский центр Pew начал анализировать эту тенденцию. В каждом из восьми последних Конгрессов было по крайней мере 470 христианских законодателей, а в 1970 году их число превысило 500.
Тем не менее, доля христиан в Конгрессе превышает их долю в более широкой американской общественности. По состоянию на 3 января 2023 года почти девять из десяти членов Конгресса (88%) являются христианами по сравнению с 63% взрослого населения США в целом.
Напротив, доля нерелигиозных взрослых на Капитолийском холме намного ниже их доли в общей численности населения США: в то время как 29% американцев говорят, что они атеисты, агностики или «ничего особенного», всего один законодатель – независимый сенатор Кирстен Sinema of Arizona — идентифицирует себя как религиозно неаффилированный. (Депутат-демократ Джаред Хаффман из Калифорнии называет себя гуманистом, а религиозная принадлежность 20 законодателей классифицируется как неизвестная.
Большинство из этих 20 отказались указать религиозную принадлежность, когда их спросил CQ Roll Call, который служил основным источником данных. для анализа Центра.)
Примечание. Это обновление сообщения, изначально опубликованного 2 февраля 2017 г.
Бурные двадцатые | AP US History Study Guide от The Gilder Lehrman Institute of American History
1920-е годы ознаменовали резкий разрыв между прошлым и будущим Америки. До Первой мировой войны страна оставалась культурно и психологически укорененной в девятнадцатом веке, но в 1920-х годах Америка, казалось, порвала с тоскливой привязанностью к недавнему прошлому и вступила в более современную эпоху. Самые яркие впечатления о той эпохе — флэпперы и танцевальные залы, дворцы кино и радиоимперии, Сухой закон и спикизи. Ученые разрушили границы пространства и времени, авиаторы заставили мужчин летать, а женщин пошли работать. Страна была уверенной — и богатой. Но 1920-е годы были эпохой крайних противоречий.
Беспрецедентное процветание и культурный прогресс сопровождались сильными социальными волнениями и реакцией. В то же десятилетие, которое стало свидетелем урбанизма и модернизма, также появились Ку-клукс-клан, сухой закон, нативизм и религиозный фундаментализм. Америка стояла на перекрестке между инновациями и традициями. Многие американцы смело смотрели вперед, но так же многие оглядывались назад, к заветным воспоминаниям о легендарной национальной невиновности.
Эпоха конвергенции
Многие из тенденций, которые объединились, чтобы выделить двадцатые годы, формировались годами, а в некоторых случаях и десятилетиями.
Двадцатые годы мы считаем эпохой освобождения женщин. Действительно, это десятилетие породило хлопушку, описанную в Энциклопедическом словаре Вебстера как «молодая девушка, особ. несколько смелая в поведении, речи и одежде», увековеченная в рассказах Ф. Скотта Фицджеральда и таких звезд немого кино, как Клара Боу, Коллин Мур и Луиза Брукс.
Но женщины довольно давно разбивали отдельные сферы викторианской культуры. Мощное женское политическое движение потребовало и завоевало право голоса в 1920. Подстегиваемые ростом городской промышленной экономики, требующей увеличения женской рабочей силы, и появлением общественных развлечений, которые бросили вызов старой системе ухаживания девятнадцатого века, многие молодые женщины теперь имели средства и стремление вести независимые жизни. К началу десятилетия где-то от четверти до одной трети городских работниц жили одни в частных квартирах или пансионах, вдали от бдительных глаз своих родителей, и еще в 1896 году обозреватель газеты Джордж Аде использовал термин «свидание» для описания нового соглашения, согласно которому мальчики и девочки объединяются в пары, чтобы порезвиться в танцевальных залах, парках развлечений и других общественных местах без присмотра взрослых.
Двадцатые годы, тесно связанные с появлением хлопушек, породили откровенную национальную дискуссию о сексе.
Но и эта тенденция со временем нарастала. Еще в 1913 году Atlantic Monthly объявил, что часы пробили «час секса в Америке», указывая на «отмену сдержанности» в отношении вопросов, которые когда-то считались табу. Безусловно, эти тенденции усилились после Первой мировой войны: опросы показывают, что 14 процентов женщин, родившихся до 1900 года, вступали в добрачный секс к 25 годам, в то время как целых 39процент женщин, достигших совершеннолетия в 1910-х и 1920-х годах, потеряли девственность до замужества. Но фундаментальные структурные изменения, имевшие место в предыдущие десятилетия, а именно урбанизация и индустриализация, произошли задолго до двадцатых годов. Между 1800 и 1920 годами число детей, рожденных средней американской женщиной, сократилось с семи до трех. Американцы не обязательно занимались сексом меньше. Скорее, в урбанизированном обществе, где больше детей было скорее затратой, чем активом, они активизировали использование контроля над рождаемостью и, таким образом, переопределили секс как занятие для удовольствия, а не для продолжения рода.
Мы считаем двадцатые годы эпохой процветания, и во многих отношениях американцы никогда не жили так хорошо. Но и эта тенденция претендовала на более ранние корни. По мере механизации заводов и мастерских рабочая неделя городского рабочего сократилась с 55,9 часа в 1900 г. до 44,2 в 1929 г., а его реальная заработная плата выросла на 25%. К началу двадцатых годов у американцев появилось больше времени и денег, которые они могли тратить на новые виды общественных развлечений, такие как танцевальные залы, кинотеатры, парки развлечений и бейсбольные стадионы. У них также было больше возможностей покупать товары длительного пользования по конкурентоспособным ценам благодаря новым методам производства и распределения. Благополучие послевоенного периода значительно ускорило эту тенденцию. К 1929 января американские семьи тратили более 20 процентов своего заработка на такие предметы, как фонографы, заводская мебель, радиоприемники, электроприборы, автомобили и «развлечения». То, что люди не могли себе позволить, они брали взаймы.
К середине 20-х годов американцы покупали более трех четвертей всей мебели, фонографов и стиральных машин в кредит.
Распространение рекламы — наряду с развитием издательской, музыкальной и киноиндустрии — открыло гражданам новое евангелие веселья, тесно связанное с покупкой товаров и услуг. «Продайте им их мечты», — провозгласил известный рекламщик. «Продайте им то, чего они жаждали, на что надеялись и в чем почти отчаялись иметь. Продайте им шляпы, брызнув на них солнечным светом. Продайте им мечты — мечты о загородных клубах и выпускных балах и видения того, что могло бы случиться, если бы только. В конце концов, люди покупают вещи не для того, чтобы иметь их. . . . Они покупают надежду — надежду на то, что ваш товар может сделать для них».[1]
Age of Wonders
Если многие из социальных тенденций, которые мы связываем с двадцатыми годами, сформировались уже давно, это десятилетие действительно было уникальным во многих отношениях.
Это было десятилетие новинок.
Впервые в истории больше американцев (51 процент) проживало в городах, чем в деревнях или на фермах.
Это было десятилетие экономического подъема. Между 1919 и 1929 годами количество лошадиных сил на одного наемного работника в обрабатывающей промышленности резко возросло на 50 процентов, что свидетельствует о сильной волне механизации, которая увеличила производительность на 72 процента в обрабатывающей промышленности, на 33 процента на железных дорогах и на 41 процент в горнодобывающей промышленности.
И это было десятилетие технологических чудес.
В 1912 году только 16 процентов американских семей имели электричество; к середине 20-х — почти две трети. В одночасье электрический пылесос, электрический холодильник с морозильной камерой и автоматическая стиральная машина стали основными продуктами в домах среднего класса.
На заре двадцатого века автомобили все еще были ненадежными и дефицитными, но в годы, предшествовавшие Первой мировой войне, такие пионеры, как Рэнсом Олдс, Генри Леланд и Генри Форд произвели революцию в дизайне и методах производства, чтобы сделать автомобиль доступным и заслуживающий доверия.
Когда социологи Роберт и Хелен Линд брали интервью у старшеклассников в Манси, штат Индиана, в середине 20-х годов, они обнаружили, что наиболее распространенными источниками разногласий между подростками и их родителями были: в течение недели»; 2) «час, когда ты ложишься ночью»; 3) «оценки в школе»; 4) «ваши траты денег»; и 5) «использование автомобиля».[2]
Другой довоенной технологией, достигшей совершеннолетия в двадцатые годы, была пленка. К середине 1920-х кинотеатры продавали 50 миллионов билетов каждую неделю, что равнялось примерно половине населения США! И поколение, достигшее совершеннолетия в двадцатые годы, научилось во дворце кино вещам, которым они не могли научиться в школе. «Единственная польза, которую я когда-либо получала от кино, заключалась в том, что я научилась любить и познавать секс», — призналась молодая женщина в середине 20-х годов интервьюеру. «Если бы мы не видели таких примеров в кино, — объясняет другой, — откуда бы мы взяли идею быть «горячими»?23 блокбастера Пылающая юность , который один рецензент назвал «интригующе рискованным, но не обязательно оскорбительным».
Нынешний флэпперизм с его джазом. . . . и его полное игнорирование условностей смело обрабатывается в этом фильме. И в нем есть сцена купания в виде силуэта, которая, должно быть, заставила цензоров моргнуть». [4]
Как и кино, радио было изобретено в конце девятнадцатого века, но пережило свою эру коммерческой экспансии в двадцатые годы. 2 ноября 1920 октября радиостанция KDKA в Питтсбурге, штат Пенсильвания, передала результаты президентских выборов. Это была первая в истории прямая радиопередача для широкой публики, и хотя в тот вечер немногие американцы имели необходимые технологии, чтобы услышать результаты, к 1922 году более трех миллионов семей приобрели радиоприемники. Семь лет спустя более двенадцати миллионов домохозяйств владели радиоприемниками, что способствовало развитию отрасли, годовой объем продаж которой составил 852 миллиона долларов.
Американцы, жившие в 1920-е годы, могли слушать Рокси и его банду, эскимосов Clicqot Club и трубадуров Ipana. Они могли слышать, как Гартленд Райс объявляет Мировую серию — в прямом эфире — или послушайте, как Флойд Гиббонс рассказывает новости дня.
Радио оказалось в высшей степени демократичным средством массовой информации, и к середине десятилетия местные радиостанции помогли донести «гоночную музыку», «деревенские» звуки и этнические записи до дома по всей стране. В конце 1920-х годов предприимчивые американские бизнесмены построили мощные «Х-станции» прямо за границей на севере Мексики, чтобы обойти федеральные правила использования радиочастот. С этой выгодной позиции они могли транслировать музыку «Скрипача Джона Карсона», семьи Картеров и Джимми Роджерса в любое место от Калифорнии до Нью-Йорка.
Возвращение к нормальной жизни
С самого начала двадцатого века в американской политике доминировали Теодор Рузвельт и Вудро Вильсон, два президента, чьи выдающиеся личности и противоречивые взгляды на прогрессивный дух определяли тон и тон общественной жизни. После 1920 года американцы, казалось, стремились к «нормальности». В лице Уоррена Г. Хардинга они получили именно то, за что рассчитывали (и за что голосовали).
Лучшими качествами Хардинга были его чрезвычайная приветливость и поразительная внешность. Оба регулярно доставляли ему неприятности. Даже в детстве будущий президент казался слишком склонным всем угождать и никого не обижать. Как успешный газетный издатель, местный политик, а позже сенатор США от штата Огайо, Хардинг вступил в Ротари-клуб, Элкс, Одд Феллоуз, Ху-Ху, Красных Людей и Лосей. Ему нравились игры в покер, и он преуспел в публичных выступлениях. Он играл на трубе си-бемоль в городском оркестре. Действительно, Уоррен Хардинг был настоящим воплощением Бэббита Синклера Льюиса — и гордился этим.
Вечно гениальный Хардинг заполнил свой кабинет дружками из Огайо. Он позволил своему генеральному прокурору продавать помилования и обещания правительства о невмешательстве тем, кто больше заплатит. Он смотрел в другую сторону, в то время как его министр внутренних дел принял почти 400 000 долларов в качестве откатов в обмен на долгосрочную аренду богатых нефтью федеральных земель в Чайном куполе, штат Вайоминг.
Все это время он придерживался ограниченного и консервативного видения правительства, настаивая на снижении налогов и меньшем регулировании и открыто отвергая вильсоновский реформизм.
Несмотря на свои ограничения, а может быть, даже благодаря им, американский электорат широко восхищался Уорреном Хардингом. Когда он умер на полпути к своему сроку, публика излила огромное излияние печали и сочувствия. Только в последующие месяцы соотечественники Уоррена Хардинга узнали о внебрачных связях своего покойного президента и скандальной администрации. Но к тому времени это едва ли имело значение. Все вернулось к норме.
Молчаливый Кэл
Преемник Хардинга, Кэлвин Кулидж, возможно, был самым скрытным человеком, когда-либо занимавшим Белый дом. Строгий, лаконичный и до крайности консервативный, «Тихий Кэл» прекрасно олицетворял этику невмешательства, которая управляла американской политикой на протяжении всей «эпохи джаза». Он спал по одиннадцать часов каждый день, наложил вето на гораздо большее количество законопроектов, чем предложил, и утверждал, что его единственным хобби было «занимание государственной должности».
Ему было мало что сказать. Когда один из избирателей поспорил, что она сможет «вытянуть из него больше двух слов», президент ответил просто: «Вы проиграли». Узнав, что Кулидж скончался в 19В 33 года известная остроумница Дороти Паркер спросила: «Как они могли сказать?»
Кулидж урезал федеральный бюджет почти вдвое, отменил налог на дарение, снизил налог на наследство на 50 процентов и снизил максимальный федеральный подоходный налог с 60 до 20 процентов. Президент отрекся от всего, кроме минимального регулирования бизнеса и торговли. Он отрицал федеральную роль в трудовых отношениях и неоднократно подтверждал свою абсолютную веру в рыночные силы. Он утверждал, что для наемных работников «действительно важно не то, как они могут поссориться со своими работодателями, а то, как бизнес страны может быть организован таким образом, чтобы обеспечить постоянную занятость при справедливой оплате труда». 5]
В 1928 году Кулидж неожиданно и без лишнего шума объявил, что он «не хочет снова баллотироваться в президенты».
Его жена была удивлена не меньше остальных. «Разве это не похоже на человека!» — воскликнула она. «Я понятия не имел.»
Инженер
Когда Герберт Гувер принял присягу в качестве тридцать первого президента страны в 1929 году, New York Times прозвучала восторженная нота одобрения, аплодируя новому главе исполнительной власти за его «универсальные способности», « безупречный характер» и «Прогрессивные наклонности».
Осиротев в нежном возрасте девяти лет, Гувер был воспитан строгими родственниками-квакерами в Айове. Он прошел через Стэнфордский университет, где получил степень инженера и закончил его первым в своем классе. В течение следующих двадцати лет он неуклонно поднимался по служебной лестнице, сделав блестящую карьеру шахтера, инженера и бизнесмена. Во время Первой мировой войны он служил в качестве администратора продовольствия в США и руководил стандартами добровольного производства и потребления, которые обеспечивали хорошее питание американских экспедиционных сил и стабильные внутренние цены.
После войны он возглавил американскую операцию по оказанию помощи в Бельгии, где ему приписывают кормление и одежду нескольких сотен тысяч европейских беженцев. После спасения Бельгии Гувер работал министром торговли при Уоррене Г. Хардинге и Кэлвине Кулидже. В этом офисе он значительно расширил правительственный сбор и распространение промышленных данных, организовал десятки добровольных корпоративных советов и наладил тесное сотрудничество исполнительной власти с бизнесом и рабочими.
К большому несчастью Герберта Гувера, Депрессия началась всего через несколько месяцев после его пребывания на посту. Умный, хорошо образованный, много путешествовавший и чрезвычайно способный Гувер считал себя активистом и квакерским гуманистом. Как инженер он олицетворял руководящий дух прогрессивизма с его верой в рациональную и информированную государственную политику. Бедность и отчаяние его соотечественников сильно повлияли на Гувера.
Но, как и большинство общественных деятелей его эпохи, Герберт Гувер считал, что разумное добровольчество — лучшее средство от экономических бедствий.
Вместо того чтобы принимать строгие федеральные регулирующие и фискальные меры, он призвал к дополнительным исследованиям и к организованной, но добровольной реакции со стороны частного сектора.
К 1930 году эта модель бездействия сделала Герберта Гувера одним из самых презираемых людей в Америке. В популярной пародии водевиля натуралист объявил, что Депрессия закончилась. — Герберт Гувер умер? — спрашивал его приятель. В публичных выступлениях президент казался полностью побежденным. «Роза завяла бы в его руке», — заметил один обозреватель.
Культурные войны
Великая революция в морали, эстетике и повседневной жизни, прокатившаяся по Америке, не встретила всеобщего одобрения. Хотя двадцатые годы запомнились прежде всего как десятилетие смелых инноваций и экспериментов, они также стали свидетелями жесткой контрреволюционной тенденции.
В 1925 году группа местных сторонников в Дейтоне, штат Теннесси, убедила молодого школьного учителя Джона Скоупса нарушить антиэволюционный закон штата.
Они просто хотели привлечь внимание к своему экономически депрессивному городу на перекрестке дорог. Вместо этого последовал сенсационный судебный процесс, в котором знаменитый «адвокат проклятых» Кларенс Дэрроу, убежденный гражданский либертарианец и почти фанатичный атеист, столкнулся с Уильямом Дженнингсом Брайаном, знаменитым красноречивым жителем Небраски, который трижды не смог стать президентом, но остался герой для сельских фундаменталистов на Юге и Среднем Западе. Кульминация судебного процесса наступила, когда Дэрроу призвал своего противника к суду как библейского эксперта, а Брайан неохотно признал, что некоторые библейские формулировки могут быть скорее аллегорическими, чем буквальными.
Судебный процесс казался кульминацией затянувшегося столкновения между либеральными и фундаменталистскими христианами. Хотя технически это была победа обвинения, либералы объявили это большой победой своего дела. Они сказали, что Брайан непреднамеренно разоблачил фундаментализм как кредо простака, в то время как Дэрроу установил превосходство науки над фундаменталистским христианством.
На самом деле консерваторы были далеки от победы. Они немедленно начали перегруппировку и чартерные миссии, издательства и радиостанции. Пятьдесят лет спустя они снова станут мощной силой в американской общественной жизни.
В ближайшем будущем более успешным был Ку-клукс-клан, военизированная группа эпохи Реконструкции, которая исчезла из американской жизни до 1915 года, когда полковник Уильям Симмонс вновь основал организацию на небольшой церемонии на Каменной горе в Джорджии. К 1925 году организация насчитывала не менее пяти миллионов членов и контролировала политику в Индиане, Техасе, Оклахоме и Колорадо; он был чрезвычайно мощным в нескольких других штатах, особенно в Калифорнии и Джорджии. Наибольшее законодательное достижение клана произошло в 1924 декабря, когда она присоединилась к широкой коалиции консервативных групп, которые добились принятия и одобрения драконовского антииммиграционного закона. Золотая дверь останется закрытой еще на сорок лет.
Новый клан представлял своим многоязычным членам различные идеи.
Она открыто выступала за превосходство белой расы, но в список своих врагов она также включала евреев, католиков, азиатов и «новых женщин». Ее последователей можно было найти как в городах, так и в сельской местности, но, как правило, организация была фундаменталистской и консервативной как по профилю, так и по характеру. Как объяснил один сочувствующий наблюдатель: «Движение ку-клукс кажется еще одним выражением всеобщего беспокойства и неудовлетворенности как местными, так и национальными условиями — высокой стоимостью жизни, социальной несправедливостью и неравенством, плохим отправлением правосудия, политической коррупцией, дефисом, разобщенность, неусвоенные и противоречащие друг другу мысли и стандарты, которые огорчают всех мыслящих людей»[6] 9.0003
В 1924 году организация обладала достаточной силой, чтобы зайти в тупик на Национальном съезде Демократической партии, где сторонники губернатора Нью-Йорка Эла Смита — католика — столкнулись лицом к лицу с клановцами, связанными с бывшим министром финансов Уильямом Макаду.
В то время как сторонники Смита кричали «Ку-клукс Макаду!», на что сторонники Макаду насмехались над своими противниками криками «Выпивка! Выпивка! Буй!» — съезд зашел в тупик. В ходе 103-го голосования съезд, раздраженный и отчаянный, согласился с компромиссным кандидатом, тусклым федеральным судьей по имени Джон У. Дэвис, который потерпел сокрушительное поражение от действующего президента Кэлвина Кулиджа. Это была высшая точка для Клана.
Вероятно, Сухой закон был самым успешным достижением антисовременных сил в 1920-х годах. Написав сразу после того, как Конгресс и штаты ратифицировали Восемнадцатую поправку, разрешающую запрет на производство и продажу алкогольных напитков, великий городской остроумец Х. Л. Менкен приписал такие «безумные постановления» «врожденной и неизлечимой ненависти деревенщины к городу». человек — его обезьянья ярость против всех, кто, по его мнению, живет лучше, чем он». В своем резком, интуитивном ответе Сухому закону Менкен, возможно, преувеличил интенсивность разделения между сельскими и городскими районами Америки.
В течение следующего десятилетия в сельской местности не будет недостатка в перегонных кубах и перегонных кубах. Тем не менее, он был прав в одном: принятие Восемнадцатой поправки и сопутствующего ей федерального закона, Закона Волстеда, оба из которых вступили в силу в 1920 января стали кульминационными событиями в длительных попытках консервативных сил сдержать растущую власть американских иммигрантов и горожан — в некоторых отношениях одного и того же, поскольку американцы в первом и втором поколении составляли подавляющее (75+ процентов) население. часть населения таких мегаполисов, как Нью-Йорк, Чикаго и Бостон. Хотя американцы широко пренебрегали новым законом (и, соответственно, двадцатые годы запомнились как особенно текучая эпоха), на самом деле потребление алкоголя на душу населения резко упало во время Сухого закона, придав десятилетию еще одну парадоксальную черту.
Конец эпохи
Двадцатые годы всегда были чем-то вроде золотого века. Даже на фоне великого процветания и избытка десятилетия экономика Америки была фундаментально слабой.
Более 40 процентов американцев обходились менее чем на 1500 долларов в год, что экономисты назвали минимальным прожиточным минимумом семьи. Доход верхних 0,1 процента семей равнялся доходу нижних 42 процентов. Большинство сельских жителей не испытали процветания бурных двадцатых. Цены на фермы достигли дна после Первой мировой войны и расширили пропасть между (относительно) процветающими городами Америки и бедными фермами.
Такое вопиющее неравенство имело последствия. Времена бума полагались на массовое потребление, и в конце концов трудящиеся достигли своего предела. Очень богатые могли купить только определенное количество автомобилей, стиральных машин, радиоприемников и билетов в кино. Когда потребительский спрос достиг дна, экономика Америки просто перестала функционировать.
Когда в 1929 году фондовый рынок рухнул и когда двойное влияние недостаточного потребления и чрезмерной спекуляции начало сеять структурный хаос в американской экономике, национальная революция ценностей и эстетики оставалась незавершенной.
Двадцатые годы были, возможно, первым десятилетием современности для страны, но многие из ее социальных и культурных революций разыграются в последующие годы.
[1] Уильям Лич, Земля желания: торговцы, власть и рост новой американской культуры (Нью-Йорк, 1993), 298.
[2] Роберт С. Линд и Хелен Меррелл Линд, Мидлтаун: исследование современной американской культуры (Нью-Йорк, 1929), 257, 524.
[3] Гарт С. Джоветт, Ян К. Джарви и Кэтрин Х. Фуллер, ред., Дети и фильмы: Влияние СМИ и споры о фонде Пейна (Нью-Йорк: издательство Кембриджского университета, 1996), 276.
[4] Джошуа Зейтц, Flapper: Сумасбродная история о сексе, стиле, знаменитостях и женщинах, которые сделали Америку современной (Нью-Йорк: Crown, 2006), 211.
[5] Уильям Э. Лейхтенберг, Опасности процветания: 1914-1932 (Нью-Йорк, 1958, ред. 1993), 97.
[6] Линн Дюменил. Modern Temper: American Culture and Society in the 1920s (New York, 1995), 235.
Leave A Comment