Открытость как фактор роста — Ведомости
Созданные специально для импортозамещения производства редко становятся конкурентоспособными / Александр Астафьев / РИА Новости
Из-за санкций со стороны западных партнеров, сложностей с привлечением капитала с Востока и наращиванием несырьевого экспорта в России получает все большее распространение позиция, согласно которой основой для дальнейшего развития должна быть опора на собственные силы. Это может проявляться в сокращении участия во внешней торговле, смещении в сторону протекционизма и импортозамещения, ограничении доступа иностранных инвесторов, повышении контроля за движением капитала и т. д.
Такая ситуация не уникальна для России. Консервативные изоляционистские настроения укреплялись практически во всех странах, против которых вводились санкции. Опыт других стран показывает, что выход на траекторию устойчивого роста возможен только в случае преодоления краткосрочных политических ограничительных мотивов и сосредоточения на мерах экономической политики, направленных на поддержание открытости по отношению к мировой экономике.
Экономическая открытость как фактор экономического роста
Взаимодействие с множеством стран-партнеров выступает неотъемлемым элементом экономического роста. Международная торговля и инвестиции способствуют экономическому и институциональному развитию, определяемому интенсивностью взаимодействия с внешним миром, по целому ряду причин.
Либерализация торговли – один из факторов экономического роста, создающий возможности для производства и экспорта, а также повышающий благосостояние за счет специализации на отраслях, обладающих сравнительными преимуществами. Если торговля товарами сопряжена с трансграничным заимствованием технологий, то она вызывает рост в двух торгующих странах.
Практика длительных ограничений импорта и создания не ориентированных на экспорт производств показывает, что они редко становятся конкурентоспособными. Протекционистских решений в своих интересах, как правило, добиваются наиболее неконкурентоспособные секторы, искусственная защита которых порождает стимулы для перетока капитальных и человеческих ресурсов из конкурентоспособных отраслей.
В отсутствие стимулов к росту производительности компании, особенно крупные, начинают тратить ресурсы не на повышение конкурентоспособности, а на политическое лоббирование, «борьбу за ренту».
Важным элементом политики стимулирования роста является привлечение иностранных инвестиций, которые служат источником накопления капитала, расширения производства, создания высокотехнологичных рабочих мест и повышения компетенций. Значительные положительные эффекты для экономики реализуются через трансфер знаний и технологий, улучшение качества человеческого капитала, повышение совокупной факторной производительности.
Введение ограничений на движение капитала и конвертируемость национальной валюты нерационально, нарушает сложившиеся практики ведения бизнеса, негативно сказывается на темпах экономического роста, приводит к потере доверия инвесторов, как иностранных, так и отечественных, к ухудшению качества инвестиций.
Одним из главных факторов современного экономического роста выступает технологическое развитие, носящее глобальный характер.
Доля высокотехнологичного экспорта России в совокупном экспорте составляет всего 1,5%. По ряду технологий мы используем чужие наработки и вынуждены догонять мировых технологических лидеров, вложения в НИОКР которых многократно превышают аналогичный показатель в России. Для успешного развития российские производители должны интенсивно потреблять зарубежные технологии и инновации. Опора только на собственные силы будет сдерживать экономический рост и приводить лишь к консервации технологического отставания в силу недостаточных масштабов рынков и возможностей, а технологии будут устаревать быстрее, чем воспроизводиться. Расширение форматов кооперации и интеграции с высокотехнологичными экономиками – необходимое условие увеличения и диверсификации экспорта.
Возможность продвигать продукцию на мировые рынки напрямую зависит от участия России в формировании и обеспечении соблюдения правил международной торговли. Слабые результаты многосторонних переговоров в ВТО последних лет не означают начала деглобализации: эта организация по-прежнему определяет базовые рамки многосторонних договоренностей и задает границы, за которые национальный протекционизм не будет выходить.
Дальнейшая либерализация торговли будет происходить в рамках двусторонних и блоковых торговых соглашений.
Образование новых мегарегиональных союзов (АСЕАН, Транстихоокеанское партнерство, Трансатлантическое торговое и инвестиционное партнерство ЕС – США, инициированное Китаем Всеобъемлющее региональное экономическое партнерство, китайская инициатива экономического пояса Шелкового пути и др.) заметно скажется на эволюции мировой торгово-экономической системы. Только участвуя в подобных переговорах, Россия сможет формулировать и отстаивать свои интересы при формировании новых правил международной торговли. Иначе придется нести издержки адаптации к новым условиям без учета наших особенностей и экономических интересов.
Важнейшим фактором экономического развития и интеграции в мировую экономику выступает обеспечение свободы международного предпринимательства и передвижения. Для наиболее производительных граждан требуется высокий уровень гражданских и политических свобод, в том числе из-за необходимости гарантировать права собственности и права на результаты труда.
Последствия ограничения таких свобод проявятся в первую очередь в усилении оттока работников с наибольшей отдачей человеческого капитала, приведут к снижению темпов экономического роста.
Стимулирование экономического роста за счет повышения открытости
Выход из стагнации – главная экономическая задача текущего периода, решить которую невозможно с опорой только на собственный рынок. С учетом роли и места России в глобальной экономике можно сформулировать следующие приоритеты взаимодействия с внешним миром в интересах экономического роста:
1. Поддержка экспорта как условие его расширения и диверсификации. Организационная поддержка должна включать предоставление консультационной и информационной помощи, касающейся условий ведения бизнеса, административного регулирования, налогового режима, юридических особенностей работы в зарубежных странах. Финансовую поддержку нужно расширить и перенастроить с учетом обязательств в рамках ВТО и практик ОЭСР, включая развитие системы поддержки малых и средних предприятий, а также страхования экспортных кредитов.
2. Продвижение повестки соглашений о свободной торговле и защите инвестиций с участием России (ЕАЭС по вопросам его компетенций) и ключевых торговых партнеров. Следует начать переговоры о свободной торговле со странами АСЕАН, сделать реальные шаги по интеграции с Китаем, предлагать масштабные партнерства с участием стран ШОС, предпринимать усилия по формированию зон свободной торговли (ЗСТ) с Кореей и Японией как с перспективными технологическими партнерами, по мере снятия политических ограничений обсуждать возможные пути выхода на новое соглашение с ЕС.
Реализация такой политики позволит использовать преференции для повышения конкурентоспособности российских товаров и получать выигрыш от свободной торговли. Согласно нашим расчетам, суммарный макроэкономический выигрыш для России от «простых» ЗСТ, подразумевающих взаимное обнуление импортных пошлин, составит с Кореей – около $4 млрд, с АСЕАН – около $5 млрд, со странами ШОС – около $10 млрд, с ЕС – до $30–40 млрд ежегодно. В силу различной структуры торговли, неравномерности распределения выгод от либерализации необходимо формировать единую переговорную позицию ЕАЭС по вопросам, входящим в компетенцию союза.
На постсоветском пространстве следует сохранить зону свободной торговли СНГ, а внутри ЕАЭС – двигаться в сторону снижения барьеров для торговли и инвестиций: в целом для ЕАЭС макроэкономический эффект от снижения внутренних барьеров может составить ежегодно до 1,5% ВВП союза. Чтобы сотрудничество внутри ЕАЭС было больше ориентировано на выгоды от интеграции и менее политизировано, целесообразно в ближайшие годы завершить налоговый маневр с переносом налоговой нагрузки с экспортных пошлин на НДПИ, что наряду с повышением эффективности нефтепереработки снизит нефтегазовые трансферты внутри ЕАЭС.
3. Адаптация промышленной политики. Импортозамещение приводит к росту благосостояния, если соответствующая продукция или услуги конкурентоспособны либо в скором времени станут конкурентоспособными на мировом рынке. Принципиальное условие этого – ориентация на экспорт поддерживаемых промышленных производств. Более того, при формировании стратегии импортозамещения на внутреннем рынке помимо экспортной ориентации нужно учитывать, что встраивание в мировые цепочки добавленной стоимости потребует снизить барьеры для импорта материалов и комплектующих, по которым нет отечественных конкурентоспособных производителей.
4. Упрощение административных процедур и улучшение налогового администрирования внешнеэкономической деятельности, о необходимости которых красноречиво свидетельствует 140-е место России в рейтинге Doing Business по направлению «международная торговля», возможно при одновременной реализации следующих мер: организация принципа единого окна на таможне, сокращение числа необходимых при экспорте и импорте документов с 9–10 до трех (таможенная декларация, инвойс и коносамент), интеграция баз данных налоговой и таможенной служб, учет таможенной информации при составлении налоговых деклараций, автоматический выпуск товара в обращение для благонадежных налогоплательщиков, перенос контроля на этап после выпуска товаров. Чтобы решить эти задачи, следует разделить фискальные и нефискальные функции в рамках ФТС России, а затем передать первые в ФНС России.
5. Реформирование валютного законодательства. Изначально сформированное для улучшения платежного баланса за счет контроля возврата и продажи валютной выручки, при наличии свободного движения капитала и возможностей автоматического контроля платежей валютное регулирование избыточно и создает существенные барьеры для экономической деятельности.
Реализация перечисленных мер будет способствовать выходу российской экономики на траекторию устойчивого экономического роста. Этого можно добиться экономической политикой, направленной на поддержание открытости, с опорой на внешние источники роста и на более глубокую интеграцию компаний в глобальные цепочки добавленной стоимости в российских интересах.
Авторы – руководитель направления «Международная экономика и финансы» ИЭП им. Е. Т. Гайдара и директор центра исследований международной торговли РАНХиГС; ректор ВАВТ
Полностью статья опубликована в журнале «Вопросы экономики», № 12, 2016
Новости СМИ2
Отвлекает реклама? С подпиской вы не увидите её на сайтеМеждународная экономическая интеграция.
Экономические группировки стран современного мира.Международное географическое разделение труда в настоящее время усложняется, приобретая всё новые формы. Углубление международной специализации привело к «сращиванию» отдельных национальных хозяйств. Высшей формой МГРТ стала международная экономическая интеграция.
Международная экономическая интеграция (МЭИ) — одно из ярких проявлений интернационализации хозяйственной жизни в эпоху НТР. Она представляет собой объективный процесс развития особенно глубоких и устойчивых взаимосвязей отдельных групп стран, основанный на проведении ими согласованной межгосударственной политики.
Выделяются региональная и отраслевая экономическая интеграция.
Если в основе региональной экономической интеграции лежит, прежде всего, географический признак, то в основе отраслевой — общая отрасль международной специализации. Примерами могут служить — Организация стран-экспортеров нефти (ОПЕК). Существуют так же ассоциации экспортеров кофе и бананов.
Региональная экономическая интеграция как тенденция в развитии мирового хозяйства впервые проявилось в Западной Европе в 50-х гг. XX века. Этот процесс усилились благодаря узости внутренних рынков большинства стран, распаду колониальных рынков. В 1957 было создано Европейское Экономическое Сообщество (ЕЭС). В противовес ему в 1959 году образовалась Европейская Ассоциация Свободной Торговли (ЕАСТ), в первоначальный состав которой вошли Австрия, Великобритания, Дания, Норвегия, Португалия, Швеция и Швейцария, трансформировалась в Европейское сообщество (ЕС) — своего рода «Соединенные Штаты Европы» с населением 345 млн. чел., с эффективно действующими наднациональными структурами законодательной и исполнительной власти. В пределах ЕС свободно перемещаются товары, капиталы и услуги, технологии и рабочая сила, с 1 января 1998 года во всех странах ЕС введена единая валюта — евро.
Осенью 1991 года страны ЕС и ЕАСТ договорились о создании в Западной Европе «единого экономического пространства», которое должно охватить уже 19 стран с населением 375 млн.
чел. В перспективе это пространство будет, вероятно, расширяться.
Еще одна интеграционная группировка западного мира появилась в Северной Америке: в 1989 году вошло в силу межгосударственное соглашение США и Канады о создании зоны свободной торговли с населением 270 млн. чел. В конце 1992 года к этой зоне присоединилась Мексика и новая группировка получила название НАФТА — Североамериканское соглашение о свободной торговле, объединяющее 370 млн. чел. (и превосходя в этом отношении ЕС). Соглашение предусматривает либерализацию движения товаров, услуг и капиталов через границы, разделяющие 3 страны, однако в отличие от ЕС страны НАФТА не предполагают создание единой валюты, координацию внешней политики и политики безопасности.
Кроме этих крупнейших группировок, в странах Запада существует ряд других, в состав которых входят развивающиеся страны; в большинстве это — обычные региональные экономические группировки, в них еще не сложилась интеграция европейского и американского типа.
Но следует отметить те из них, которые стали приобретать более явственные интеграционные черты. Латиноамериканская ассоциация интеграции (ЛААИ) создана в 1980 — 1981 годах в составе 11 стран Южной Америки. ЛААИ ставит своей целью создание общего рынка, имея уже некоторые наднациональные органы.
Ассоциация государств Юго-Восточной Азии (АСЕАН) включает в себя Индонезию, Малайзию, Сингапур, Таиланд, Филиппины и Бруней. Они также имеют некоторые национальные органы и ставят своей целью создание зоны свободной торговли.
Азиатско-Тихоокеанский экономический совет (АТЭС) — крупное региональное объединение 20 стран, созданное по инициативе Австралии в Азиатско-Тихоокеанском регионе. В него входят страны, имеющие выход к Тихому океану, причем членами АТЭС являются как крупнейшие страны Запада (США, Япония. Канада, Австралия), так и члены АСЕАН, Республика Корея, Мексика.
Наряду с вышеперечисленными группировками необходимо отметить также: Организацию экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) (в составе США, Канады, большинство стран Западной Европы, Японии, Австралии, Финляндии и Новой Зеландии), Лигу арабских стран (включает 22 арабских государства).
С 1949 года по 1991 год на международной экономической арене заметную роль играла группировка 10 социалистических стран — Совет Экономической Взаимопомощи, упраздненный в связи с новой политической и экономической ситуацией на рубеже 90-х годов. Однако подобный разрыв налаженных экономических связей негативно сказывается на хозяйстве отдельных стран. Поэтому в настоящее время в Восточной Европе, в странах СНГ усиливаются интеграционные процессы.
Кроме региональных на мировой арене действуют ряд отраслевых экономических группировок, объединяющих страны с одинаковой международной специализацией. Возникновение отраслевых группировок объясняется стремлением стран регулировать мировые цены на продукцию определенных отраслей и координировать развитие отраслей.
Наиболее влиятельной и заметной отраслевой группой является Организация стран-экспортеров нефти (ОПЕК). На долю 13 входящих в нее государств (Саудовская Аравия, Ирак, Иран, Кувейт, ОАЭ, Катар, Алжир, Ливия, Нигерия, Габон, Эквадор, Венесуэла, Индонезия) приходится около 90% экспорта нефти в мире.
Экономическая интеграция играет важную роль в современном мире. Она помогает странам более рационально использовать сырьевые, топливные, трудовые ресурсы, совершенствовать межрегиональные связи, углублять специализацию отдельных регионов. Она создает благоприятные возможности для развития взаимовыгодных экономических отношений между странами.
Как экономическая интеграция может повысить уровень жизни на Западных Балканах
Старший экономист глобальной практики макроэкономики, торговли и инвестиций в регионе Европы и Центральной Азии – Всемирный банк
Руководитель программы и ведущий экономист по Западным Балканам – Всемирный банк
Постоянный директор Европейского союза – Всемирный банк
Это особенно важно для небольших экономик Западных Балкан (Албания, Босния и Герцеговина, Косово, БЮР Македония, Черногория и Сербия), которые продолжают отставать от уровня доходов, достигнутого другими аналогичными по размеру, но в целом более открытыми странами. , экономия. Как показано на рисунке 1 ниже, в малых странах Европы и Центральной Азии высокий доход на душу населения тесно связан с открытостью торговли. По мере роста населения связь между открытостью торговли и высоким доходом на душу населения ослабевает.
Источник: Показатели мирового развития, 2017 г.; Экономика Европы и Центральной Азии (ЕЦА) с населением 90 026 человек, 90 025 населения менее 12 миллионов человек; кроме Люксембурга; доход измеряется как ВВП на душу населения, ППС (в постоянных международных долларах 2011 г.)
Хотя шесть стран Западных Балкан добились значительного прогресса в открытии своей экономики после падения «железного занавеса», они продолжают отставать от региональных аналогов. Как правило, по мере того, как малые экономики присоединяются к странам с высоким уровнем дохода, экспорт увеличивается до 100 процентов национального дохода или выше.
Однако на Западных Балканах среднее отношение экспорта товаров и услуг к ВВП составляет около 40 процентов в 2017 году (по сравнению с примерно 25 процентами в 2000 году и 30 процентами в 2010 году). Это все еще ниже показателей, достигнутых Латвией (около 60 процентов), Кипром (около 65 процентов) и Эстонией (около 80 процентов) — странами с аналогичным размером населения, но достигшими значительно более высокого дохода на душу населения за последние два десятилетия.
Что сдерживает Западные Балканы? Отчасти это исторически сложившиеся факторы, такие как относительно ограниченная производственная база, которую сейчас необходимо развивать, и конфликты, повлиявшие на региональную торговлю. Однако политика и институты играют ключевую роль, и многое можно сделать для улучшения и того, и другого.
В 2017 году, признавая нереализованный потенциал экономической интеграции как средства экономического роста, страны Западных Балкан инициировали совместный Многолетний план действий (ПДЧ) по развитию региональной экономической зоны (РЭЗ).
Эта инициатива способствует региональной экономической интеграции между странами Западных Балкан и приводит региональную правовую базу и инфраструктуру в соответствие с требованиями для возможного вступления в ЕС, чтобы способствовать полной интеграции в цепочки создания стоимости ЕС. MAP охватывает четыре аспекта экономической интеграции: торговля, инвестиции, мобильность и цифровая интеграция.
Со времени принятия ПДЧ был достигнут прогресс, и крайне важно, чтобы страны Западных Балкан продолжали его решительное осуществление. Помимо модернизации физической инфраструктуры и согласования тарифов, необходимо устранить нетарифные препятствия для торговли, в том числе упростить процедуры пересечения границ. Национальные инвестиционные рамки должны быть приведены в соответствие, чтобы обеспечить беспрепятственный доступ к региональному рынку с меньшими препятствиями для входа инвесторов, лучшей защитой инвесторов, упорядоченной политикой привлечения инвесторов и, что, возможно, наиболее важно, лучшими позициями региона для интеграции в глобальные цепочки поставок.
Ключевые инициативы, направленные на то, чтобы сделать Западные Балканы более привлекательным предложением для высококвалифицированных работников, включают упрощение мобильности для исследователей; взаимное признание профессиональных квалификаций, например, врачей, дантистов, архитекторов и инженеров, и взаимное признание академических квалификаций. В сочетании с национальными реформами образования эти меры могут помочь устранить региональный разрыв в навыках и помочь работникам переехать в места с самым высоким потенциалом создания рабочих мест. Наконец, Западные Балканы могут воспользоваться возможностями, созданными цифровой революцией. Это будет включать в себя отмену платы за региональный роуминг, единый подход к цифровой безопасности и защите данных, продвижение цифровых навыков, а также недорогую и доступную высокоскоростную широкополосную связь.
Ставки высоки, но экономическая интеграция может стать ключом к более высокому уровню жизни, к которому стремятся жители Западных Балкан.
Доход на душу населения на Западных Балканах по-прежнему составляет всего 28 процентов от уровня Германии; при нынешних темпах роста региону потребуется пять десятилетий, чтобы достичь нынешнего уровня жизни Германии. Необходимы новые возможности для ускорения роста, что означает преодоление небольших и фрагментированных национальных рынков. Имея общее видение обеспечения макроэкономической стабильности, проведения смелых реформ за пределами границ и усиления экономической интеграции, у Западных Балкан есть шанс ускорить рост, повысить уровень жизни и воспользоваться преимуществами новой глобальной экономики.
Связанные
Будущее развитие
Блог Future Development информирует и стимулирует обсуждение ключевых вопросов устойчивого развития во всех странах.
Этот блог, который в настоящее время ведет Центр устойчивого развития, изначально был запущен в сентябре 2013 года Всемирным банком и Брукингским институтом с целью повышения ответственности правительств перед бедными и предложения решений наиболее серьезных проблем развития.
В продолжение этой цели в январе 2015 года на сайте brookings.edu был перезапущен Future Development. В последующие годы тематика блога развивалась параллельно с текущими дебатами по международной политике и была официально обновлена в ноябре 2022 года, чтобы сосредоточиться на более широких проблемах устойчивого развития во всем мире.
Архивные материалы доступны на сайте worldbank.org »
Получайте ежедневные обновления от Brookings
Введите адрес электронной почтыУстойчивость Европы в меняющемся мире
Программная речь Кристин Лагард, президента ЕЦБ, в Институте международной экономики Петерсона
Вашингтон, округ Колумбия, 22 апреля 2022 г.
Мне очень приятно находиться в Вашингтоне, чтобы поговорить с вами сегодня.
Экономические последствия российского вторжения в Украину могут стать решающим моментом для глобализации в 21 веке.
Неспровоцированная агрессия России вызвала фундаментальную переоценку экономических отношений и зависимостей в нашей глобализированной экономике.
А в мире после вторжения становится все более несостоятельным изолировать торговлю от универсальных ценностей, таких как соблюдение международного права и прав человека.
На протяжении всей истории человечества экономические отношения и ценности определяли то, как мы понимаем мир и взаимодействуем с ним. Эта точка хорошо отражена на картах мира средневековья.
Эти mappae mundi , как они известны, изображали мировоззрения, основанные на торговых связях и системах ценностей. Хорошо проторенные торговые пути с древних времен означали, что Азия и Северная Африка занимали на них видное место. Mappae mundi , как и знаменитая карта Эбсторфа, часто изображала священный город Иерусалим в центре мира.
Сегодня рост геополитической напряженности означает, что наша глобальная экономика меняется. И снова изменчивые системы ценностей и изменчивые альянсы создают новую глобальную карту экономических отношений.
Еще слишком рано говорить о том, как это будет происходить, но уже можно видеть появление трех отчетливых сдвигов в мировой торговле.
Это переход от зависимости к диверсификации, от эффективности к безопасности и от глобализации к регионализации.
Эти изменения имеют последствия для Европы. И мы должны реагировать соответственно, если мы хотим процветать в этой новой и все более неопределенной глобальной местности. Но это не означает ограничения открытой торговли. Скорее, мы должны работать над тем, чтобы сделать торговлю более безопасной в эти непредсказуемые времена, а также использовать нашу региональную мощь.
Это будет нелегко. Но, как однажды сказал Христофор Колумб, «вы никогда не сможете пересечь океан, пока не наберетесь смелости потерять из виду берег».
Глобализация в прошлом и настоящем
Годы после падения Берлинской стены стали золотой эрой глобализации. Стремление к повышению эффективности привело к тому, что глобальные цепочки добавленной стоимости расцвели вместе с растущим потоком торговли, а производство стало все более разделенным за пределами границ. Сегодня около половины мировой торговли связано с глобальными производственно-сбытовыми цепочками или деятельностью ГЦС.
[1]
Европа особенно выиграла от марша глобализации. Торговля как доля ВВП выросла с 31% до 54% в зоне евро в период с 1999 по 2019 год, тогда как в Соединенных Штатах она выросла всего с 23% до 26%. [2] Интеграция Европы в глобальные производственно-сбытовые цепочки также была более глубокой: участие в ГЦС было примерно на 20 процентных пунктов выше, чем в США. [3]
Экономические выгоды от всего этого были реальными. Интеграция в глобальные производственно-сбытовые цепочки привела к снижению цен на импорт, распространению технологий и повышению производительности за счет международного разделения труда. [4] А когда регионы столкнулись в основном с локальными потрясениями, открытость торговли помогла смягчить внутренние эффекты, позволив странам диверсифицировать риски и использовать многочисленные источники внешнего спроса. [5]
Но в последние годы появились два фактора, обнажающие уязвимость этой модели.
Во-первых, было показано, что повышение эффективности при таком развертывании производства сопряжено с риском. По мере того, как глобальные цепочки поставок становятся все более компактными и эффективными благодаря производству «точно в срок», они также становятся чрезвычайно уязвимыми для сбоев перед лицом глобальных потрясений, которые затрагивают сразу несколько секторов. [6]
На самом деле, как мы видели во время пандемии, глобальные производственно-сбытовые цепочки существенно передавали и усиливали глобальные потрясения. Согласно одному исследованию, во время фазы сокращения пандемии вторичные эффекты, связанные с ГЦСС, усилили сокращение глобального импорта и экспорта на 25%. [7] А на этапе восстановления несоответствие между растущим глобальным спросом и ограниченным предложением способствовало росту инфляции на промышленные товары. Установлено, что узкие места в поставках способствовали половине роста инфляции цен производителей в обрабатывающей промышленности в зоне евро.
[8]
Во-вторых, стало ясно, насколько мировое производство зависит от критически важного сырья, полученного всего из нескольких стран — механизм, который может быстро стать уязвимым, когда геополитические изменения и страны с другими стратегическими целями становятся более рискованными. торговые партнеры. Например, по оценкам, в 2020 году Китай будет контролировать более половины мировых мощностей по добыче редкоземельных элементов и 85% переработки редкоземельных элементов. [9]
В случае с Европой Европейская комиссия установила, что 34 продукта, используемые в ЕС, чрезвычайно подвержены сбоям в цепочке поставок, учитывая их низкий потенциал для диверсификации и замены внутри Союза. [10] И эта уязвимость стала более очевидной в результате российско-украинской войны.
Еврозона сильно зависит от России, в том числе в отношении кобальта и ванадия. Это ключевые ресурсы для 3D-печати, дронов и робототехники. А на Украину приходится примерно пятая часть европейских поставок жгутов проводов для автомобилей.
[11] Война уже вынудила закрыть электромонтажные заводы в стране, в результате чего некоторые производители автомобилей в ЕС остановили производство. Пострадал и экспортно-ориентированный сельскохозяйственный сектор.
Пожалуй, важнее всего то, что война выявила уязвимость энергоснабжения Европы. В 2020 году ЕС импортировал около 60% своей энергии, и эта зависимость фактически увеличилась с 2000 года, несмотря на растущую долю возобновляемых источников энергии в производстве энергии. [12] И всего на четыре страны приходится более 70% импорта природного газа блока, причем более 40% приходится на одну только Россию. [13]
Эти два фактора подчеркнули, что более раннее продвижение глобализации в значительной степени зависело от сценария относительной экономической и геополитической стабильности «Златовласка». Однако экономика может быть подвержена огромной волатильности, если шоки будут глобальными и коррелированными, и если будет чрезмерная зависимость от конкретных поставщиков.
Итак, многие страны сейчас столкнулись с вопросом, как реагировать на эти новые уязвимости. Ответ заключается не в том, чтобы отступать в пределах наших границ и возводить торговые барьеры. История показывает, что отказ от глобальной торговли сопряжен со значительными издержками. Одно исследование показывает, что введенное Соединенными Штатами в 1808 году эмбарго на международные перевозки стоило примерно 8% их валового национального продукта. [14]
Вместо ограничения торговли мы должны работать над тем, чтобы сделать торговлю более безопасной. И есть признаки того, что в мировой торговле происходят три изменения в ответ на эту новую глобальную карту.
Три смены в мировой торговле
Первый сдвиг — от зависимости к диверсификации.
Усвоив уроки пандемии, компании вряд ли останутся зависимыми от относительно линейных глобальных цепочек поставок. Но это, в первую очередь, не означает, что они будут стремиться к деглобализации и переориентации производства.
Первоначально мы, вероятно, увидим большее внимание к диверсификации поставщиков и накоплению необходимых ресурсов.
Исследования показывают, что более высокая диверсификация может почти вдвое уменьшить негативное влияние шока предложения на ВВП страны. [15] И действительно, существующие цепочки поставок, которые были более географически диверсифицированы, помогли смягчить последствия внутренних потрясений во время пандемии. [16] Напротив, большая концентрация цепочки поставок увеличивает экономическую нестабильность. [17]
Эта тенденция диверсификации уже идет. К концу 2021 года почти половина компаний диверсифицировала свою базу поставщиков, в отличие от всего 5%, которые внедрили меры по решорингу. [18] В то же время компании перешли от управления цепочками поставок «точно в срок» к подходу «на всякий случай». К концу прошлого года менее 15% компаний полагались на поставки «точно в срок». [19]
Однако диверсификация, скорее всего, имеет пределы, и это подводит меня ко второму сдвигу, то есть от эффективности к безопасности.
В последние годы мы стали свидетелями перехода к новой промышленной политике, проводимой главным образом Китаем и Соединенными Штатами, при которой геополитические предубеждения вносятся в стратегические цепочки поставок в ущерб соображениям эффективности. Администрация США прямо определила «привлечение друзей» в качестве политической цели в своей недавней стратегии цепочки поставок. [20]
Теперь война может оказаться переломным моментом для Европы и других регионов, что сделает альянсы, в которые входят страны-поставщики, более важными. Международные фирмы по-прежнему будут сталкиваться с серьезными стимулами для организации производства там, где затраты самые низкие, но геополитические императивы могут ограничивать периметр, в котором они могут это делать.
Для стратегических отраслей, таких как производство полупроводников или фармацевтика, очень ограниченное изменение цепочек поставок, которое мы наблюдали во время пандемии, вероятно, изменится в результате преднамеренного выполнения государственной политики.
Европа, например, стремится удвоить свою долю на мировом рынке полупроводниковой продукции до 20% к 2030 году9.0093 [21]
Но даже отрасли, не считающиеся стратегическими, скорее всего, предвидят раскол глобального торгового порядка и сами корректируют производство. Недавний опрос показал, что 46% немецких компаний получают значительные ресурсы из Китая. Из них почти половина планирует уменьшить свою зависимость от Китая. [22] В Соединенных Штатах почти 40% членов Американо-китайского делового совета отказались от поиска поставщиков из-за неуверенности в поставках. [23]
В отношении энергии и критического сырья повышение безопасности потребует другой стратегии. Ведь эти ресурсы распределены по миру неравномерно и не могут быть заменены отечественными альтернативами. Регионам все чаще придется получать критически важные ресурсы от меньшего числа потенциальных поставщиков, которые считаются надежными и соответствуют их общим стратегическим интересам.
И им нужно будет сделать это в контексте «зеленого» перехода, когда некоторые виды сырья, такие как медь, кобальт и никель, приобретают все большее значение, чем другие. Поэтому вероятна новая геополитическая гонка за доступ к ресурсам.
Достижение большей безопасности не обойдётся без затрат, и поэтому третий сдвиг — от глобализации к регионализации — также, вероятно, будет набирать обороты. Цена повышенной безопасности в принципе может выражаться в более низком разделении международных рисков и более высоких переходных расходах.
В этом меняющемся геополитическом ландшафте глобальные экспортные рынки могут быть не такими открытыми и надежными, как раньше. Таким образом, возможности страхования от рисков делового цикла путем «ротации» спроса между несколькими торговыми партнерами могут стать более ограниченными.
Это изменение может особенно затронуть Европу, учитывая ее высокую зависимость от мировой торговли. В период с 2010 по 2014 год, когда Европа восстанавливалась после мирового финансового кризиса, доля внешнего спроса в ВВП зоны евро увеличилась более чем вдвое. [24] Но если другие области начнут поворачиваться внутрь, этот выпускной клапан для сброса давления от толчков, вероятно, ослабнет.
Кроме того, переходные расходы, связанные с крупномасштабной переориентацией поставок, будут значительными. Например, по одной из оценок, создание полностью отечественных цепочек поставок для производства полупроводников в Соединенных Штатах может стоить до 1 триллиона долларов США. Это более чем в два раза превышает стоимость мирового рынка полупроводников. [25] Кроме того, быстрый переход от поставщиков с более низкими затратами к поставщикам с более высокими затратами, вероятно, повлияет на динамику цен, по крайней мере, в переходный период. [26]
В этом контексте первым лучшим вариантом по-прежнему остается защита многосторонней торговой системы, основанной на правилах, которая способствовала росту мировой торговли. Но в качестве запасного варианта регионализация позволяет странам воссоздать некоторые преимущества глобализации в меньшем масштабе и ограничить эти затраты.
Регионализация создает возможности для более глубокого распределения региональных рисков – как посредством торговой, так и финансовой интеграции. Это может в некоторой степени заменить более низкое распределение рисков на глобальном уровне. Это способствует общему финансированию стратегических приоритетов и инвестиций в переходный период, помогая добиться эффекта масштаба. Кроме того, это может помочь компенсировать давление издержек, вызванное более высокими ценами на энергоносители и связанными с этим повышенными транспортными расходами.
Регионализация — явление не новое: в последние десятилетия она шла рука об руку с ускоряющейся глобализацией. Но теперь мы впервые видим, как эти две силы расходятся. Фрагментация на глобальном уровне может в конечном итоге стимулировать большую интеграцию на региональном уровне, поскольку последний может помочь управлять издержками меняющегося мира.
Устойчивость Европы в меняющемся мире
Итак, как Европа должна реагировать на эти изменения?
Главная задача Европы сегодня состоит в достижении «открытой стратегической автономии», то есть в установлении тщательного баланса между страхованием рисков в областях, где наша уязвимость чрезмерна, и избеганием протекционизма.
Выделяются три преимущества.
Во-первых, в Европе находится крупнейший в мире единый рынок, который дает государствам-членам прочную базу для создания новых цепочек поставок, если этого требуют стратегические императивы. Фактически, более 70% участия стран еврозоны в глобальных цепочках добавленной стоимости в 2019 году уже были региональными. Хотя барьеры для торговли и обмена резко сократились, мы создали сильные общие институты для контроля за рынком и обеспечения того, чтобы страны могли прибегать к обязательному арбитражу в случае возникновения споров. Это, вероятно, сделает открытость более устойчивой в Европе в то время, когда она может оказаться под угрозой на глобальном уровне.
В-третьих, мы уже добились значительного прогресса в объединении ресурсов, что будет важно для управления текущими переходами.
Потребности в инвестициях, с которыми мы сталкиваемся, огромны, особенно если мы хотим быстро отделиться от России. Но мы уже создали инновационные европейские инструменты, которые могут помочь, в том числе фонд ЕС «Следующее поколение» стоимостью 750 миллиардов евро, созданный в ответ на пандемию. Почти 40% этих расходов было выделено на зеленый переход.
В то же время у Европы есть потенциал для реализации формы регионализации с положительной суммой, которая также делает глобальную экономику более устойчивой.
Единый рынок позволяет ЕС использовать свой экономический вес для управления открытостью в направлении, основанном на правилах, и устанавливать ценности и стандарты в других частях мира, что он уже делает с помощью так называемого эффекта Брюсселя. [28] А поскольку регионы становятся более динамичными внутренне по мере их дальнейшей интеграции, мы можем увидеть, как Европа становится еще одним экономическим двигателем, на который мировая экономика может положиться для поддержания роста.
Недавние решения помогут в этом. Инвестиции следующего поколения в ЕС, например, могут увеличить реальный ВВП в ЕС на 1,5% к 2024 году9.0093 [29] Более того, если бы лидеры ЕС увеличили военные расходы до 2% ВВП в ответ на российскую угрозу, это означало бы увеличение государственных расходов на 0,7% ВВП. Это может добавить еще 0,2 процентных пункта к росту в зоне евро к 2024 году.
Но если Европа хочет воспользоваться этим моментом, мы не можем позволить себе стоять на месте. Новые задачи могут потребовать от нас разработки новых инструментов или перепрофилирования старых. Есть также существующие интеграционные проекты, которые несколько застопорились, но жизненно важны в этих новых условиях.
Нам все еще не хватает полноценного единого рынка услуг, что станет еще большим препятствием для роста в мире удаленной работы. А европейские рынки капитала остаются сегментированными, что ограничивает распределение рисков через трансграничные долговые обязательства и пакеты акций.
Только около 20% потрясений в зоне евро смягчаются таким образом, по сравнению с не менее 60% в США. [30]
Тем не менее, я с оптимизмом смотрю на Европу в целом, в значительной степени потому, что меняющаяся динамика интеграции, скорее всего, сделает преимущества ЕС более заметными для его граждан.
В последние десятилетия интеграция была в значительной степени внутренней движущей силой и вызвана экономическими кризисами. Были заметные достижения, такие как создание банковского союза, но сомнительно, насколько эти успехи заметны в повседневной жизни людей.
Но внешние угрозы теперь снова становятся более распространенными, и это стимулирует интеграцию в областях, которые, возможно, вызывают более сильные чувства у граждан ЕС. Например, более трех четвертей европейцев выступают за общую политику ЕС в области обороны и безопасности. [31]
Таким образом, одним из результатов этой изменяющейся глобальной среды может стать повышение ощутимости преимуществ европейской интеграции и, таким образом, повышение легитимности ЕС в целом.
Leave A Comment