Из постановления цк ясно что наиболее грубой ошибкой журнала звезда: Дистанционный репетитор — онлайн-репетиторы России и зарубежья

Доклад о журналах «Звезда» и «Ленинград»

☆

Сокращенная и обобщенная стенограмма докладов товарища Л. А. Жданова на собрании партийного актива и на собрании писателей в Ленинграде

☆

Товарищи!

Из постановления ЦК ясно, что наиболее грубой ошибкой журнала «Звезда» является предоставление своих страниц для литературного «творчества» Зощенко и Ахматовой.

«Приключения обезьяны» не есть для Зощенко нечто выходящее за рамки его обычных писаний. Это «произведение» попало в поле зрения критики только лишь как наиболее яркое выражение всего того отрицательного, что есть в литературном «творчестве» Зощенко. Известно, что со времени возвращения в Ленинград из эвакуации Зощенко написал ряд вещей, которые характерны тем, что он не способен найти в жизни советских людей ни одного положительного явления, ни одного положительного типа. Как и в «Приключениях обезьяны», Зощенко привык глумиться над советским бытом, советскими порядками, советскими людьми, прикрывая это глумление маской пустопорожней развлекательности и никчемной юмористики.

Если вы повнимательнее вчитаетесь и вдумаетесь в рассказ «Приключения обезьяны», то вы увидите, что Зощенко наделяет обезьяну ролью высшего судьи наших общественных порядков и заставляет читать нечто вроде морали советским людям. Обезьяна представлена как некое разумное начало, которой дано устанавливать оценки поведения людей. Изображение жизни советских людей, нарочито уродливое, карикатурное и пошлое, понадобилось Зощенко для того, чтобы вложить в уста обезьяне гаденькую, отравленную антисоветскую сентенцию насчет того, что в зоопарке жить лучше, чем на воле, и что в клетке легче дышится, чем среди советских людей.

Можно ли дойти до более низкой степени морального и политического падения, и как могут ленинградцы терпеть на страницах своих журналов подобное пакостничество и непотребство?

Если «произведения» такого сорта преподносятся советским читателям журналом «Звезда», то как слаба должна быть бдительность ленинградцев, руководящих журналом «Звезда», чтобы в нем можно было помещать произведения, отравленные ядом зоологической враждебности к советскому строю. Только подонки литературы могут создавать подобные «произведения», и только люди слепые и аполитичные могут давать им ход.

Говорят, что рассказ Зощенко обомлел ленинградские эстрады. Насколько должно было ослабнуть руководство идеологической работой в Ленинграде, чтобы подобные факты могли иметь место!

Зощенко с его омерзительной моралью удалось проникнуть на страницы большого ленинградского журнала и устроиться там со всеми удобствами. А ведь журнал «Звезда» — орган, который должен воспитывать нашу молодежь. Но может ли справиться с этой задачей журнал, который приютил у себя такого пошляка и несоветского писателя, как Зощенко?! Разве редакции «Звезды» неизвестна физиономия Зощенко?!

Ведь совсем еще недавно, в начале 1944 года, в журнале «Большевик» была подвергнута жестокой критике возмутительная повесть Зощенко «Перед восходом солнца», написанная в разгар освободительной войны советского народа против немецких захватчиков. В этой повести Зощенко выворачивает наизнанку свою пошлую и низкую душонку, делая это с наслаждением, со смакованием, с желанием показать всем: — смотрите, вот какой я хулиган.

Трудно подыскать в нашей литературе что-либо более отвратительное, чем та «мораль», которую проповедует Зощенко в повести «Перед восходом солнца», изображая людей и самого себя как гнусных похотливых зверей, у которых нет ни стыда, ни совести. И эту мораль он преподносил советским читателям в тот период, когда наш народ обливался кровью в неслыханно тяжелой войне, когда жизнь советского государства висела на волоске, когда советский народ нес неисчислимые жертвы во имя победы над немцами. А Зощенко, окопавшись в Алма-Ата, в глубоком тылу, ничем не помог в то время советскому народу в его борьбе с немецкими захватчиками. Совершенно справедливо Зощенко был публично высечен в «Большевике», как чуждый советской литературе пасквилянт и пошляк. Он наплевал тогда на общественное мнение. И вот, не прошло еще двух лет, не просохли еще чернила, которыми была написана рецензия в «Большевике», как тот же Зощенко триумфально въезжает в Ленинград и начинает свободно разгуливать по страницам ленинградских журналов.

Насквозь гнилая и растленная общественно-политическая и литературная физиономия Зощенко оформилась не в самое последнее время. Его современные «произведения» вовсе не являются случайностью. Они являются лишь продолжением всего того литературного «наследства» Зощенко, которое ведет начало с 20-х годов.

Кто такой Зощенко в прошлом? Он являлся одним из организаторов литературной группы так называемых «Серапионовых братьев». Какова была общественно-политическая физиономия Зощенко в период организации «Серапионовых братьев»? Позвольте обратиться к журналу «Литературные записки» № 3 за 1922 год, в котором учредители этой группы излагали свое кредо. В числе прочих откровений там помещен «символ веры» и Зощенко в статейке, которая называется «О себе и еще кое о чем». Зощенко, никого и ничего не стесняясь, публично обнажается и совершенно откровенно высказывает свои политические, литературные «взгляды». Послушайте, что он там говорил:

« Вообще писателем быть очень трудновато. Скажем, тоже идеология… Требуется нынче от писателя идеология… Этакая, право, мне неприятность»…

«Какая, скажите, может быть у меня «точная идеология», если ни одна партия в целом меня не привлекает?»

«С точки зрения людей партийных я беспринципный человек. Пусть. Сам же я про себя скажу: я не коммунист, не эс-эр, не монархист, я просто русский. И к тому же — политически безнравственный»…

«Честное слово даю — не знаю до сих пор, ну вот хоть, скажем, Гучков… В какой партии Гучков? А чорт его знает в какой он партии. Знаю: не большевик, но эс-эр он или кадет — не знаю и знать не хочу» и т. д. и т. п.

Что вы скажете, товарищи, об этакой «идеологии»? Прошло 25 лет с тех пор, как Зощенко поместил эту свою «исповедь». Изменился ли он с тех пор? Незаметно. За два с половиной десятка лет он не только ничему не на учился и не только никак не изменился, а, наоборот, с циничной откровенностью продолжает оставаться проповедником безидейности и пошлости, беспринципным и бессовестным литературным хулиганом. Это означает, что Зощенко как тогда, так и теперь не нравятся советские порядки. Как тогда, так и теперь он чужд и враждебен советской литературе. Если при всем этом Зощенко в Ленинграде стал чуть ли не корифеем литературы, если его превозносят на ленинградском Парнасе, то остается только поражаться тому, до какой степени беспринципности, нетребовательности, невзыскательности и неразборчивости могли дойти люди, прокладывающие дорогу Зощенко и поющие ему славословия!

Позвольте привести еще одну иллюстрацию о физиономии так называемых «Серапионовых братьев». В тех же «Литературных записках» № 3 за 1922 год другой сера- пионовец Лев Лунц также пытается дать идейное обоснование того вредного и чуждого советской литературе направления, которое представляла группа «Серапионовых братьев». Лунц пишет:

«Мы собрались в дни революционного, в дни мощного политического напряжения. «Кто не с нами, тот против нас! — говорили нам справа н слева.— С кем же вы, Се- рапионовы братья? С коммунистами или против коммунистов? За революцию или против революции?»»

«С кем же мы, Серапионовы братья? Мы с пустынником Серапионом»…

«Слишком долго и мучительно правила русской литературой общественность… Мы не хотим утилитаризма. Мы пишем не для пропаганды. Искусство реально, как сама жизнь. И, как сама жизнь, оно без цели и без смысла: существует, потому что не может не существовать».

Такова роль, которую «Серапионовы братья» отводят искусству, отнимая у него идейность, общественное значение, провозглашая безидейность искусства, искусство ради искусства, искусство без цели и без смысла. Это и есть проповедь гнилого аполитицизма, мещанства и пошлости.

Какой вывод следует из этого? Если Зощенко не нравятся советские порядки, что же прикажете: приспосабливаться к Зощенко? Не нам же перестраиваться во вкусах. Не нам же перестраивать наш быт и наш строй под Зощенко. Пусть он перестраивается, а не хочет перестраиваться — пусть убирается из советской литературы. В советской литературе не может быть места гнилым, пустым, безидейным и пошлым произведениям. (Бурные аплодисменты.)

Вот из чего исходил ЦК, принимая решение о журналах «Звезда» и «Ленинград».

Перехожу к вопросу о литературном «творчестве» Анны Ахматовой. Ее произведения за последнее время появляются в ленинградских журналах в порядке «расширенного воспроизводства». Это так же удивительно и противоестественно, как если бы кто-либо сейчас стал переиздавать произведения Мережковского, Вячеслава Иванова, Михаила Кузьмина, Андрея Белого, Зинаиды Гиппиус, Федора Сологуба, Зиновьевой-Аннибал и т. д. и т. п., т. е. всех тех, кого наша передовая общественность и литература всегда считали представителями реакционного мракобесия и ренегатства в политике и искусстве.

Горький в свое время говорил, что десятилетие 1907— 1917 годов заслуживает имени самого позорного и самого бездарного десятилетия в истории русской интеллигенции, когда после революции 1905 года значительная часть интеллигенции отвернулась от революции, скатилась в болото реакционной мистики и порнографии, провозгласила безидейность своим знаменем, прикрыв свое ренегатство «красивой» фразой: «и я сжег все, чему поклонялся, поклонился тому, что сжигал». Именно в это десятилетие появились такие ренегатские произведения, как «Конь бледный» Ропшина, произведения Винниченко и других дезертиров из лагеря революции в лагерь реакции, которые торопились развенчать те высокие идеалы, за которые боролась лучшая, передовая часть русского общества. На свет выплыли символисты, имажинисты, декаденты всех мастей, отрекавшиеся от народа, провозгласившие тезис «искусство ради искусства», проповедовавшие безидейность в литературе, прикрывавшие свое идейное и моральное растление погоней за красивой формой без содержания. Всех их объединял звериный страх перед гряду щей пролетарской революцией. Достаточно напомнить, что одним из крупнейших «идеологов» этих реакционных литературных течений был Мережковский, называвший грядущую пролетарскую революцию «грядущим Хамом» и встретивший Октябрьскую революцию зоологической злобой.

Анна Ахматова является одним из представителей этого безидейного реакционного литературного болота. Она принадлежит к так называемой литературной группе акмеистов, вышедших в свое время из рядов символистов, и является одним из знаменосцев пустой, безидейной, аристократическо-салонной поэзии, абсолютно чуждой советской литературе. Акмеисты представляли из себя крайне индивидуалистическое направление в искусстве. Они проповедовали теорию «искусства для искусства», «красоты ради самой красоты», знать ничего не хотели о народе, о его нуждах и интересах, об общественной жизни.

По социальным своим истокам это было дворянско- буржуазное течение в литературе в тот период, когда дни аристократии и буржуазии были сочтены и когда поэты и идеологи господствующих классов стремились укрыться от неприятной действительности в заоблачные высоты и туманы религиозной мистики, в мизерные личные переживания и копание в своих мелких душонках. Акмеисты, как и символисты, декаденты и прочие представители разлагающейся дворянско-буржуазной идеологии были проповедниками упадочничества, пессимизма, веры в потусторонний мир.

Тематика Ахматовой насквозь индивидуалистическая. До убожества ограничен диапазон ее поэзии,— поэзии взбесившейся барыньки, мечущейся между будуаром и моленной. Основное у нее — это любовно-эротические мотивы, переплетенные с мотивами грусти, тоски, смерти, мистики, обреченности. Чувство обреченности,— чувство, понятное для общественного сознания вымирающей группы,— мрачные тона предсмертной безнадежности, мистические переживания пополам с эротикой — таков духовный мир Ахматовой, одного из осколков безвозвратно канувшего в вечность мира старой дворянской культуры, «добрых старых екатерининских времен». Не то монахиня, не то блудница, а вернее блудница и монахиня, у которой блуд смешан с молитвой.

«Но клянусь тебе ангельским садом,
Чудотворной иконой клянусь
И ночей наших пламенных чадом…»
(Ахматова «Anno Domini»)

Такова Ахматова с ее маленькой, узкой личной жизнью, ничтожными переживаниями и религиозно-мистической эротикой.

Ахматовская поэзия совершенно далека от народа. Это — поэзия десяти тысяч верхних старой дворянской России, обреченных, которым ничего уже не оставалось, как только вздыхать по «доброму старому времени». Помещичьи усадьбы екатерининских времен с вековыми липовыми аллеями, фонтанами, статуями и каменными арками, оранжереями, любовными беседками и обветшалыми гербами на воротах. Дворянский Петербург; Царское Село; вокзал в Павловске и прочие реликвии дворянской культуры. Все это кануло в невозвратное прошлое! Осколкам этой далекой, чуждой народу культуры, каким-то чудом сохранившимся до наших времен, ничего уже не остается делать, как только замкнуться в себе и жить химерами. «Все расхищено, предано, продано»,— так пишет Ахматова.

Об общественно-политических и литературных идеалах акмеистов один из видных представителей этой группки, Осип Мандельштам, незадолго до революции писал: «Любовь к организму и организации акмеисты разделяют с физиологически гениальным средневековьем»… «Средневековье, определяя по-своему удельный вес человека, чувствовало и признавало его за каждым, совершенно независимо от его заслуг»… «Да, Европа прошла сквозь лабиринт ажурно-тонкой культуры, когда абстрактное бытие, ничем не прикрашенное личное существование ценилось как подвиг. Отсюда аристократическая интимность, связующая всех людей, столь чуждая по духу «равенству и братству» великой революции». .. «Средневековье дорого нам потому, что обладало в высокой степени чувством грани и перегородок»… «Благородная смесь рассудочности и мистики и ощущение мира, как живого равновесия, роднит нас с этой эпохой и побуждает черпать силы в произведениях, возникших на романской почве около 1200 года».

В этих высказываниях Мандельштама развернуты чаяния и идеалы акмеистов. «Назад к средневековью» — таков общественный идеал этой аристократическо-салонной группы. Назад к обезьяне — перекликается с ней Зощенко. Кстати сказать, и акмеисты, и «Серапионовы братья» ведут свою родословную от общих предков. И у акмеистов, и у «Серапионовых братьев» общим родоначальником являлся Гофман, один из основоположников аристократическо-салонного декадентства и мистицизма.

Почему вдруг понадобилось популяризировать поэзию Ахматовой? Какое она имеет отношение к нам, советским людям? Почему нужно предоставлять литературную трибуну всем этим упадочным и глубоко чуждым нам литературным направлениям?

Из истории русской литературы мы знаем, что не раз и не два реакционные литературные течения, к которым относились и символисты, и акмеисты, пытались объявлять походы против великих революционно-демократических традиций русской литературы, против ее передовых представителей; пытались лишить литературу ее высокого, идейного и общественного значения, низвести ее в болото безидейности и пошлости. Все эти «модные» течения канули в Лету и были сброшены в прошлое вместе с теми классами, идеологию которых они отражали. Все эти символисты, акмеисты, «желтые кофты», «бубновые валеты», «ничевоки»,— что от них осталось в нашей родной русской, советской литературе? Ровным счетом ничего, хотя их походы против великих представителей русской революционно-демократической литературы — Белинского, Добролюбова, Чернышевского, Герцена, Салтыкова-Щедрина— задумывались с большим шумом и претенциозностью и с таким же эффектом проваливались.

Акмеисты провозгласили: «Не вносить никаких поправок в бытие и в критику последнего не вдаваться». Почему они были против внесения каких бы то ни было поправок в бытие? Да потому, что это старое дворянское, буржуазное бытие им нравилось, а революционный народ собирался потревожить эго их бытие. В октябре 1917 года были вытряхнуты в мусорную яму истории как правящие классы, так и их идеологи и песнопевцы.

И вдруг на 29-м году социалистической революции появляются вновь на сцену некоторые музейные редкости из мира теней и начинают поучать нашу молодежь, как нужно жить. Перед Ахматовой широко раскрывают ворота ленинградского журнала и ей свободно предоставляется отравлять сознание молодежи тлетворным духом своей поэзии.

В журнале «Ленинград», в одном из номеров, опубликовано нечто вроде сводки произведений Ахматовой, написанных в период с 1909 по 1944 год. Там наряду с прочим хламом есть одно стихотворение, написанное в эвакуации во время Великой Отечественной войны. В этом стихотворении она пишет о своем одиночестве, которое она вынуждена делить с черным котом. Смотрит на нее черный кот, как глаз столетия. Тема не новая. О черном коте Ахматова писала и в 1909 году. Настроения одиночества и безысходности, чуждые советской литературе, связывают весь исторический путь «творчества» Ахматовой.

Что общего между этой поэзией, интересами нашего народа и государства? Ровным счетом ничего. Творчество Ахматовой дело далекого прошлого; оно чуждо современной советской действительности и не может быть терпимо на страницах наших журналов. Наша литература — не частное предприятие, рассчитанное на то, чтобы потрафлять различным вкусам литературного рынка. Мы вовсе не обязаны предоставлять в нашей литературе место для вкусов и нравов, не имеющих ничего общего с моралью и качествами советских людей. Что поучительного могут дать произведения Ахматовой нашей молодежи? Ничего, кроме вреда. Эти произведения могут только посеять уныние, упадок духа, пессимизм, стремление уйти от насущных вопросов общественной жизни, отойти от широкой дороги общественной жизни и деятельности в узенький мирок личных переживаний. Как можно отдать в ее руки воспитание нашей молодежи?! А между тем Ахматову с большой готовностью печатали то в «Звезде», то в «Ленинграде», да еще отдельными сборниками издавали. Это грубая политическая ошибка.

Не случайно ввиду всего этого, что в ленинградских журналах начали появляться произведения других писателей, которые стали сползать на позиции безидейности и упадочничества. Я имею в виду такие произведения, как произведения Садофьева и Комиссаровой. В некоторых своих стихах Садофьев и Комиссарова стали подпевать Ахматовой, стали культивировать настроения уныния, тоски и одиночества, которые так любезны душе Ахматовой.

Нечего и говорить, что подобные настроения или проповедь подобных настроений может оказывать только отрицательное влияние на нашу молодежь, может отравить ее сознание гнилым духом безидейности, аполитичности, уныния.

А что было бы, если бы мы воспитывали молодежь в духе уныния и неверия в наше дело? А было бы то, что мы не победили бы в Великой Отечественной войне. Именно потому, что советское государство и наша партия с помощью советской литературы воспитали нашу, молодежь в духе бодрости, уверенности в своих силах, именно поэтому мы преодолели величайшие трудности в строительстве социализма и добились победы над немцами и японцами.

Что из всего этого следует? Из этого следует, что журнал «Звезда», помещавший на своих страницах, наряду с произведениями хорошими, идейными, бодрыми, произведения безидейные, пошлые, реакционные, стал журналом без направления, стал журналом, помогавшим врагам разлагать нашу молодежь. А наши журналы были всегда сильны своим бодрым, революционным направлением, а не эклектикой, не безидейностью и аполитицизмом. Пропаганда безидейности получила равноправие в «Звезде». Мало того, выясняется, что Зощенко приобрел такую силу среди писательской организации Ленинграда, что даже покрикивал на несогласных, грозил критикам прописать в одном из очередных произведений. Он стал чем-то вроде литературного диктатора. Его окружала группа поклонников, создавая ему славу.

Спрашивается, на каком основании? Почему вы допустили это противоестественное и реакционное дело?

Не случайно, что в литературных журналах Ленинграда стали увлекаться современной низкопробной буржуазной литературой Запада. Некоторые наши литераторы стали рассматривать себя не как учителей, а как учеников буржуазно-мещанских литераторов, стали сбиваться на тон низкопоклонства и преклонения перед мещанской иностранной литературой. К лицу ли нам, советским патриотам, такое низкопоклонство, нам, построившим советский строй, который в сто раз выше и лучше любого буржуазного строя? К лицу ли нашей передовой советской литературе, являющейся самой революционной литературой в мире, низкопоклонство перед ограниченной мещанско-буржуазной литературой Запада?

Крупным недостатком работы наших писателей является также удаление от современной советской тематики, одностороннее увлечение исторической тематикой, с одной стороны, а, с другой стороны, попытка заняться чисто развлекательными пустопорожними сюжетами. Некоторые писатели в оправдание своего отставания от больших современных советских тем говорят, что настала пора, когда народу надо дать пустоватую развлекательную литературу, когда с идейностью произведений можно не считаться. Это глубоко неверное представление о нашем народе, его запросах, интересах. Наш народ ждет, чтобы советские писатели осмыслили и обобщили громадный опыт, который народ приобрел в Великой Отечественной войне, чтобы они изобразили и обобщили тот героизм, с которым народ сейчас работает над восстановлением народного хозяйства страны после изгнания врагов.

Несколько слов насчет журнала «Ленинград». Тут у Зощенко позиция еще более «прочная», чем в «Звезде», так же, как и у Ахматовой. Зощенко и Ахматова стали активной литературной силой в обоих журналах. Журнал «Ленинград», таким образом, несет ответственность за то, что он предоставил свои страницы таким пошлякам, как Зощенко, и таким салонным поэтессам, как Ахматова.

Но у журнала «Ленинград» есть и другие ошибки.

Вот, например, пародия на «Евгения Онегина», написанная неким Хазиным. Называется эта вещь «Возвращение Онегина». Говорят, что она нередко исполняется на подмостках ленинградской эстрады. Непонятно, почему ленинградцы допускают, чтобы с публичной трибуны шельмовали Ленинград, как это делает Хазин? Ведь смысл всей этой так называемой литературной «пародии» заключается не в пустом зубоскальстве по поводу приключений, случившихся с Онегиным, оказавшимся в современном Ленинграде. Смысл пасквиля, сочиненного Хазиным, заключается в том, что он пытается сравнивать наш современный Ленинград с Петербургом пушкинской эпохи и доказывать, что наш век хуже века Онегина. Приглядитесь хотя бы к некоторым строчкам этой «пародии». Все в нашем современном Ленинграде автору не нравится. Он злопыхательствует, возводит клевету на советских людей, на Ленинград. То ли дело век Онегина — золотой век, по мнению Хазина. Теперь не то,— появился жилотдел, карточки, пропуска. Девушки, те неземные эфирные создания, которыми раньше восхищался Онегин, стали теперь регулировщиками уличного движения, ремонтируют ленинградские дома и т. д. и т. п. Позвольте процитировать одно только место из этой «пародии»:

В трамвай садится наш Евгений.
О, бедный, милый человек!
Не знал таких передвижений
Его непросвещенный век.

Судьба Евгения хранила,
Ему лишь ногу отдавило,
И только раз, толкнув в живот,
Ему сказали: «Идиот!»

Он, вспомнив древние порядки,
Решил дуэлью кончить спор,
Полез в карман…
Но кто-то спер
Уже давно его перчатки,

За неименьем таковых
Смолчал Онегин и притих.

Вот какой был Ленинград и каким он стал теперь: плохим, некультурным, грубым и в каком неприглядном виде он предстал перед бедным, милым Онегиным. Вот каким представил Ленинград и ленинградцев пошляк Хазин.

Дурной, порочный, гнилой замысел у этой клеветнической пародии!

Как же могла редакция «Ленинграда» проглядеть эту злостную клевету на Ленинград и его прекрасных людей?! Как можно пускать хазиных на страницы ленинградских журналов?!

Возьмите другое произведение — пародию на пародию о Некрасове, составленную таким Образом, что она представляет из себя прямое оскорбление памяти великого поэта и общественного деятеля, каким был Некрасов, оскорбление, против которого должен был бы возмутиться всякий просвещенный человек. Однако редакция «Ленинграда» охотно поместила это грязное варево на своих страницах.

Что же мы еще находим в журнале «Ленинград»? Заграничный анекдот, плоский и пошлый, взятый, видимо, из старых затасканных сборников анекдотов конца прошлого столетия. Разве журналу «Ленинград» нечем заполнить свои страницы? Разве не о чем писать в журнале «Ленинград»? Возьмите хотя бы такую тему, как восстановление Ленинграда. В городе идет великолепная работа, город залечивает раны, нанесенные блокадой, ленинградцы полны энтузиазма и пафоса послевоенного восстановления. Написано ли что-нибудь об этом в журнале «Ленинград»? Дождутся ли когда-либо ленинградцы, чтобы их трудовые подвиги нашли отражение на страницах журнала?

Возьмите далее тему о советской женщине. Разве можно культивировать среди советских читателей и читательниц присущие Ахматовой постыдные взгляды на роль и призвание женщины, не давая истинно правдивого представления о современной советской женщине вообще, о ленинградской девушке и женщине-героине, в частности, которые вынесли на своих плечах огромные трудности военных лет, самоотверженно трудятся ныне над разрешением трудных задач восстановления хозяйства?

Как видно, положение дел в ленинградском отделении

Союза писателей таково, что в настоящее время хороших произведений для двух литературно-художественных журналов явно нехватает. Вот почему Центральный Комитет партии решил закрыть журнал «Ленинград» с тем, чтобы сосредоточить все лучшие литературные силы в журнале «Звезда». Это, конечно, не значит, что Ленинград при надлежащих условиях не будет иметь второго или даже третьего журнала. Вопрос решается количеством хороших, высококачественных произведений. Если их появится достаточно много и им не будет хватать места в одном журнале, можно будет создать второй и третий журнал, лишь бы наши ленинградские писатели давали хорошую в идейном и художественном отношении продукцию.

Таковы грубые ошибки и недостатки, вскрытые и отмеченные в постановлении ЦК ВКП(б) относительно работы журналов «Звезда» и «Ленинград».

В чем корень этих ошибок и недостатков?

Корень этих ошибок и недостатков заключается в том, что редакторы названных журналов, деятели нашей советской литературы, а также руководители нашего идеологического фронта в Ленинграде забыли некоторые основные положения ленинизма о литературе. Многие из писателей и из тех, которые работают в качестве ответственных редакторов или занимают важные посты в Союзе писателей, думают, что политика — это дело правительства, дело ЦК. Что касается литераторов, то не их дело заниматься политикой. Написал человек хорошо, художественно, красиво — надо пустить в ход, несмотря на то, что там имеются гнилые места, которые дезориентируют нашу молодежь, отравляют ее. Мы требуем, чтобы наши товарищи, как руководители литературы, так и пишущие, руководствовались тем, без чего советский строй не может жить, т. е. политикой, чтобы нам воспитывать молодежь не в духе наплевизма и безидейности, а в духе бодрости и революционности.

Известно, что ленинизм воплотил в себе все лучшие традиции русских революционеров-демократов XIX века и что наша советская культура возникла, развилась и достигла расцвета на базе критически переработанного культурного наследства прошлого. В области литературы наша партия устами Ленина и Сталина неоднократно признавала огромное значение великих русских революционно-демократических писателей и критиков — Белинского, Добролюбова, Чернышевского, Салтыкова-Щедрина, Плеханова. Начиная с Белинского, все лучшие представители революционно-демократической русской интеллигенции не признавали так называемого «чистого искусства», «искусства для искусства» и были глашатаями искусства для народа, его высокой идейности и общественного значения. Искусство не может отделить себя от судьбы народа. Вспомните знаменитое «Письмо к Гоголю» Белинского, в котором великий критик со всей присущей ему страстностью бичевал Гоголя за его попытку изменить делу народа и перейти на сторону царя. Это письмо Ленин назвал одним из лучших произведений бесцензурной демократической печати, сохранившим громадное литературное значение и по сию пору.

Вспомните литературно-публицистические статьи Добролюбова, в которых с такой силой показано общественное значение литературы. Вся наша русская революционно-демократическая публицистика насыщена смертельной ненавистью к царскому строю и проникнута благородным стремлением бороться за коренные интересы народа, за его просвещение, за его культуру, за его освобождение от пут царского режима. Боевое искусство, ведущее борьбу за лучшие идеалы народа — так представляли себе литературу и искусство великие представители русской литературы. Чернышевский, который из всех утопических социалистов ближе всех подошел к научному социализму и от сочинений которого, как указывал Ленин, «веяло духом классовой борьбы»,— учил тому, что задачей искусства является, кроме познания жизни, еще и задача научить людей правильно оценивать те или иные общественные явления. Ближайший его друг и соратник Добролюбов указывал, что «не жизнь идет по литературным нормам, а литература применяется сообразно направлениям жизни», и усиленно пропагандировал принципы реализма и народности в литературе, считая, что основой искусства является действительность, что она является источником творчества и что искусство имеет активную роль в общественной жизни, формируя общественное сознание. По Добролюбову литература должна служить обществу, должна давать народу ответы на самые острые вопросы современности, должна быть на уровне идей своей эпохи.

Марксистская литературная критика, являющаяся продолжательницей великих традиций Белинского, Чернышевского, Добролюбова, всегда была поборницей реалистического, общественно направленного искусства. Плеханов много поработал для того, чтобы разоблачить идеалистическое, антинаучное представление о литературе и искусстве и защитить основные положения наших великих русских революционеров-демократов, учивших видеть в литературе могучее средство служения народу.

В. И. Ленин первый оформил с предельной четкостью отношение передовой общественной мысли к литературе и искусству. Я напомню вам известную статью Ленина «Партийная организация и партийная литература», написанную в конце 1905 года, в которой он с присущей ему силой показал, что литература не может быть беспартийной, что она должна быть важной составной частью общего пролетарского дела. В этой статье Ленина заложены все основы, на которых базируется развитие нашей советской литературы. Ленин писал:

«Литература должна стать партийной. В противовес буржуазным нравам, в противовес буржуазной предпринимательской, торгашеской печати, в противовес буржуазному литературному карьеризму и индивидуализму, «барскому анархизму» и погоне за наживой,— социалистический пролетариат должен выдвинуть принцип партийной литературы, развить этот принцип и провести его в жизнь в возможно более полной и цельной форме.

В чем же состоит этот принцип партийной литературы? Не только в том, что для социалистического пролетариата литературное дело не может быть орудием наживы лиц или групп, оно не может быть вообще индивидуальным делом, независимым от общего пролетарского дела. Долой литераторов беспартийных! Долой литераторов сверхчеловеков! Литературное дело должно стать частью общепролетарского дела…»

И далее, в той же статье:

«Жить в обществе и быть свободным от общества нельзя. Свобода буржуазного писателя, художника, актрисы есть лишь замаскированная (или лицемерно маскируемая) зависимость от денежного мешка, от подкупа, от содержания».

Ленинизм исходит из того, что наша литература не может быть аполитичной, не может представлять собой «искусство для искусства», а призвана осуществлять важную передовую роль в общественной жизни. Отсюда исходит ленинский принцип партийности литературы — важнейший вклад В. И. Ленина в науку о литературе.

Следовательно, лучшая традиция советской литературы является продолжением лучших традиций русской литературы XIX века, традиций, созданных нашими великими революционными демократами — Белинским, Добролюбовым, Чернышевским, Салтыковым-Щедриным, продолженных Плехановым и научно разработанных и обоснованных Лениным и Сталиным.

Некрасов называл свою поэзию «музой мести и печали». Чернышевский и Добролюбов рассматривали литературу как святое служение народу. Лучшие представители российской демократической интеллигенции в условиях царского строя гибли за эти благородные высокие идеи, шли на каторгу, в ссылку. Как же можно забыть эти славные традиции? Как можно пренебречь ими, как можно допустить, чтобы ахматовы и зощенки протаскивали реакционный лозунг «искусства для искусства», чтобы, прикрываясь маской безидейности, навязывали чуждые советскому народу идеи?!..

Ленинизм признает за нашей литературой огромное общественно-преобразующее значение. Если бы наша советская литература допустила снижение этой своей огромной воспитательной роли — это означало бы развитие вспять, возврат «к каменному веку».

Товарищ Сталин назвал наших писателей инженерами человеческих душ. Это определение имеет глубокий смысл. Оно говорит об огромной ответственности советских писателей за воспитание людей, за воспитание советской молодежи, за недопущение брака в литературной работе.

Некоторым кажется странным, почему ЦК принял такие крутые меры по литературному вопросу? У нас не привыкли к этому. Считают, что если допущен брак в производстве или не выполнена производственная программа по ширпотребу или не выполнен план заготовок леса,— то объявить за это выговор естественное дело (одобрительный смех в зале), а вот если допущен брак в отношении воспитания человеческих душ, если допущен брак в деле воспитания молодежи, то здесь можно и потерпеть. Между тем, разве это не более горшая вина, чем невыполнение производственной программы или срыв производственного задания? Своим решением ЦК имеет в виду подтянуть идеологический фронт ко всем другим участкам нашей работы.

За последнее время на идеологическом фронте обнаружились большие прорывы и недостатки. Достаточно напомнить вам об отставании нашего киноискусства, о засорении недоброкачественными произведениями нашего театрально-драматического репертуара, не говоря о том, чго произошло в журналах «Звезда» и «Ленинград». ЦК вынужден был вмешаться и решительно поправить дело. Он не имел права смягчать своего удара против тех, кто забывает свои обязанности по отношению к народу, по отношению к воспитанию молодежи. Если мы хотим повернуть внимание нашего актива к вопросам идеологической работы и навести здесь порядок, дать ясное направление в работе, мы должны остро, как подобает советским людям, как подобает большевикам, раскритиковать ошибки и недостатки идеологической работы. Только тогда мы сумеем поправить дело.

Иные литераторы рассуждают так: поскольку за время войны народ изголодался по литературе, книг выпускали мало, постольку читатель проглотит любой товар, хотя бы и с гнильцой. А между тем это совсем не так, и мы не можем терпеть всякую литературу, какая будет подсовываться нам неразборчивыми литераторами, редакторами, издателями. Советский народ ждет от советских писателей настоящего идейного вооружения, духовной пищи, которая помогла бы выполнению планов великого строительства, выполнению планов восстановления и дальнейшего развития народного хозяйства нашей страны. Советский народ предъявляет высокие требования к литераторам, хочет удовлетворения своих идейных и культурных запросов. Во время войны в силу обстановки мы не могли обеспечить этих насущных потребностей. Народ хочет осмыслить происходящие события. Его идейный и культурный уровень вырос. Он зачастую не удовлетворяется качеством тех произведений литературы и искусства, которые у нас появляются. Этого не поняли и не хотят понимать некоторые работники литературы, работники идеологического фронта.

Уровень требований и вкусов нашего народа поднялся очень высоко, и тот, кто не хочет или неспособен подняться до этого уровня, будет оставлен позади. Литература призвана не только к тому, чтобы итти на уровне требований народа, но более того,— она обязана развивать вкусы народа, поднимать выше его требования, обогащать его новыми идеями, вести народ вперед. Тот, кто неспособен итти в ногу с народом, удовлетворить его возросшие требования, быть на уровне задач развития советской культуры, неизбежно выйдет в тираж.

Из недостатка идейности у руководящих работников «Звезды» и «Ленинграда» вытекает и вторая крупная ошибка. Она заключается в том, что некоторые наши руководящие работники поставили во главу угла своих отношений с литераторами не интересы политического воспитания советских людей и политического направления литераторов, а интересы личные, приятельские. Говорят, что многие вредные в идейном и слабые в художественном отношении произведения допускаются в печать в силу нежелания обидеть того или иного писателя. С точки зрения подобных работников лучше поступиться интересами народа, интересами государства ради того, чтобы кого- либо не обидеть. Это совершенно неправильная и политически ошибочная установка. Это — все равно, что променять миллион на грош.

Центральный Комитет партии в своем решении указывает на величайший вред подмены принципиальных отношений в литературе отношениями приятельскими. Беспринципные приятельские отношения в среде некоторых наших литераторов сыграли глубоко отрицательную роль, повели к снижению идейного уровня многих литературных произведений, облегчили доступ в литературу чуждым советской литературе людям. Отсутствие критики со стороны руководителей идеологического фронта в Ленинграде, со стороны руководителей ленинградских журналов, подмена принципиальных отношений приятельскими отношениями за счет интересов народа принесли величайший вред.

Товарищ Сталин учит нас, что, если мы хотим сохранить кадры, учить и воспитывать их, мы не должны бояться обидеть кого-либо, не должны бояться принципиальной, смелой, откровенной и объективной критики. Без критики любая организация, в том числе и литературная, может загнить. Без критики любую болезнь можно загнать вглубь и с ней труднее будет справиться. Только смелая и открытая критика помогает совершенствоваться нашим людям, побуждает их итти вперед, преодолевать недостатки своей работы. Там, где нет критики, там укореняется затхлость и застой, там нет места движению вперед.

Товарищ Сталин неоднократно указывает на то, что важнейшим условием нашего развития является необходимость того, чтобы каждый советский человек подводил итог своей работы за каждый день, безбоязненно проверял бы себя, анализировал свою работу, мужественно критиковал свои недостатки и ошибки, обдумывал бы, как добиться лучших результатов своей работы и непрерывно работал бы над своим совершенствованием. К литераторам это относится в такой же мере, как и к любым другим работникам. Тот, кто боится критики своей работы, тот презренный трус, не достойный уважения со стороны народа. (Бурные аплодисменты.)

Некритическое отношение к своей работе, подмена принципиальных отношений к литераторам приятельскими широко распространены и в Правлении Союза советских писателей. Правление Союза и, в частности, его председатель т. Тихонов повинны в том неблагополучии, которое вскрыто в журналах «Звезда» и «Ленинград», повинны в том, что они не только не поставили преграды проникновению в советскую литературу вредных влияний Зощенко, Ахматовой и других несоветских писателей, но и попустительствовали проникновению в наши журналы чуждых советской литературе тенденций и нравов.

В недостатках ленинградских журналов сыграла свою роль и та система безответственности, которая сложилась в руководстве журналами при том положении в редакциях ленинградских журналов, когда неизвестно кто отвечал за журнал в целом и за его отделы, когда не могло быть элементарного порядка. Этот недостаток необходимо исправить. Вот почему Центральный Комитет своим постановлением назначил главного редактора журнала «Звезда», который должен отвечать за направление журнала, за высокие идейные и художественные качества произведений, помещаемых в журнале.

В журналах, как и в любом деле, нетерпимы беспорядок и анархия. Нужна четкая ответственность за направление журнала и содержание публикуемых материалов.

Вы должны восстановить славные традиции ленинградской литературы и ленинградского идеологического фронта. Горько и обидно, что журналы Ленинграда, которые всегда были рассадниками передовых идей, передовой культуры, стали прибежищем безидейности и пошлости. Надо восстановить честь Ленинграда, как передового идеологического и культурного центра. Надо помнить, что Ленинград был колыбелью большевистских ленинских организаций. Здесь Ленин и Сталин заложили основы большевистской партии, основы большевистского мировоззрения, большевистской культуры.

Дело чести ленинградских писателей, ленинградского партийного актива состоит в том, чтобы восстановить и развить далее эти славные традиции Ленинграда. Задача работников идеологического фронта в Ленинграде и в первую голову писателей заключается в том, чтобы изгнать из ленинградской литературы безидейность и пошлятину, чтобы высоко поднять знамя передовой советской литературы, чтобы не упустить ни одной возможности для своего идейного и художественного роста, не отстать от современной тематики, не отстать от требований народа, всячески развивать смелую критику своих недостатков, критику не подхалимскую, не групповую и приятельскую, а настоящую, смелую и независимую, идейную большевистскую критику.

Товарищи, теперь для вас должно быть ясно, какой грубый промах был допущен Ленинградским городским комитетом партии, в особенности его отделом пропаганды и агитации и секретарем по пропаганде Широковым, который был поставлен во главе идеологической работы и на которого в первую очередь ложится ответственность за провал журналов. Ленинградский комитет партии допустил грубую политическую ошибку, приняв в конце июня месяца решение о новом составе редакции журнала «Звезда», в который был введен и Зощенко. Только политической слепотой можно объяснить, что секретарь горкома паргии Капустин и секретарь горкома по пропаганде Широков провели такое ошибочное решение. Повторяю, что все эги ошибки нужно как можно скорее и решительнее исправить с тем, чтобы восстановить роль Ленинграда в идейной жизни нашей партии.

Все мы любим Ленинград, все мы любим нашу ленинградскую партийную организацию как один из передовых отрядов нашей партии. В Ленинграде не должно быть прибежища для разных примазавшихся литературных проходимцев, которые хотят использовать Ленинград в своих целях. Для Зощенко, Ахматовой и им подобных Ленинград советский не дорог. Они хотят видеть в нем олицетворение иных общественно-политических порядков и иной идеологии. Старый Петербург, Медный всадник, как образ этого старого Петербурга,— вот что маячит перед их глазами. А мы любим Ленинград советский, Ленинград, как передовой центр советской культуры. Славная когорта великих революционных и демократических деятелей, вышедших из Ленинграда,— это наши прямые предки, от которых мы ведем свою родословную. Славные традиции современного Ленинграда есть продолжение развития этих великих революционных демократических традиций, которые мы ни на что другое не сменяем. Пусть ленинградский актив смело, без оглядки назад, без «подрессоривания» проанализирует свои ошибки, чтобы как можно лучше и быстрее выправить дело и двинуть нашу идейную работу вперед. Ленинградские большевики должны вновь занять свое место в рядах застрельщиков и передовиков в деле формирования советской идеологии, советского общественного сознания. (Бурные аплодисменты.)

Как могло случиться, что Ленинградский горком партии допустил такое положение на идеологическом фронте? Очевидно, он увлекся текущей практической работой по восстановлению города, по подъему его промышленности и забыл о значении идейно-воспитательной работы, и это забвение дорого обошлось ленинградской организации. Нельзя забывать идейную работу! Духовные богатства наших людей не менее важны, чем материальные. Нельзя жить вслепую, не заботясь о завтрашнем дне не только ь области материального производства, но и в области идеологической. Наши советские люди выросли настолько, что не будут «глотать» всякую духовную продукцию, какую бы им ни подсунули. Работники культуры и искусства, которые не перестроятся и не смогут удовлетворить выросших потребностей народа, могут быстро потерять доверие народа.

Товарищи, наша советская литература живет и должна жить интересами народа, интересами родины. Литература — это родное для народа дело. Вот почему каждый ваш успех, каждое значительное произведение народ рассматривает, как свою победу. Вот почему каждое удачное произведение можно сравнивать с выигранным сражением, или с крупной победой на хозяйственном фронте. Наоборот, каждая неудача в советской литературе глубоко обидна и горька народу, партии, государству. Именно это имеет в виду постановление ЦК, который заботится об интересах народа, об интересах его литературы и крайне обеспокоен положением дела у ленинградских писателей.

Если безидейные люди хотят лишить ленинградский отряд работников советской литературы его основы, хотят подорвать идейную сторону их работы, лишить творчество ленинградских писателей его общественного преобразующего значения, то Центральный Комитет надеется, что ленинградские литераторы найдут в себе силы положить предел всем попыткам увести литературный отряд Ленинграда, его журналы в русло безидейности, беспринципности, аполитичности. Вы поставлены на передовую линию фронта идеологии, у вас огромные задачи, имеющие международное значение, и это должно поднять чувство ответственности каждого подлинного советского литератора перед своим народом, государством, партией, сознание важности исполняемого долга.

Буржуазному миру не нравятся наши успехи как внутри нашей страны, так и на международной арене. В итоге второй мировой войны укрепились позиции социализма. Вопрос о социализме поставлен в порядке дня во многих странах Европы. Это не нравится империалистам всех мастей, они боятся социализма, боятся нашей социалистической страны, которая является образцом для всего передового человечества. Империалисты, их идейные прислужники, их литераторы и журналисты, их политики и дипломаты всячески стараются оклеветать нашу страну, представить ее в неправильном свете, оклеветать социализм. В этих условиях задача советской литературы заключается не только в том, чтобы отвечать ударом на удары против всей этой гнусной клеветы и нападок на нашу советскую культуру, на социализм, но и смело бичевать и нападать на буржуазную культуру, находящуюся в состоянии маразма и растления.

В какую бы внешне красивую форму ни было облечено творчество модных современных буржуазных западноевропейских и американских литераторов, а также кинорежиссеров и театральных режиссеров, все равно им не спасти и не поднять своей буржуазной культуры, ибо моральная основа у нее гнилая и тлетворная, ибо эта культура поставлена на службу частнокапиталистической собственности, на службу эгоистическим, корыстным интересам буржуазной верхушки общества. Весь сонм буржуазных литераторов, кинорежиссеров, театральных режиссеров старается отвлечь внимание передовых слоев общества от острых вопросов политической и социальной борьбы и отвести внимание в русло пошлой безидей- ной литературы и искусства, наполненных гангстерами, девицами из варьете, восхвалением адюльтера и похождений всяких авантюристов и проходимцев.

К лицу ли нам, представителям передовой советской культуры, советским патриотам, роль преклонения перед буржуазной культурой или роль учеников?! Конечно, наша литература, отражающая строй более высокий, чем любой буржуазно-демократический строй, культуру во много раз более высокую, чем буржуазная культура, имеет право на то, чтобы учить других новой общечеловеческой морали. Где вы найдете такой народ и такую страну, как у нас? Где вы найдете такие великолепные качества людей, какие проявил наш советский народ в Великой Отечественной войне и какие он каждый день проявляет в трудовых делах, перейдя к мирному развитию и восстановлению хозяйства и культуры! Каждый день поднимает наш народ все выше и выше. Мы сегодня не те, что были вчера, и завтра будем не те, что были сегодня. Мы уже не те русские, какими были до 1917 года, и Русь у нас уже не та, и характер у нас не тот. Мы изменились и выросли вместе с теми величайшими преобразованиями, которые в корне изменили облик нашей страны.

Показать эти новые высокие качества советских людей, показать наш народ не только в его сегодняшний день, но и заглянуть в его завтрашний день, помочь осветить прожектором путь вперед — такова задача каждого добросовестного советского писателя. Писатель не может плестись в хвосте событий, он обязан итти в передовых рядах народа, указывая народу путь его развития. Руководствуясь методом социалистического реализма, добросовестно и внимательно изучая нашу действительность, стараясь глубже проникнуть в сущность процессов нашего развития, писатель должен воспитывать народ и вооружать его идейно. Отбирая лучшие чувства и качества советского человека, раскрывая перед ним завтрашний его день, мы должны показать в то же время нашим людям, какими они не должны быть, должны бичевать пережитки вчерашнего дня, пережитки, мешающие советским людям итти вперед. Советские писатели должны помочь народу, государству, партии воспитать нашу молодежь бодрой, верящей в свои силы, не боящейся никаких трудностей.

Как бы буржуазные политики и литераторы ни старались скрыть от своих народов правду о достижениях советского строя и советской культуры, как бы они ни пытались воздвигнуть железный занавес, за пределы которого не могла бы проникнуть за границу правда о Советском Союзе, как бы они ни тщились умалить действительный рост и размах советской культуры — все эти попытки обречены на провал. Мы очень хорошо знаем силу и преимущество нашей культуры. Достаточно напомнить потрясающие успехи наших культурных делегаций за границей, наш физкультурный парад и т. д. Нам ли низкопоклонничать перед всей иностранщиной или занимать пассивно оборонительную позицию!

Если феодальный строй, а затем буржуазия в период своего расцвета могли создать искусство и литературу, утверждающие становление нового строя и воспевающие его расцвет, то нам, строю новому, социалистическому, представляющему из себя воплощение всего, что есть лучшего в истории человеческой цивилизации и культуры, тем более по плечу создание самой передовой в мире литературы, которая оставит далеко позади самые лучшие образцы творчества старых времен.

Товарищи, чего требует и хочет Центральный Комитет? Центральный Комитет партии хочет, чтобы ленинградский актив и ленинградские писатели хорошо поняли, что наступило время, когда необходимо поднять на высокий уровень нашу идейную работу. Молодому советскому поколению предстоит укрепить силу и могущество социалистического советского строя, полностью использовать движущие силы советского общества для нового невиданного расцвета нашего благосостояния и культуры. Для этих великих задач молодое поколение должно быть воспитано стойким, бодрым, не боящимся препятствий, идущим навстречу этим препятствиям и умеющим их преодолевать. Наши люди должны быть образованными, высокоидейными людьми, с высокими культурными, моральными требованиями и вкусами. Для этой цели нам нужно, чтобы литература наша, журналы наши не стояли в стороне от задач современности, а помогали бы партии и народу воспитывать молодежь в духе беззаветной преданности советскому строю, в духе беззаветного служения интересам народа.

Советские писатели и все наши идеологические работники поставлены сейчас на передовую линию огня, ибо в условиях мирного развития не снимаются, а, наоборот, вырастают задачи идеологического фронта и в первую голову литературы. Народ, государство, партия хотят не удаления литературы от современности, а активного вторжения литературы во все стороны советского бытия. Большевики высоко ценят литературу, отчетливо видят ее великую историческую миссию и роль в укреплении морального и политического единства народа, в сплочении и воспитании народа. Центральный Комитет партии хочет, чтобы у нас было изобилие духовной культуры, ибо в этом богатстве культуры он видит одну из главных задач социализма.

Центральный Комитет партии уверен, что ленинградский отряд советской литературы, морально и политически здоровый, быстро выправит свои ошибки и займет подобающее место в рядах советской литературы.

ЦК уверен, что недостатки в работе ленинградских писателей будут преодолены и что идейная работа ленинградской партийной организации в самый кратчайший срок будет поднята на такую высоту, какая нужна сейчас в интересах партии, народа, государства. (Бурные аплодисменты. Все встают.)

Печатается по тексту газеты  «Правда» от 21 сентября 1946 года.

Постановление ЦК ВКП (б) «О журналах «Звезда и «Ленинград»

ВЛАСТЬ И КУЛЬТУРА В СССР 1940-Х ГГ.

После окончания войны руководство страны, чувствуя, по выражению К. Симонова, что «задрали хвосты не только некоторые генералы, но и некоторые интеллигенты», приступило к «подкручиванию» идеологических гаек. Начало этому процессу было положено уже в 1943 г., когда начальник Управления пропаганды и агитации (УПА) Г. Ф. Александров информировал секретарей ЦК ВКП(б) Маленкова и Щербакова о «грубых политических ошибках» целого ряда советских журналов. Наиболее скрупулезному «критическому анализу» в тот период подверглись произведения М. Зощенко, А. Платонова, И. Сельвинского, а также творчество режиссера А. Довженко.

Первая гроза для литераторов, деятелей культуры прошла стороной. Более того, автор многих известных сатирических произведений Зощенко и другие литераторы в апреле 1946 г. были награждены медалью «За доблестный труд в годы Великой Отечественной войны». В том же году принимается ре-щение об отмене постановления Секретариата ЦК «О контроле над литературно-художественными журналами». Многим тогда показалось, что наступает ослабление идеологического пресса. Этого, между тем, не произошло. На заседании Политбюро 13 апреля 1946 г., проходившем под председательство-ванием Сталина, было принято решение о необходимости устранения недостатков в идеологической работе. Жданову и Александрову поручалось представить предложения по улучшению агитационно-пропагандистской деятельности. После этого основная масса руководителей обкомов и крайкомов пар-тии была обвинена в непрофессионализме и политической неграмотности, а ряд республиканских ЦК, прежде всего Украины, — в потворстве буржуазному национализму.

Начало кампании, которая была развернута в 1946 г. против автономии культурной жизни, связано с именем Жданова. Действительно, он был рупором идей Сталина и одним из наиболее доверен-ных лиц вождя, его правой рукой в деле руководства партией. В то же время Жданов оставался человеком, который лишь озвучивал идеи главного организатора и вдохновителя травли интеллигенции — Сталина. Одновременно стремление руководства «поставить на место» интеллигенцию тесно переплеталось с интригами в Кремле, борьбой за власть между Ждановым и Маленковым.

Подготовка постановления, направленного против ряда ленинградских писателей и журналов, в которых они публиковались, началась летом 1946 г. В начале августа Сталин обрушил ворох обвинений на А. А. Ахматову и М. М. Зощенко. Характеризуя творчество известной поэтессы, вождь заметил, что у нее есть только «одно-два-три стихотворения и обчелся, больше нет». О произведениях Зощенко Сталин отозвался еще более резко: «Пишет он чепуху какую-то, прямо издевательство. Война в разгаре, а у него ни одного слова ни за, ни против, а пишет всякие небылицы, чепуху, ничего не дающую ни уму, ни сердцу». Нужный тон был задан, и 14 августа 1946 г. появилось постановление ЦК ВКП(б), подвергшее разгромной критике журналы «Звезда» и «Ленинград». В опубликованном документе отмечалось, что «Ленинградский горком ВКП(б) проглядел крупнейшие ошибки журналов, устранился от руководства ими».

Жданов не был инициатором постановления от 14 августа, поскольку от этого страдал прежде всего его политический авторитет. Но, когда постановление оказалось все же принято, он быстро переметнулся на позиции грубого шельмования литераторов, философов, композиторов, театральных деятелей. Вторя Сталину, Жданов отозвался о Зощенко как о «беспринципном и бессовестном литературном хулигане», а об Ахматовой как о «блуднице и монахине, у которой блуд смешан с молитвой». Несмотря на то что Зощенко в 1939 г. за литературные заслуги был награжден орденом Трудового Красного Знамени, в 1946 г. он оказался исключен из Союза писателей. Его участь разделила и Ахматова.

Вслед за постановлением от 14 августа последовали другие: «О репертуаре драматических театров и мерах по его улучшению» (26 августа), «О кинофильме «Большая жизнь»» (4 сентября). Объектами нападок стали именно те области культуры, которые в послевоенное время были наиболее доступны широким народным массам. Разгромной критике подверглась вторая серия картины С. Эйзенштейна «Иван Грозный». Режиссера обвинили в том, что он обнаружил невежество в изображении фактов истории, представил царя «чем-то вроде Гамлета», в то время как Сталин считал его выдающимся человеком с сильной волей и характером.

Некоторое время спустя был нанесен удар по представителям музыкальной культуры. 10 февраля 1948 г. ЦК ВКП(б) принял постановление «Об опере «Великая дружба» В. Мурадели». Неоправданной критике подверглись Шостакович, Прокофьев, Мурадели и другие композиторы за то, что в их музыкальных произведениях не было ни единой мелодии, которую мог бы насвистывать простой рабочий. Одновременно провозглашалось, что русская классическая опера — лучшая в мире. В музыке предписывалось черпать вдохновение исключительно из наиболее распространенных народных мелодий.

Одним из направлений всеохватывающей пропагандистской кампании стало раздувание националистических настроений. Жданов пустил в оборот слово, которое вскоре стало употребляться как по-зорное клеймо – «низкопоклонство». Им обозначалось преклонение и самоуничижение перед западной культурой. Тема превосходства всего советского или русского над всем иностранным получает приоритет. Космополитизм и формализм были объявлены двумя сторонами одного и того же низкопоклонства перед Западом. Кампания по искоренению космополитизма распространилась не только на гуманитарные и общественные науки. Естественные дисциплины тоже попали под разделение на «социалистические» и » буржуазные».

И.С. Ратьковский, М.В. Ходяков. История Советской России

http://www.bibliotekar.ru/sovetskaya-rossiya/77.htm

«ПРОПОВЕДЬ БЕЗЫДЕЙНОСТИ»

ЦК ВКП(б) отмечает, что издающиеся в Ленинграде литературно-художественные журналы «Звезда» и «Ленинград» ведутся совершенно неудовлетворительно.

В журнале «Звезда» за последнее время, наряду со значительными и удачными произведениями советских писателей, появилось много безыдейных, идеологически вредных произведений. Грубой ошибкой «Звезды» является предоставление литературной трибуны писателю Зощенко, произведения которого чужды советской литературе. Редакции «Звезды» известно, что Зощенко давно специализировался на писании пустых, бессодержательных и пошлых вещей, на проповеди гнилой безыдейности, пошлости и аполитичности, рассчитанных на то, чтобы дезориентировать нашу молодежь и отравить ее сознание. Последний из опубликованных рассказов Зощенко «Приключения обезьяны» («Звезда», № 5-6 за 1946 г.) представляет пошлый пасквиль на советский быт и на советских людей. Зощенко изображает советские порядки и советских людей в уродливо карикатурной форме, клеветнически представляя советских людей примитивными, малокультурными, глупыми, с обывательскими вкусами и нравами. Злостно хулиганское изображение Зощенко нашей действительности сопровождается антисоветскими выпадами.

Предоставление страниц «Звезды» таким пошлякам и подонкам литературы, как Зощенко, тем более недопустимо, что редакции «Звезда» хорошо известна физиономия Зощенко и недостойное поведение его во время войны, когда Зощенко, ничем не помогая советскому народу в его борьбе против немецких захватчиков, написал такую омерзительную вещь как «Перед восходом солнца», оценка которой, как и оценка всего литературного «творчества» Зощенко, была дана на страницах журнала «Большевик». .

Журнал «Звезда» всячески популяризирует также произведения писательницы Ахматовой, литературная и общественно-политическая физиономия которой давным-давно известна советской общественности. Ахматова является типичной представительницей чуждой нашему народу пустой безыдейной поэзии. Её стихотворения, пропитанные духом пессимизма и упадочничества, выражающие вкусы старой салонной поэзии, застывшей на позициях буржуазно-аристократического эстетства и декадентства, «искусстве для искусства», не желающей идти в ногу со своим народом наносят вред делу воспитания нашей молодёжи и не могут быть терпимы в советской литературе…

ЦК отмечает, что особенно плохо ведется журнал «Ленинград», который постоянно предоставлял свои страницы для пошлых и клеветнических выступлений Зощенко, для пустых и аполитичных стихотворении Ахматовой. Как и редакция «Звезды», редакция журнала «Ленинград» допустила крупные ошибки, опубликовав ряд произведений, проникнутых духом низкопоклонства по отношению ко всему иностранному. Журнал напечатал ряд ошибочных произведений («Случай над Берлином» Варшавского и Реста, «На заставе» Слонимского). В стихах Хазина «Возвращение Онегина» под видом литературной пародии дана клевета на современный Ленинград. В журнале «Ленинград» помещаются преимущественно бессодержательные низкопробные литературные материалы.

Как могло случиться, что журналы «Звезда» и «Ленинград», издающиеся в Ленинграде, городе-герое, известном своими передовыми революционными традициями, городе, всегда являвшемся рассадником передовых идей и передовой культуры, допустили протаскивание в журналы чуждой советской литературе безыдейности и аполитичности?..

Сила советской литературы, самой передовой литературы в мире, состоит в том, что она является литературой, у которой нет и не может быть других интересов, кроме интересов народа, интересов государства. Задача советской литературы состоит в том, чтобы помочь государству правильно воспитать молодежь, ответить на ее запросы, воспитать новое поколение бодрым, верящим в свое дело, не боящимся препятствий, готовым преодолеть всякие препятствия.

Поэтому всякая проповедь безыдейности, аполитичности, «искусства для искусства» чужда советской литературе, вредна для интересов советского народа и государства и не должна иметь места в наших журналах…

Из Постановления Оргбюро ЦК ВКП(б) от 14 августа 1946 года № 274. п. 1 г «О журналах «Звезда» и «Ленинград»»

http://www.hist.msu.ru/ER/Etext/USSR/journal.htm

«ЗАЛ НЕМЕЛ, ЗАСТЫВАЛ, ОЛЕДЕНЕВАЛ»

Докладчик вышел справа, позади сидевших, в сопровождении многих лиц. Он шел спокойно, серьезный и молчаливый, отделенный от зала белыми колоннами. Он был в штатском. В руках папка. Его волосы под сиянием электричества блестели. Казалось, он хорошо отдохнул и умылся. Все встали. Зааплодировали. Он поднялся на трибуну.

Собрание началось в пять.

Как обычно, вслух выбрали громкий президиум. Даже чуточку посмеялись — писатели забыли назвать своего Прокофьева. Докладчик улыбнулся, сказав тихо что-то смешное. Торопливо успокоились. Президиум сел. Сдержанный шумок затих. Докладчик секунду помолчал и заговорил.

И через несколько секунд началась дичайшая тишина. Зал немел, застывал, оледеневал, пока не превратился в один белый твердый кусок.

Доклад ошеломил. Писательнице Немеровской стало дурно. Она хотела выйти, бледнея, встала. Шатаясь, пошла между рядов. Ей помогали. Вышла в боковой проход, дошла до входной двери, но… ее не выпустили. Огромная белая дверь зала плотно закрыта, двое часовых с винтовками по бокам. Оказывается, выход из зала запрещен. Немеровская присела где-то в задних рядах. При упоминании в постановлении фамилии Марии Комиссаровой ее муж, Николай Браун, сидевший в президиуме, побелел и начал беспокойно искать ее глазами среди сидевших в зале. Александр Прокофьев, секретарь Ленинградского отделения Союза, всё узнавший еще в, Москве, сидел красный, с головой, ушедшей в плечи.

В перерыве, как водится, кое-кто окружил докладчика — каждый со своей просьбой и нуждишкой; всегда есть такие, кто никогда не забывает, чья рубашка ближе. Колпакова потом всем хвасталась, как она таким образом добилась ускорить издание своей залежавшейся очередной книги по фольклору…

Всё было неожиданно и непонятно. Согласиться сразу было трудно. Единственная мысль: значит, сейчас так нужно.

Зощенко заболел. Он заперся у себя дома на канале Грибоедова. Его покинули друзья. Перестали звонить по телефону. Если он выходил на улицу, знакомые старались его не замечать. Домашняя обстановка, и без того беспокойная, осложнилась.

Анна Ахматова держалась стоически. Известно, что женщины ленинградскую блокаду во время войны переносили относительно легче мужчин. Первую она претерпела в Ташкенте, вторую — личную — здесь.

Из воспоминаний очевидца о докладе А.А. Жданова на ленинградском общегородском собрании писателей, работников литературы и издательств в Смольном 16 августа 1946 г.

http://magazines.russ.ru/continent/2013/152/40p-pr.html

«О НЕОБХОДИМОСТИ АРЕСТА ПОЭТЕССЫ АХМАТОВОЙ»

Докладываю, что МГБ СССР получены агентурные и следственные материалы в отношении поэтессы АХМАТОВОЙ А. А., свидетельствующие о том, что она является активным врагом советской власти.

АХМАТОВА Анна Андреевна, 1892 года рождения, русская, происходит из дворян, беспартийная, проживает в Ленинграде. Ее первый муж, поэт-монархист ГУМИЛЕВ, как участник белогвардейского заговора в Ленинграде, в 1921 году расстрелян органами ВЧК.

Говоря о последующей своей преступной связи с АХМАТОВОЙ, арестованный ПУНИН показал, что АХМАТОВА продолжала вести с ним вражеские беседы, во время которых высказывала злобную клевету против ВКП(б) и Советского правительства.

ПУНИН также показал, что АХМАТОВА враждебно встретила Постановление ЦК ВКП(б) «О журналах «Звезда» и «Ленинград»», в котором было подвергнуто справедливой критике ее идеологически вредное творчество.

Это же подтверждается и имеющимися агентурными материалами. Так, источник УМГБ Ленинградской области донес, что АХМАТОВА, в связи с Постановлением ЦК ВКП(б) «О журналах «Звезда» и «Ленинград»», заявляла: «Бедные, они же ничего не знают или забыли. Ведь все это уже было, все эти слова были сказаны и пересказаны, и повторялись из года в год… Ничего нового теперь не сказано, все это уже всем известно. Для Зощенко это удар, а для меня только повторение когда-то выслушанных нравоучений и проклятий».

★ Ленинград, журнал — журнал .. Информация

Пользователи также искали:

альбом ленинград, что случилось с группой ленинград, клипы группы ленинград, клуб ленинград вакансии, клуб ленинград вк, ленинград машина, ленинград новое, ленинград новый альбом слушать, ленинград отпускная, ленинград песни 2016, ленинград про работу, ленинград рубаха, ленинград сайт клипы, почему подверглись критике журналы звезда ленинград, постановление о журналах звезда и ленинград кратко, постановление о журналах звезда и ленинград текст, разгром журналов звезда и ленинград 1946, разгром журналов звезда и ленинград дата, согласно постановлению о журналах звезда и ленинград были подвергнуты критике, в постановлении цк вкп б 1946 г за безыдейность резкой критике подвергся фильм, звезда, ленинграду, ленинграда, ленинграде, ленинград, журнале, журналов, критике, журнал, журналах, разгром журналов звезда и, разгром, постановление, постановление о журналах звезда и, ленинградского, журналы, журнала, подверглись, журнал ленинград, постановлении, безыдейность, резкой, подвергся, ленинград журнал, журнал звезда, фильм, magazine, leningrad, журнал ленинградского, ленинградского журнала,

. ..

Ленинград, журнал. Журнал Новый Робинзон, который издавал С.Я. Маршак. Ноябрь 1924 г. На необитаемом острове литературы для детей возникло преуспевающее. .. 2032. Проект Поколение: Ленинградский зоопарк в Ленинград не вернулся для людей, но и приютом для животных из Ленинградского зоосада. в том числе и на электронную версию журнала на сайте google-info.org.. .. Вышел трейлер фильма об уникальной Дороге Победы к. Нужный тон был задан, и 14 августа 1946 г. появилось постановление ЦК ВКП б, подвергшее разгромной критике журналы Звезда и Ленинград.. .. Ленинград журнал это Что такое Ленинград журнал?. Второй день Live Fest Summer 2019 вновь собрал на курорте Роза Хутор на высоте 960 метров актуальных героев Сети, звезд рока. .. Доброй ночи, родной Ленинград… Петербургский театральный. Ленинград тонкий иллюстрированный литературный журнал, орган ленинградского отделения СП СССР. Выходил 2 раза в месяц с 1940 по 1946. .. Труды ЛГГИ, Ленинград журнал ИСТИНА – Интеллектуальная. Ленинград в борьбе. Забытый полк. В поисках фронтовых операторов. Блог Видео. Блокада: Ленинградская объединенная киностудия. Блог.. .. Ленинград в борьбе – Фильмы – Журнал Сеанс. Ленинград тонкий иллюстрированный литературный журнал, орган ленинградского отделения СП СССР. Выходил 2 раза в месяц с 1940 по 1946. .. Журнал Костер во время блокады Ленинграда. Журнал Костер. 1г О журналах Звезда и Ленинград. 587 ЦК ВКП б отмечает, что издающиеся в Ленинграде литературно художественные журналы Звезда и. .. Журнал Ленинград. Журнал Forbes опубликовал список самых высокооплачиваемых группировки Ленинград Сергей Шнуров. По данным издания,. .. Ленинград Журнал google-info.org, Воронеж. Именно по Дороге Победы, или как ее называли железнодорожники – Коридору смерти, в осажденный Ленинград доставили 75%.

Ленинградский юридический журнал. Лидер группировки Ленинград Сергей Шнуров разработал новую коллекцию одежды. Музыкант всегда славился эпатажными образами на сцене.. .. Война и зоопарк: где приютили зверей из блокадного Ленинграда. Танцы на барной стойке, Ленинград и рок н ролл: Почему бару ХЛАМ удается быть популярным и зарабатывать? Секретами работы jigger house. .. Постановление О журналах Звезда и Ленинград. Говорит Ленинград! Слушайте радиожурнал Костер для пионеров и школьников! 1942 год. Ленинград осажден. У стен его враги. А по пустынным. .. Ленинград в борьбе: Фильм блокадного города – Журнал. Звезда старейший ежемесячный толстый литературный журнал России. Издается в Петрограде Ленинграде Санкт Петербурге с января 1924. .. Ленинград, Линда, The Hatters выступили на Live Fest Summer. Труды ЛГГИ, Ленинграджурнал. Индексирование: нет. Период активности журнала: не указан. Добавил в систему: Орлов Михаил Сергеевич. .. Сергей Шнуров стал самым высокооплачиваемым певцом. Ленинградский юридический журнал издается с 2004 г. Научный рецензируемый журнал, периодическое издание. Публикации содержат результаты. .. Постановление ЦК ВКП б О журналах Звезда и Ленинград. Впервые блокада была запечатлена в ленте Ленинград в борьбе 1942. Фильм был загублен чиновниками, и силами перемонтажа и. .. С.Я. Маршак Фотоархив Ленинград Журнал Новый. ЛЕНИНГРАД, под таким назв. в разное время в городе выходило неск. журналов. 1 Двухнед. иллюстр. лит. худож. и обществ. полит. журнал, выходил. .. Архивы ленинград Журнал БАНЗАЙ Югра. Плохо ведется журнал Ленинград, который постоянно предоставлял свои страницы для пошлых и клеветнических выступлений Зощенко, для пустых. .. Журнал ЗВЕЗДА. Доброй ночи, родной Ленинград… В данный момент на сайте Петербургский театральный журнал можно приобрести в магазинах или в редакции. .

«Новый виток» репрессий после окончания войны

Война изменила общественно-политическую атмосферу, сложившуюся в СССР в 30-е гг. Особые условия войны заставляли людей мыслить творчески, действовать самостоятельно, принимать на себя ответственность. Война проломила тот «железный занавес», которым страна была отгорожена от остального, «враждебного» ей мира. Участники европейского похода Красной Армии (а их было почти 10 млн человек), многочисленные репатрианты (до 5,5 млн) воочию увидели тот мир, о котором они знали исключительно из пропагандистских материалов, разоблачавших его пороки. Различия были столь велики, что не могли не посеять у многих сомнений в правильности привычных оценок.
Победа в войне породила надежды у крестьян на роспуск колхозов, у интеллигенции – на ослабление политического диктата, у населения союзных республик (особенно в Прибалтике, Западной Украине и Белоруссии) – на изменение национальной политики. Даже в среде обновившейся в годы войны партийно-государственной номенклатуры зрело понимание неизбежности и необходимости перемен. В 1946–1947 гг. в ходе закрытого обсуждения проектов новой Конституции СССР, Программы и Устава ВКП(б) были высказаны предложения об относительной демократизации режима: о ликвидации специальных судов военного времени, об освобождении партии от функции хозяйственного управления, ограничении срока пребывания на руководящей партийной и советской работе, альтернативных выборах и т. д. Недовольство выражали и те офицеры и генералы, которые, почувствовав относительную независимость в принятии решений в годы войны, оказались после ее окончания все теми же «винтиками» в сталинской системе.
Власть была обеспокоена подобными настроениями. Однако абсолютное большинство населения воспринимало победу в войне как победу Сталина и его системы. Возникшее социальное напряжение было решено подавить путем, с одной стороны, внешней демократизации, а с другой – усиления борьбы с «вольнодумством» и укрепления режима.
Прежде всего, власти постарались изолировать тех людей, чье пребывание на воле было сочтено «опасным для общества». В их число попали бывшие военнопленные, вернувшиеся из фашистских лагерей на Родину (2,4 млн человек), и несколько миллионов репатриантов. Многие из них опять оказались в заключении или в ссылке, по­скольку, считал И. В. Сталин, их возвращение в свои семьи могло породить «нежелательные настроения».

Понятно, чего опасался бывший Верховный главнокомандую­щий: рассказы этих людей об обстоятельствах пленения или насильственного вывоза в Германию на работы вновь восстановили бы в памяти народа трагические события начального периода войны, подтолкнули бы к обсуждению в обществе причин и виновников отступления Красной армии и оккупации огромных территорий страны. В феврале 1948 г. правительство приняло секретное постановление о том, что все лица, арестованные в довоенные годы как «враги народа» и отбывшие срок заключения, вновь должны быть осуждены или отправлены в вечную ссылку. Это решение касалось и детей невинно репрессированных, достигших к тому времени совершеннолетия.

В отношении рабочих и служащих продолжал действовать жесткий Указ Верховного Совета СССР от 26 июня 1940 г., устанавливавший судебную ответственность за самовольный уход с предприятий, прогулы и опоздания на работу, и еще более суровый Указ от 26 декабря 1941 г. предусматривал за самовольный уход наказание лишением свободы сроком от 5 до 8 лет. Лишь в марте 1947 г. прекращается применение Указа 1941 г., и то не во всех отраслях промышленности.
Еще сильнее административное давление ощущало на себе колхозное крестьянство. Крестьяне продолжали жить без паспортов, т. е. были лишены права свободного перемещения по стране, оказываясь в положении «крепостных» своих колхозов. Сохранялся «обязательный минимум трудодней». За невыполнение этой нормы грозило судебное преследование, в результате которого колхозник мог лишиться свободы или оставался без приусадебного участка — основного источника существования для крестьянина.
Особую головную боль у апологетов сталинского режима вызывала интеллигенция. И это не было случайным. На переломных рубежах истории ее представители служили своего рода «генератором» идей, которые, проникая в массы, могли превратиться в реальную политическую силу. Именно интеллигенция была способна подвести общество к пониманию необходимости его обновления. И такие предложения уже стали раздаваться. Поэтому на интеллигенцию и обрушился главный удар сталинского руководства.
В августе 1946 г. по инициативе И. В. Сталина и А. А. Жданова было принято постановление ЦК ВКП(б) «О журналах «Звезда» и «Ленинград», а затем серия других «идеологических постановлений»

Из доклада А. А. Жданова о журналах «Звезда» и «Ленинград»
Из постановления ЦК ясно, что наиболее грубой ошибкой журнала «Звезда» является предоставление своих страниц для литературного «творчества» Зощенко и Ахматовой… Зощенко… изображает советских людей бездельниками и уродами, людьми глупыми и примитивными. Зощенко, как мещанин и пошляк, избрал своей постоянной темой копание в самых низменных и мелочных сторонах быта. Тематика Ахматовой насквозь индивидуалистическая. До убожества ограничен диапазон ее поэзии – поэзии взбесившейся барыньки, мечущейся между будуаром и моленной.

Журнал «Ленинград» был закрыт, а в журнале «Звезда» заменено руководство. Резкой критике были подвергнуты даже те писатели, творчество которых вполне отвечало требованиям партии. Так, руководитель Союза писателей А. А. Фадеев был раскритикован за первоначальный вариант романа «Молодая гвардия», в котором было недостаточно показано партийное руководство молодыми подпольщиками; поэт-песенник М. А. Исаковский – за пессимизм стихотворения «Враги сожгли родную хату…».
Развернутая кампания имела целью «приструнить» интеллигенцию, втиснуть ее творчество в прокрустово ложе «партийности» и «социалистического реализма».

Аналогичные цели преследовали и «дискуссии» по естественным и гуманитарным наукам. Начало им положил разгром генетики, учиненный при поощрении политического руководства страны президентом Всесоюзной академии сельскохозяйственных наук им. В. И. Ленина (ВАСХНИЛ) Т. Д. Лысенко. На сессии ВАСХНИЛ в августе 1948 г. представители этого одного из ключевых направлений современного естествознания были объявлены «лжеучеными», а их труды — «вне закона». Вскоре последовало осуждение кибернетики как «оккультной науки» и «служанки империализма», а также квантовой механики. Дискуссии в исторической науке были сведены, по сути, к оправданию существующего положения вещей. В ходе этих дискуссий, например, прогрессивными деятелями были объявлены Иван Грозный и опричники. Некоторые лидеры национальных движений (например, Шамиль) назывались платными агентами зарубежных стран. Полностью оправданным и неизбежным представал якобинский террор времен Великой французской революции.
Резкой критике подверглись видные философы, языковеды, экономисты. Последних И. В. Сталин обвинил в «научном невежестве», поскольку, по его мнению, они не понимали, что «товарное обращение несовместимо с перспективой перехода к коммунизму».

В конце 40-х гг. началась кампания по борьбе с «космополитизмом» и «низкопоклонством перед Западом». Всячески разжигая шовинистические и антисемитские чувства, власти пытались усилить идейно-политическую и культурную изоляцию страны, подготовить общественное мнение к очередным испытаниям, которые сулило балансирование на грани «холодной войны» с реальной угрозой прямого вооруженного столкновения с Западом.
Одновременно решалась и более широкая задача: наряду с воссозданием пошатнувшегося в войну образа внутреннего врага идеологически обеспечить вторую (после середины 30-х гг.) волну политического террора.
Спецслужбы организовали серию новых судебных «дел» о «вредительской работе» на Московском автозаводе им. И. В. Сталина, Ленинградское дело, дело Еврейского антифашистского комитета, дело врачей-убийц. Жертвами репрессий стали тогда десятки тысяч человек, приговоренных к расстрелу или к разным срокам лишения свободы. Среди них были видные деятели культуры и науки (актер С. М. Михоэлс, писатель П. Д. Маркиш, академики А. А. Григорьев и И. М. Майский), военачальники (маршал авиации А. А. Новиков, маршал артиллерии Н. Д. Яковлев), представители партийно-государственной номенклатуры (заместитель председателя Совмина СССР Н. А. Вознесенский, секретарь ЦК ВКП(б) А. А. Кузнецов и др.

Факты свидетельствуют, что И. В. Сталин в последние годы жизни приступил к очередной «смене караула» в верхних эшелонах власти. Это стало очевидным в октябре 1952 г., во время работы XIX съезда ВКП(б). Вме­сто Политбюро ЦК был образован значительно расширенный Президиум ЦК, где каждому старому члену высшего партийного руководства уже была фактически подобрана замена. Кроме того, из особо доверенных партфункционеров учреждается Бюро Президиума, куда не вошли давние соратники вождя: К. Е. Ворошилов, А. И. Микоян, В. М. Молотов, подозревавшиеся Сталиным в сотрудничестве с иностранными разведками. Близок к опале был и многолетний шеф госбезопасности Л. П. Берия.

Вопросы и задания:

Файл с выполненными заданиями и ответами на вопросы присылайте по адресу:cherenova.ts@yandex.ru

Идеология и культура 1945-1953 гг

Духовная жизнь в 30-40е гг

ВЫДЕРЖКИ ИЗ РЕЗОЛЮЦИИ ОБ ИСТОРИИ ВЗНОСОВ И ОШИБОК МАО

Однако, за исключением горстки экстремистов, они не одобряли беспощадную борьбу с руководящими кадрами партии. Со временем, следуя своими окольными путями, они в конце концов достигли обостренного политического сознания и начали проявлять скептическое или выжидательное отношение к Культурной революции или даже сопротивлялись ей и выступали против нее. Именно по этой причине многие люди подверглись более или менее жестокому нападению.Такое положение дел не могло не открывать возможности для использования оппортунистами, карьеристами и заговорщиками, многие из которых достигли высоких или даже ключевых постов.

В 1970-71 годах контрреволюционная клика Линь Бяо замышляла захват власти и предприняла попытку вооруженного контрреволюционного переворота. Это было результатом культурной революции, которая перевернула ряд основополагающих принципов партии. Объективно он объявил о несостоятельности теорий и практик Культурной революции.

Товарищи Мао Цзэдун и Чжоу Эньлай искусно предотвратили задуманный переворот. При поддержке товарища Мао Цзэдуна товарищ Чжоу Эньлай взял на себя ответственность за повседневную работу Центрального комитета, и дела стали улучшаться во всех областях. Во время критики и отрицания Линь Бяо в 1972 году он правильно предложил критику ультралевого направления мысли. Фактически, это было продолжением правильных предложений, выдвинутых примерно в феврале 1967 года многими руководящими товарищами по ЦК, которые призывали к исправлению ошибок Культурной революции.

Товарищ Мао Цзэдун, однако, ошибочно полагал, что задача по-прежнему заключалась в противодействии ультраправым. 10-й съезд партии увековечил левые ошибки 9-го съезда и назначил Ван Хунвэня заместителем председателя партии. Цзян Цин, Чжан Чуньцяо, Яо Вэньюань и Ван Хунвэнь сформировали банду из четырех человек внутри Политбюро ЦК, тем самым усилив влияние контрреволюционной клики Цзян Цина.

В 1975 году, когда товарищ Чжоу Эньлай тяжело заболел, товарищ Дэн Сяопин при поддержке товарища Мао Цзэдуна возглавил повседневную работу Центрального Комитета.Он созвал расширенное заседание Военной комиссии ЦК и несколько других важных заседаний с целью решения проблем в промышленности, сельском хозяйстве, транспорте, науке и технике и начал налаживать работу во многих сферах, чтобы ситуация изменилась. очевидный поворот к лучшему.

Однако товарищ Мао Цзэдун не мог смириться с систематическим исправлением ошибок Культурной революции товарищем Дэном и противостоять правой уклонистской тенденции к изменению правильных вердиктов, снова ввергнув нацию в смятение.В январе того же года скончался товарищ Чжоу Эньлай. Товарищ Чжоу Эньлай был безмерно предан партии и народу и оставался на своем посту до самой смерти. Во время Культурной революции он оказался в чрезвычайно сложной ситуации. Он всегда помнил об общих интересах, нес бремя должности без жалоб, ломал голову и неустанно старался поддерживать нормальную работу партии и государства, минимизировать ущерб, нанесенный Культурной революцией, и защищать партию и беспартийные кадры.Инцидент с Тянь Ань Мэнь

Он вел все формы борьбы, чтобы противостоять саботажу контрреволюционных клик Линь Бяо и Цзян Цин. Его смерть оставила всю партию и людей в глубочайшем горе. В апреле того же года мощное движение протеста, о котором свидетельствует инцидент на Тянь Ань Мене, охватило всю страну, движение оплакивать покойного премьер-министра Чжоу Эньлая и выступать против «Банды четырех». По сути, движение было демонстрацией поддержки правильного руководства партией в лице товарища Дэн Сяопина.Он заложил основу для широкой народной поддержки последующего свержения контрреволюционной клики Цзян Цина. Политбюро ЦК и товарищ Мао Цзэдун ошибочно оценили природу инцидента с Тянь Ань Мэнь и сняли товарища Дэн Сяопина со всех постов внутри и вне партии.

Обзор: «Мир перевернулся вверх дном», Ян Цзишен

См .: Фотографии площади Тяньаньмэнь, тогда и сейчас

Переходя к культурной революции, он признает, что его личный опыт в течение тех лет не доказал чтобы сильно помочь.В то время он этого не понимал и «скучал по лесу за деревьями», — пишет он. Через пять лет после того, как беспорядки закончились, Центральный комитет Коммунистической партии принял в 1981 году резолюцию, в которой изложил официальную линию на ужасающие беспорядки. В нем культурная революция описывалась как «самая серьезная неудача и самые тяжелые потери, понесенные партией, государством и народом» с момента основания страны. В то же время стало ясно, что сам Мао — вдохновитель, без которого коммунистическая партия Китая не смогла бы оставаться у власти, — нельзя выбрасывать на свалку истории.«Это правда, что он допустил грубые ошибки во время Культурной революции, — продолжалось в резолюции, — но, если судить о его деятельности в целом, его вклад в китайскую революцию намного перевешивает его ошибки». Чтобы оправдать Мао, большая часть насилия была возложена на его жену Цзян Цин и трех других радикалов, которые стали известны как «Банда четырех».

В «Мир перевернулся вверх дном» Ян все еще живет среди деревьев, но теперь он привносит яркость и непосредственность в рассказ, который совпадает с преобладающим западным взглядом на лес: Мао, утверждает он, несет ответственность за каскадная борьба за власть, которая погрузила Китай в хаос, — оценка, подтвержденная работой, в том числе других историков, Родерика Макфаркуара и Майкла Шёнхалса, авторов классической книги Mao’s Last Revolution 2006 года.В книге Яна нет героев, есть только толпы комбатантов, вовлеченных в «повторяющийся процесс, в котором разные стороны по очереди наслаждаются верхом и теряют власть, почитают и заключают в тюрьму, проводят чистку и очищают» — цикл неизбежен, он считает, в тоталитарной системе. Ян, который ушел из Синьхуа в 2001 году, не получил столько архивных материалов для этой книги, но он воспользовался недавними работами других неустрашимых летописцев, которым он приписывает множество пугающих новых подробностей о том, как насилие в Пекине распространилось на сельская местность.

Культурная революция была последней попыткой Мао создать утопическое социалистическое общество, о котором он давно мечтал, хотя, возможно, он руководствовался не идеологией, а политическим выживанием. Мао столкнулся с внутренней критикой за катастрофу, которой был Большой скачок вперед. Его встревожило то, что произошло в Советском Союзе, когда Никита Хрущев начал осуждать жестокость Иосифа Сталина после его смерти в 1953 году. Стареющий деспот Китая (Мао исполнилось 73 года в год начала революции) не мог не задаться вопросом, кто из его назначенных преемников станет так же предать его наследие.

Чтобы изгнать подозреваемых в предателях из верхних эшелонов, Мао обошел бюрократию Коммунистической партии. Он заменил своих учеников-воинов в возрасте 14 лет, красных гвардейцев, с кепками и мешковатой униформой, затянутыми вокруг их тощей талии. Летом 1966 года они были задействованы для искоренения контрреволюционеров и реакционеров («Сметите монстров и демонов», — призывало «Жэньминь жибао» People’s Daily ), и этот мандат был равносилен «зеленому свету» мучить реальных и воображаемых врагов.Красные гвардейцы преследовали своих учителей. Они громили антиквариат, сжигали книги и грабили частные дома. (Пианино и нейлоновые чулки, как отмечает Ян, были среди буржуазных товаров). Пытаясь обуздать чрезмерно рьяную молодежь, Мао в конечном итоге отправил около 16 миллионов подростков и молодых людей в сельские районы на каторгу. Он также направил воинские части, чтобы разрядить растущее насилие, но Культурная революция зажила своей собственной жизнью.

На страницах Яна Мао — сумасшедший император, безумно хохочущий над своей собственной работой в качестве соперничающих ополченцев, каждое из которых утверждает, что является верным исполнителем воли Мао, все в значительной степени пешки в борьбе за власть в Пекине. друг друга. «С каждой волной неудач и борьбы простые люди терзались и терзались ужасными страданиями, — пишет Ян, — в то время как Мао, находясь далеко, смело провозглашал:« Смотрите, мир переворачивается вверх дном! »»

Трагедия номенклатурного стимулирования карьеры и политического радикализма во время Великого скачка голода в Китае на JSTOR

Характерной чертой Великого скачка голода в Китае является то, что политический радикализм в разных провинциях сильно различается.Используя чрезмерные закупки зерна в качестве подходящей меры, мы обнаруживаем, что такие вариации систематически основывались на мотивах политической карьеры должностных лиц Коммунистической партии, а не на традиционно предполагаемой идеологии или личных идиосинкразиях. Один только политический ранг может объяснить 16,83% избыточной смертности: коэффициент избыточной закупки в провинциях, управляемых альтернативными членами Центрального комитета, был примерно на 3% выше, чем в провинциях, управляемых полноправными членами, или был приблизительно 1.11% o рост сверхнормативной смертности. Более сильные карьерные стимулы альтернативных членов можно объяснить явно более высокими привилегиями, статусом и властью, предоставляемыми только рангу полноправных членов Центрального комитета, и «входными барьерами» в Политбюро, с которыми столкнулись полноправные члены.

Американский обзор политической науки (APSR) — самый продолжительный публикация Американской ассоциации политических наук (APSA). APSR, впервые опубликованный в ноябре 1906 г. и выходящий ежеквартально, выдающийся политологический журнал в Соединенных Штатах и на международном уровне.APSR представляет исследования из всех областей политической науке и содержит обширный рецензионный раздел дисциплина. Раньше APSR также охватывал личные и кадровые позиции профессии, как и у предшественницы, Материалы APSA.

Американская ассоциация политологии, основанная в 1903 году, является крупнейшим профессиональным общество для людей, занимающихся изучением политики и управления. APSA объединяет политологов из всех областей исследований, регионов и профессиональные усилия.Хотя большинство членов APSA — ученые, которые преподают и проводят исследования в колледжах и университетах США и за рубежом, четверть работают вне академических кругов в правительстве, исследованиях, организациях, консалтинговых фирмах, средства массовой информации и частные предприятия. Для получения дополнительной информации об APSA, его публикации и программы см. на сайте APSA.

и президентство, от Кеннеди до Обамы | История

Пятьдесят января назад, под палящим солнцем и среди сильных ветров, Джон Ф.Кеннеди принес присягу, которую каждый президент давал с 1789 года, а затем произнес одну из самых запоминающихся инаугурационных речей в американском каноне. «Сегодня мы наблюдаем не победу партии, а праздник свободы», — начал 35-й президент. Отметив, что «мир сейчас сильно отличается» от мира Основателей, потому что «человек держит в своих смертных руках власть уничтожить все формы человеческой бедности и все формы человеческой жизни», он объявил, что «факел был перешли к новому поколению американцев »и дал клятву, которая с тех пор звучит эхом:« Пусть каждая нация знает, желает ли она нам добра или зла, что мы заплатим любую цену, понесем любое бремя, встретим любые трудности, поддержим любого друга , выступайте против любого врага, чтобы обеспечить выживание и успех свободы.”

После обсуждения проблем искоренения голода и болезней и необходимости глобального сотрудничества во имя мира, он заявил, что «[в] долгой истории мира лишь нескольким поколениям была предоставлена ​​роль защиты свободы в час максимальной опасности ». Затем он обратился с призывом, который запомнился ему больше всего: «Итак, мои соотечественники-американцы, не спрашивайте, что ваша страна может сделать для вас, спрашивайте, что вы можете сделать для своей страны.”

Обращение было немедленно признано исключительно красноречивым — «сплочающий клич» ( Chicago Tribune ), «речь повторного посвящения» ( Philadelphia Bulletin ), «призыв к действию, который американцы должны были услышать. в течение многих лет »( Denver Post ) — и остро настроенный на момент, который обещал как успехи в американской доблести, так и серьезную опасность от советской экспансии. Как написал Джеймс Рестон в своей колонке для газеты New York Times : «Проблемы, стоящие перед администрацией Кеннеди в день инаугурации, намного сложнее, чем нация еще думает.”

Отвечая на вызовы своего времени, Кеннеди резко расширил президентские полномочия, особенно в сфере иностранных дел. 50-летие его инаугурации подчеркивает последствия — для него, для его преемников и для американского народа.

Безусловно, контроль президента над иностранными делами рос со времен администрации Теодора Рузвельта (и продолжает расти сегодня). Приобретение TR Зоны Панамского канала предшествовало решению Вудро Вильсона вступить в Первую мировую войну, которое стало прелюдией к руководству Франклина Делано Рузвельта в преддверии победоносных усилий Америки во Второй мировой войне.В 1950-х годах реакция Гарри Трумэна на советскую угрозу включала решение сражаться в Корее без объявления войны Конгрессом, а Дуайт Эйзенхауэр использовал Центральное разведывательное управление и умение балансировать на грани сдерживания коммунизма. Президенты девятнадцатого века были вынуждены бороться с влиянием Конгресса на иностранные дела, и особенно с комитетом Сената по международным отношениям. Но к началу 1960-х годов президент стал бесспорным архитектором внешней политики США.

Одной из причин этого было превращение Соединенных Штатов в великую державу с глобальными обязательствами. Ни Вильсон, ни Рузвельт не могли представить, чтобы страна вступила в войну без декларации Конгресса, но острота холодной войны 1950-х годов усилила зависимость страны от президента в защите своих интересов. Трумэн мог вступить в корейский конфликт, не требуя одобрения Конгресса, просто описав развертывание войск США как полицейскую акцию, предпринятую совместно с Организацией Объединенных Наций.

Но Трумэн узнал бы парадоксальное и в его случае горькое следствие: с большей властью у президента также была большая потребность заручиться поддержкой населения своей политики. После того как война в Корее зашла в тупик, большинство американцев назвали участие своей страны в конфликте ошибкой, и рейтинг Трумэна упал до двадцати процентов.

После опыта Трумэна Эйзенхауэр понял, что американцы по-прежнему обращаются к Белому дому в поисках ответов на внешние угрозы — до тех пор, пока эти ответы не превышают определенных пределов в крови и сокровищах.Прекратив боевые действия в Корее и сведя к минимуму коммунистическую экспансию без новой ограниченной войны, Эйзенхауэр выиграл переизбрание в 1956 году и сохранил общественную поддержку своего контроля над иностранными делами.

Но затем, 4 октября 1957 года, Москва запустила первый космический спутник — Спутник — достижение, которое американцы восприняли как болезненное предзнаменование советского превосходства в ракетных технологиях. Хотя люди продолжали уважать самого Эйзенхауэра — его популярность составляла от 58 до 68 процентов в последний год его пребывания у власти, — они обвиняли его администрацию в том, что она позволила Советам получить опасное преимущество над Соединенными Штатами.(Рестон уволил Эйзенхауэра с должности, заявив, что «он был упорядоченным, терпеливым, примирительным и вдумчивым командным игроком — все это замечательные черты характера. другой конец света ». Таким образом, так называемый« ракетный разрыв »стал серьезной проблемой в кампании 1960 года: Кеннеди, кандидат от Демократической партии, возложил на вице-президента Ричарда М. Никсона, своего оппонента-республиканца, ответственность за упадок в сфере национальной безопасности.

Хотя ракетная брешь окажется химерой на основе завышенного количества ракет, соперничество Советов с Соединенными Штатами за идеологическое превосходство оставалось вполне реальным. Кеннеди стал президентом, когда этот конфликт приобрел новую остроту.

Для Кеннеди президентство давало возможность осуществлять исполнительную власть. Отбыв три срока в качестве конгрессмена, он сказал: «Мы были просто червями в Палате представителей — на национальном уровне на нас никто не обращал особого внимания». Семь лет в Сенате его не устроили.Когда он объяснил на магнитофонной записи 1960 года, почему баллотируется в президенты, он описал жизнь сенатора как менее удовлетворительную, чем жизнь главы исполнительной власти, который одним росчерком пера мог свести на нет упорную и, возможно, долгосрочную инициативу законодателя . Быть президентом давало полномочия изменить мир к лучшему — арена, на которой он чувствовал себя наиболее комфортно, — чего ни один сенатор никогда не мог надеяться достичь.

В отличие от Трумэна, Кеннеди уже хорошо понимал, что успех любой крупной политической инициативы зависит от национального консенсуса.Он также знал, как заручиться широкой поддержкой себя и своей политики. Его четыре предвыборные дебаты против Никсона в прайм-тайм ознаменовали подъем телевидения как силы в политике; будучи президентом, Кеннеди проводил телевизионные пресс-конференции в прямом эфире, которые историк Артур Шлезингер-младший, который был специальным помощником в Белом доме Кеннеди, назвал «великолепным шоу, всегда веселым, часто захватывающим, которым наслаждались репортеры и телеаудитория ». Взаимодействуя с журналистами, президент продемонстрировал свое знание текущих вопросов и заручился поддержкой общества.

Инаугурационная речь Кеннеди стала сигналом о внешней политике, движимой попытками удовлетворить надежды на мир. Он призвал союзников страны в Европе к сотрудничеству, к демократии в новых независимых государствах Африки и к «новому альянсу во имя прогресса» с «нашими братскими республиками к югу от границы». Обращаясь к коммунистической угрозе, он стремился передать как государственную мудрость, так и решимость — его знаменитая фраза «Давайте никогда не будем вести переговоры из страха, но давайте никогда не будем бояться вести переговоры» появилась только после того, как он предупредил Советский Союз и их недавно объявленных союзников на Кубе «Что это полушарие намеревается оставаться хозяином своего дома.”

Менее чем через два месяца Кеннеди объявил о двух программах, которые подкрепили его риторику: Альянс за прогресс, который будет поощрять экономическое сотрудничество между Северной и Южной Америкой, и Корпус мира, который отправит американцев жить и работать в развивающиеся страны по всему миру. Оба отражали традиционную склонность страны к идеалистическим решениям глобальных проблем и были нацелены на то, чтобы дать Соединенным Штатам преимущество в борьбе с коммунизмом за сердца и умы.

Но на третьем месяце своего существования президент узнал, что исполнительное руководство внешней политикой также связано с обязательствами.

Хотя он весьма скептически относился к тому, что около 1400 кубинских эмигрантов, обученных и вооруженных ЦРУ, могут свергнуть режим Фиделя Кастро, Кеннеди согласился позволить им вторгнуться на Кубу в заливе Свиней в апреле 1961 года. Его решение основывалось на двух опасениях: что Кастро представлял собой передовую волну коммунистического нападения на Латинскую Америку, и что, если Кеннеди прервет вторжение, он будет уязвим для внутренних политических атак как слабый лидер, чье выжидание будет способствовать коммунистической агрессии.

Вторжение закончилось катастрофой: после того, как более 100 захватчиков были убиты, а остальные схвачены, Кеннеди спросил себя: «Как я мог быть таким глупым?» Провал, который казался еще более явным, когда стало известно о его сопротивлении атаке с помощью авиации США, поставил под угрозу его способность заручиться общественной поддержкой будущих внешнеполитических инициатив.

Чтобы противостоять представлениям о плохом руководстве, Белый дом выпустил заявление, в котором говорится: «Президент Кеннеди с самого начала заявил, что как президент он несет исключительную ответственность.Сам президент заявил: «Я ответственный чиновник правительства». В ответ страна сплотилась на его сторону: через две недели после фиаско 61 процент респондентов опроса общественного мнения заявили, что поддерживают президентское «решение [ситуации] на Кубе», и его общий рейтинг одобрения составил 83 процента. . Кеннеди пошутил: «Чем хуже я становлюсь, тем популярнее становлюсь».

Вскоре после этого, чтобы защититься от республиканских атак, он начал телефонный разговор со своим противником кампании, Никсоном.«Это правда, что иностранные дела — единственный важный вопрос, который должен решать президент, не так ли?» — риторически спросил он. «Я имею в виду, кого это волнует, если минимальная заработная плата составляет 1,15 доллара или 1,25 доллара по сравнению с чем-то вроде этого?» Залив Свиней останется для него печальным воспоминанием, но это был лишь пролог к ​​самому серьезному кризису его президентства.

Решение советского премьер-министра Никиты Хрущева разместить баллистические ракеты средней и средней дальности на Кубе в сентябре 1962 года угрожало уничтожить стратегическое ядерное преимущество Америки над Советским Союзом и представляло психологическую, если не реальную военную угрозу Соединенным Штатам.Кеннеди счел нужным решить эту задачу исключительно с помощью своих советников из Белого дома. В Исполнительный комитет Совета национальной безопасности — как его стали называть ExComm — не было ни одного члена Конгресса или судебных органов, только сотрудники национальной безопасности Кеннеди и его брат, генеральный прокурор Роберт Кеннеди, и его вице-президент Линдон Джонсон. Каждое решение о том, как отреагировать на действия Хрущева, принимали исключительно Кеннеди и его ближайшее окружение. 16 октября 1962 года, когда его администрация собирала информацию о новой угрозе, но прежде, чем обнародовать ее, он выдал намек на свою изоляцию, прочитав во время выступления перед журналистами в Государственном департаменте версию рифмы тореадор по имени Доминго Ортега:

Критики корриды ссорятся на ряд
Толпа огромных площадей для торосов
Но есть только один, кто знает
И он тот, кто сражается с быком.

Пока ExComm обсуждал, озабоченность по поводу внутреннего и международного общественного мнения всегда была у Кеннеди. Он знал, что, если он ответит неэффективно, противники внутри страны нападут на него за то, что он подорвет безопасность страны, а зарубежные союзники усомнятся в его решимости противостоять советским угрозам их безопасности. Но он также беспокоился, что первый удар по советским объектам на Кубе повернет сторонников мира повсюду против Соединенных Штатов. Кеннеди сказал бывшему государственному секретарю Дину Ачесону А.Рейд с бомбардировкой на Южный регион будет рассматриваться как «Перл-Харбор наоборот».

Чтобы не выглядеть агрессором, Кеннеди инициировал морской «карантин» Кубы, в ходе которого американские корабли перехватывали суда, подозреваемые в доставке оружия. (Выбор и терминология были немного менее воинственными, чем «блокада» или прекращение всего движения на Кубу.) Чтобы обеспечить внутреннюю поддержку его решения — и несмотря на призывы некоторых членов Конгресса к большему агрессивный ответ — Кеннеди вышел на национальное телевидение в 7 часов вечера.м. 22 октября с 17-минутным обращением к нации, в котором подчеркивается ответственность Советского Союза за кризис и его решимость добиться вывода наступательных вооружений с Кубы. Его намерением было достичь консенсуса не только в отношении карантина, но и в отношении любого потенциального военного конфликта с Советским Союзом.

Однако этот потенциал не был реализован: после 13 дней, в течение которых обе стороны могли нанести ядерный удар, Советы согласились вывести свои ракеты с Кубы в обмен на гарантии того, что Соединенные Штаты будут уважать суверенитет острова (и, тайно удалите U.С. ракеты из Италии и Турции). Это мирное решение укрепило склонность как Кеннеди, так и общественности к одностороннему исполнительному контролю над внешней политикой. В середине ноября 74 процента американцев одобряли «то, как Джон Кеннеди справляется со своей работой в качестве президента», что является явной поддержкой его решения ракетного кризиса.

Когда дело дошло до Вьетнама, где он чувствовал себя вынужденным увеличить число американских военных советников с 600 до более чем 16000, чтобы спасти Сайгон от коммунистического переворота, Кеннеди не видел ничего, кроме неприятностей от сухопутной войны, которая увязла бы U.С. сил. Он сказал обозревателю New York Times Артуру Кроку, что «войска Соединенных Штатов не должны быть задействованы на азиатском материке … Соединенные Штаты не могут вмешиваться в гражданские беспорядки, и трудно доказать, что это было не так. ситуация во Вьетнаме ». Он сказал Артуру Шлезингеру, что отправка войск во Вьетнам станет бессрочным делом: «Это как выпить. Эффект проходит, и вам нужно принять еще один. Он предсказал, что, если конфликт во Вьетнаме «когда-нибудь превратится в войну белых людей, мы потеряем тот путь, который французы проиграли десятилетием ранее.”

Никто не может с уверенностью сказать, что Дж. Кеннеди сделал бы в Юго-Восточной Азии, если бы он дожил до второго срока, и это остается предметом горячих споров. Но свидетельства — такие как его решение запланировать вывод 1000 советников из Вьетнама в конце 1963 года — позволяют мне предположить, что он намеревался сохранить свой контроль над внешней политикой, избегая новой сухопутной войны в Азии. Вместо этого проблемы Вьетнама выпали на долю Линдона Джонсона, который стал президентом после убийства Кеннеди в ноябре 1963 года.

Джонсон, как и его непосредственные предшественники, полагал, что решения о войне и мире в основном принимались президентом. Правда, он хотел демонстрации поддержки Конгресса любых важных шагов, которые он предпринимал — отсюда и резолюция по Тонкинскому заливу 1964 года, которая разрешала ему использовать обычные вооруженные силы в Юго-Восточной Азии. Но поскольку холодная война ускорила события за границей, Джонсон предположил, что у него есть право выносить односторонние суждения о том, как действовать во Вьетнаме. Это был просчет, который нанес бы вред его президентству.

Он инициировал кампанию бомбардировок Северного Вьетнама в марте 1965 года, а затем направил на войну 100000 американских военнослужащих, не консультируясь с Конгрессом и не проводя публичную кампанию для обеспечения национального согласия. Когда он объявил о расширении сухопутных войск 28 июля, он сделал это не в обращении по общенациональному телевидению или перед совместным заседанием Конгресса, а во время пресс-конференции, на которой он попытался разбавить новость, также сообщив о своем выдвижении Абэ Фортаса в Верховный суд.Точно так же, после того как в январе следующего года он решил выделить дополнительно 120 000 солдат США, он попытался смягчить обеспокоенность общественности по поводу нарастающей войны, объявив о ежемесячном увеличении численности войск на 10 000 человек в течение следующего года.

Но Джонсон не мог контролировать темп войны, и поскольку она превратилась в длительную борьбу, стоившую Соединенным Штатам тысяч жизней, все большее число американцев подвергало сомнению целесообразность борьбы с конфликтом, который начинал казаться безвозвратным.В августе 1967 года Р. В. Эппл-младший, руководитель бюро New York Times ’Saigon, написал, что война зашла в тупик, и процитировал американских офицеров, которые заявили, что боевые действия могут продолжаться десятилетиями; Попытки Джонсона убедить американцев в том, что война идет хорошо, неоднократно описывая «свет в конце туннеля», вызвали брешь в доверии. Как узнать, что LBJ говорит правду? начался анекдот периода. Когда он выдергивает мочку уха и трет подбородок, он говорит правду.Но когда он начинает шевелить губами, вы понимаете, что он лжет.

Антивоенные протесты, пикеты у Белого дома со скандированием: «Эй, эй, LBJ, сколько детей ты убил сегодня?» предположил, что политическая поддержка Джонсона подорвана. К 1968 году стало ясно, что у него мало шансов на переизбрание. 31 марта он объявил, что не будет баллотироваться на следующий срок и планирует начать мирные переговоры в Париже.

Непопулярная война и политическая кончина Джонсона ознаменовали поворот против доминирования исполнительной власти во внешней политике, особенно свободы президента в одностороннем порядке вести страну к внешнему конфликту.Консерваторы, которые уже были огорчены расширением социальных программ в рамках его инициативы «Великое общество», рассматривали президентство Джонсона как посягательство на традиционные свободы внутри страны и неразумное использование американской власти за рубежом; либералы одобряли инициативы Джонсона по сокращению бедности и превращению Америки в более справедливое общество, но они мало сочувствовали войне, которую они считали ненужной для защиты безопасности страны и растрачивали драгоценные ресурсы. И все же преемник Джонсона в Белом доме Ричард Никсон стремился к максимальной свободе действий.

Решение Никсона нормализовать отношения с Китайской Народной Республикой после более чем 20-летнего перерыва было одним из его самых важных внешнеполитических достижений, а его восьмидневный визит в Пекин в феврале 1972 года был телевизионной феерией. Но он спланировал этот шаг настолько секретно, что не уведомлял членов своего кабинета, включая своего госсекретаря Уильяма Роджерса, до последней минуты, а вместо этого использовал своего советника по национальной безопасности Генри Киссинджера, чтобы проложить путь.Точно так же Никсон полагался на Киссинджера, который провел обратные переговоры с советским послом Анатолием Добрыниным перед поездкой в ​​Москву в апреле 1972 года для продвижения политики разрядки с Советским Союзом.

Хотя большинство американцев были готовы аплодировать инициативам Никсона в отношениях с Китаем и Россией как средства разрядки напряженности времен холодной войны, они стали бы критически относиться к его махинациям по прекращению войны во Вьетнаме. Во время своей президентской кампании 1968 года он тайно посоветовал президенту Южного Вьетнама Нгуен Ван Тхиеу сопротивляться мирным инициативам до тех пор, пока после победы США не будет.S. выборы в надежде получить более выгодную сделку при администрации Никсона. Действия Никсона не становились достоянием общественности до 1980 года, когда их раскрыла Анна Шенно, главная фигура закулисных маневров, но Джонсон узнал о махинациях Никсона во время кампании 1968 года; он утверждал, что задержка Никсоном мирных переговоров является нарушением закона Логана, который запрещает частным лицам вмешиваться в официальные переговоры. Действия Никсона продемонстрировали его веру в то, что президент может вести международные дела без ведома Конгресса, прессы или общественности.

Пристрастие Никсона к тому, что Артур Шлезинджер позже назовет «имперским президентством», отразилось в его решениях тайно бомбить Камбоджу в 1969 году, чтобы нарушить основной маршрут снабжения повстанцев в Южном Вьетнаме, и вторгнуться в Камбоджу в 1970 году, чтобы нанести удар по маршруту снабжения. и предотвратить коммунистический контроль над страной. Произошедшее после его предвыборного обещания прекратить войну, объявление Никсоном о том, что он назвал «вторжением», привело в ярость антивоенных протестующих в университетских городках США.В ходе последовавших за этим беспорядков четыре студента Государственного университета Кент в Огайо и двое студентов Государственного университета Джексона в Миссисипи были смертельно ранены солдатами Национальной гвардии и полицией соответственно.

Конечно, именно Уотергейтский скандал разрушил президентство Никсона. Разоблачения того, что он обманул общественность и Конгресс во время разворачивания скандала, также подорвали президентскую власть. Сохраняющаяся уверенность в том, что Трумэн заманил Соединенные Штаты в безвозвратную сухопутную войну в Азии, пересекая 38-ю параллель в Корее, страдания по поводу решения Джонсона, ведущего страну во Вьетнам, и ощущение, что Никсон продлил там войну еще на четыре лет — война, которая унесет жизни более 58 000 U.Южные войска больше, чем в любой иностранной войне, кроме Второй мировой войны, вызвали национальный цинизм в отношении президентского руководства.

Верховный суд, постановив в 1974 году, что Никсон должен выпустить записи Белого дома, раскрывающие его действия в Уотергейте, ограничил президентские полномочия и подтвердил влияние судебной власти. И в ответ на ведение Никсоном войны в Юго-Восточной Азии Конгресс в 1973 году принял Резолюцию о военных полномочиях, преодолев свое право вето, в попытке сбалансировать его конституционные полномочия по объявлению войны.Но этот закон, который с тех пор оспаривался каждым президентом, имеет неоднозначную репутацию.

Решения, принятые президентами от Джеральда Форда до Барака Обамы, показывают, что инициатива во внешней политике и ведении войны остается в руках главы исполнительной власти.

В 1975 году Форд дал понять, что Закон о военных полномочиях не наложил значимых ограничений на власть президента, когда, не посоветовавшись с Конгрессом, он послал американских спецназовцев для освобождения американских моряков, захваченных с грузового корабля Mayaguez красными кхмерами, коммунистическим правительством Камбоджи. .Когда операция по спасению 39 моряков унесла жизни 41 военного, он пострадал от общественного мнения. И все же результат действий Форда не помешал Джимми Картеру, его преемнику, направить в 1980 году секретную военную миссию в Иран для освобождения американских заложников, содержащихся в посольстве США в Тегеране. Картер мог оправдать секретность как существенную для миссии, но после того, как песчаные бури и крушение вертолета прервали ее, уверенность в независимых действиях исполнительной власти ослабла. Рональд Рейган проинформировал Конгресс о своих решениях поручить У.Войска С. участвовали в действиях в Ливане и Гренаде, а затем пострадали от скандала «Иран-контрас», в котором члены его администрации составили заговор с целью сбора средств для антикоммунистов в Никарагуа — форма помощи, которую Конгресс явно объявил вне закона.

Джордж Х.В. Буш выиграл резолюцию Конгресса в поддержку его решения изгнать иракские войска из Кувейта в 1991 году. В то же время он в одностороннем порядке решил не распространять конфликт на Ирак, но даже это утверждение власти было воспринято как поклон Конгрессу и общественному сопротивлению более широкая война.И хотя Билл Клинтон решил проконсультироваться с лидерами Конгресса об операциях по обеспечению бесполетной зоны ООН в бывшей Югославии, он вернулся к модели «президент знает лучше», начав операцию «Лис пустыни», взрыв в 1998 году, направленный на ослабление войны Саддама Хусейна. -мейкерская способность.

После террористических атак в сентябре 2001 года Джордж Буш выиграл резолюции Конгресса, поддерживающие конфликты в Афганистане и Ираке, но оба были существенными военными действиями, которые при любом традиционном прочтении Конституции требовали объявления войны.Нерешенные проблемы, связанные с этими конфликтами, еще раз вызывают озабоченность по поводу целесообразности ведения войн без более решительной поддержки. К концу срока Буша его рейтинг, как и рейтинг Трумэна, упал до двадцати процентов.

Барак Обама, похоже, не полностью усвоил урок Трумэна о политических рисках односторонних действий исполнительной власти во внешней политике. Его решение в конце 2009 года расширить войну в Афганистане — хотя и с указанием сроков вывода — вновь разожгло опасения по поводу имперского президентства.Тем не менее, его неизменная приверженность прекращению войны в Ираке вселяет надежду на то, что он выполнит свое обещание начать вывод войск из Афганистана в июле этого года и что он также положит конец этой войне.

Возможно, этот урок следует извлечь из президентов, поскольку Кеннеди — один из тех, кого Артур Шлезинджер предложил почти 40 лет назад, написав о Никсоне: «Эффективные средства контроля над президентством лежат не столько в законе, сколько в политике. Ибо американский президент управляется влиянием; а отзыв согласия Конгрессом, прессой, общественным мнением может свергнуть любого президента.Шлезингер также процитировал Теодора Рузвельта, который, будучи первым современным практиком расширенной президентской власти, осознавал опасности, которые это представляло для демократических традиций страны: «Я думаю, что [президентство] должно быть очень мощным офисом», — сказал TR. , «И я думаю, что президент должен быть очень сильным человеком, который без колебаний использует каждую силу, которую дает должность; но из-за этого я считаю, что люди должны внимательно следить за ним [и] требовать от них строгой ответственности.”

Вопрос об ответственности все еще остается с нами.

Самая последняя книга Роберта Даллека — Утраченный мир: лидерство во времена ужаса и надежды, 1945–1953 .

История 8 лет правления Обамы

«Когда я пришел к власти, мое рабочее предположение заключалось в том, что, поскольку мы были в кризисе, и кризис начался незадолго до республиканцев, появится окно, в котором они будут чувствовать себя обязанными сотрудничать в общих усилиях по копанию нас из этой массивной дыры.Момент, когда я осознал, что республиканское руководство намеревается занять иную позицию, на самом деле был тогда, когда мы составляли законопроект о стимулах, и я хорошо помню, как подготовил базовое предложение, которое включало множество компонентов: снижение налогов, финансирование штатов, чтобы учителей и пожарных не уволили бы, компонент инфраструктуры и так далее. Мы чувствовали, что в качестве вступительного предложения оно было амбициозным, но необходимым, и что мы начнем переговоры с республиканцами, и они покажут нам вещи, которые, по их мнению, также должны были произойти.

По дороге на Капитолийский холм для встречи с фракцией республиканцев в Палате представителей Джон Бонер опубликовал заявление для прессы, в котором говорилось, что они выступают против стимулов. На тот момент у нас даже не было законопроекта о стимулах, и мы не собирались об этом говорить. Это был расчет, основанный на том, что оказалось довольно умной политикой, но действительно плохо для страны: если они будут сотрудничать со мной, то это подтвердит наши усилия.Если бы они были в состоянии поддерживать единообразную оппозицию тому, что я предлагал, это стало бы сигналом общественности о тупике и дисфункции, и это помогло бы им выиграть места в среднесрочной перспективе. Они придерживались этой стратегии с большой дисциплиной.

Обычно, в самом начале, я бы сказал: «У нас большая проблема, мы теряем 800 000 рабочих мест в месяц. Все экономисты, с которыми я разговаривал, включая экономистов-республиканцев, думают, что нам нужно сделать большой стимул, и я готов работать с вами, чтобы выяснить, как выглядит этот пакет.Как правило, вы получаете следующее: « Ну, господин президент, я не уверен, что такой подход с большими расходами является правильным, и семьи сейчас затягивают пояса, и я не слышу Многие из моих избирателей говорят, что они хотят, чтобы кучка крупных бюрократий брала их с трудом заработанные налоговые деньги и тратила их на кучу надстроек по всей стране. Поэтому мы думаем, что правительство должно делать то же самое, что и семьи ». Итак, вы как бы попадаете в эту идеологическую стену. Я уверен, что примерно после четырех или пяти таких сессий в какой-то момент я мог бы сказать: «Послушайте, ребята, у нас здесь есть история, восходящая к Великой депрессии», и я мог бы в тот момент попытаться представить несколько веских политических аргументов.Что я могу сказать однозначно, так это то, что никогда не было времени, когда я не говорил: «Послушайте, вы скажите мне, как вы хотите это сделать. Дайте мне представление о том, как вы хотите к этому подойти ».

Думаю, если вы поговорите с кем-то вроде Джона Бонера, он признает, что я довольно хорошо умею сохранять спокойствие и хорошее настроение на этих встречах. Я хорошо лажу с Джоном, а Митч [МакКоннелл] немного ближе к жилету. Им удобно представить эти личные взаимодействия как основу того, почему чего-то не происходит, но проблема не в личных взаимодействиях.Беседы, которые я веду наедине с республиканцами, всегда сильно отличаются от публичных презентаций, которые они делают.

Даже когда их руководство хотело сотрудничать, настроение республиканской базы изменилось таким образом, что им стало очень трудно сотрудничать, не заплатив внутреннюю цену. Вероятно, лучшим показателем этого было то, что Чикаго подала заявку на Олимпийские игры 2016 года, и комитет прилетел в Копенгаген, чтобы провести свою презентацию.На обратном пути мы уже знаем, что не получили его, и когда я приземляюсь, выясняется, что Раш Лимбо и различные республиканские фракции, проигравшие Америку, приветствовали меня.

Это было действительно странно. Но в тот момент Лимбо гораздо яснее выразил желание увидеть мою неудачу, и, я думаю, он очень ясно сообщил об этом своим слушателям. Освещение Fox News уже начало двигаться в этом направлении. К тому времени вы поняли, что отношение, которое Сара Пэйлин захватила во время выборов, все в большей степени отражает базу республиканских активистов.Возможно, они не были представителями республиканцев по всей стране, но Джону Бонеру и Митчу МакКоннеллу приходилось беспокоиться об этом настроении. Им довольно сложно публично сказать: «Обама — вполне разумный парень, но мы просто не можем работать с ним, потому что наша база думает, что он Антихрист». Им намного легче сказать: «О, этот парень не слушает. к нам »или« Он бескомпромиссен ».

Как следствие, были времена, когда я встречался с Митчем МакКоннеллом, и он говорил мне очень прямо: « Послушайте, я оказываю вам услугу, если заключу с вами какую-либо сделку, так что это должно быть полностью на моих условиях. потому что мне больно, когда меня фотографируют с тобой.В другой раз я подразнил их и сказал: «Послушайте, если вам понадобится помощь — я нападаю на вас, или, вы знаете…» Во время дебатов по вопросам здравоохранения наступил момент, когда после того, как многочисленные переговоры с [сенатором от Айовы Чаком] Грассли, который был высокопоставленным членом вместе с моим нынешним китайским послом [Максом] Бокусом, в раздражении я наконец сказал Грассли: «Есть ли какая-либо форма реформы здравоохранения, которую вы можете поддержать? ‘И он пожал плечами, выглядел немного смущенным и сказал:’ Наверное, нет.’

Я вижу прямую линию от объявления Сары Пэйлин кандидатом на пост вице-президента в 2008 году до того, что мы видим сегодня в Дональде Трампе. Были времена, когда я уверенно говорил, что лихорадку придется спадать, но мне кажется, что она только ухудшается. Поэтому для демократов важно понимать, что то, сможем ли мы достичь определенных целей политики, будет в первую очередь зависеть от того, сколько голосов мы получили в каждой палате, и нашей способности влиять на общественное мнение.Он не будет в такой степени зависеть от классических сделок между демократами и республиканцами, или от того, что мой или последующие президенты будут достаточно играть в гольф или пить достаточно скотча с членами.

У меня очень теплые отношения со многими республиканцами. Мы можем вести действительно интересные беседы и прийти к единому мнению по ряду политических вопросов. Но если они думают, что потеряют места — или свое собственное место — из-за того, что социальные сети заявили, что они продали Республиканскую партию, то они этого не сделают.Для отдельного члена Конгресса от 60% республиканского округа в Оклахоме или Арканзасе важно то, что все его или ее округа смотрят Fox News и слушают Rush, и они заплатят определенную цену, если их будут рассматривать как быть слишком уютным с президентом-демократом ».

О России, ее революциях, развитии и настоящем

% PDF-1.6 % 1 0 obj > / Outlines 472 0 R / Metadata 1128 0 R / Pages 3 0 R / OpenAction 1069 0 R / Type / Catalog / PageLabels 1061 0 R / OutputIntents [>] >> endobj 472 0 объект > endobj 1128 0 объект > поток 2016-06-20T20: 41: 31 + 05: 302018-03-29T19: 32 + 05: 302018-03-29T19: 32 + 05: 30 Adobe InDesign CS6 (Windows) uuid: 322e5bf6-0e17-46d3-a6b9-eb66be41128exmp. сделал: 0E6FB3DD6120E311A5F9FCEF64F7F931xmp.id: D9F9A37CE836E611A270F90B2BE3A521proof: pdf1xmp.iid: BAD37A68F236E611871FBD9915183972xmp.сделал: 536E153852CAE5118445DD2FC23AC11Fxmp.did: 0E6FB3DD6120E311A5F9FCEF64F7F931по умолчанию

Полный текст доклада Цзян Цзэминя на 14-м съезде партии — Пекинское обозрение