К вопросу о предмете юридической психологии — Психология и право — 2018. Том 8. № 2

Аннотация

В статье рассматриваются дискуссионные вопросы юридической психологии, связанные с ее предметом. Исследуется проблема интеграции юридических и психологических знаний как основание предметной области исследования юридической психологии. Решение проблемы интеграции, по мнению автора, видится в осмыслении дифференциации и междисциплинарного синтеза знаний о человеке, побуждающих исследовать и раскрывать в массе специальных описаний тех или иных психических явлений, сложившихся в разных психологических дисциплинах, того специального, что может быть отнесено к открытиям юридической психологии. Делается вывод о том, что механизм интеграции юридических и психологических знаний заключается в поиске закономерностей между правовыми и психологическими явлениями. В этой связи предлагается под предметом юридической психологии понимать закономерности, возникающие между правовыми и психологическими явлениями, а также психологические механизмы образования новых явлений в сфере отношений, регулируемых правом.

Ключевые слова: юридическая психология, предмет, методология, интеграция

Рубрика издания: Методологические проблемы юридической психологии

Тип материала: научная статья

DOI: https://doi.org/10.17759/psylaw.2018080207

Для цитаты: Ильина В.А. К вопросу о предмете юридической психологии [Электронный ресурс] // Психология и право. 2018. Том 8. № 2. С. 89–100. DOI: 10.17759/psylaw.2018080207

Фрагмент статьи

В современных научных исследованиях отмечается, что юридическая психология, как и многие другие отрасли психологии, прошла длительный процесс развития от умозрительных идей до научно-экспериментальных исследований. Продолжая отстаивать статус самостоятельности и относясь к наиболее интенсивно развивающимся отраслям психологической науки, она, между тем, обобщенного теоретико-методологического обоснования не имеет [23, с. 56]. В.М. Поздняков пишет, что в монографиях, посвященных ключевым юридико-психологическим феноменам, критикуется состояние современной юридической психологии [16, с. 207].

Идеи, давшие направление отечественной юридической психологии как самостоятельной научной дисциплине, были заложены в трудах первых теоретиков [4, c. 11—13; 6, с. 364—377; 9, с. 141—145; 18, с. 11], отмечающих необходимость использования знаний психологии в целях совершенствования деятельности органов правопорядка.

Вопрос же о том, что представляют собой знания, относящиеся к сфере юридической психологии, остается открытым.

<…>

Полный текст

В современных научных исследованиях отмечается, что юридическая психология, как и многие другие отрасли психологии, прошла длительный процесс развития от умозрительных идей до научно-экспериментальных исследований. Продолжая отстаивать статус самостоятельности и относясь к наиболее интенсивно развивающимся отраслям психологической науки, она, между тем, обобщенного теоретико-методологического обоснования не имеет [23, с. 56]. В.М. Поздняков пишет, что в монографиях, посвященных ключевым юридико-психологическим феноменам, критикуется состояние современной юридической психологии [16, с. 207].

Идеи, давшие направление отечественной юридической психологии как самостоятельной научной дисциплине, были заложены в трудах первых теоретиков [4, c. 11—13; 6, с. 364—377; 9, с. 141—145; 18, с. 11], отмечающих необходимость использования знаний психологии в целях совершенствования деятельности органов правопорядка. Вопрос же о том, что представляют собой знания, относящиеся к сфере юридической психологии, остается открытым.

Основной особенностью знаний юридической психологии является то, что они образуются на стыке правовых и психологических знаний, интеграция которых выделяется в самостоятельную проблему. Проблема соотношения правовых и психологических знаний, по мнению О. Д. Ситковской [21], упирается в определение предмета юридической психологии, которому в учебниках по юридической психологии, к сожалению, дается неоднозначная дефиниция.

В.Л. Васильев определяет юридическую психологию как прикладную дисциплину, изучающую различные аспекты личности и деятельности

в условиях правового регулирования [4, с. 17].

Близкое к указанному, определение понятия юридической психологии дает И. А. Горьковая, видя в ней прикладную науку, находящуюся на стыке психологии и юриспруденции, предметом которой являются индивидуально-психологические особенности субъектов правоотношений, общие психические закономерности системы «человек—право» [24, с. 5].

По мнению М.И. Еникеева, юридическая психология изучает проявление и использование психических закономерностей, психологических знаний в сфере правового регулирования и юридической деятельности [7, с. 1].

В.В. Романов включает в предмет юридической психологии знания о различных явлениях психики, индивидуально-психологических особенностях личности субъектов различных правоотношений, вовлеченных в сферу правоприменительной деятельности, социально-психологических закономерностях этой деятельности, воздействующей на психику, сознание и поведение участвующих в ней людей [19, с. 17—18].

В отдельных работах говорится о специфических особенностях (чертах) психических процессов, свойств и состояний, имеющихся у субъектов правоотношений, которые и образуют специальные знания юридической психологии.

Так, И.И. Аминов, определяя область знаний юридической психологии, отмечает, что данная научная отрасль включает в себя различные знания из психологии и юриспруденции, синтезируя их в новую науку. «В области общественных отношений, отношений между людьми, регулируемые нормами права психические процессы, состояния, образования и свойства приобретают специфические черты… их проявление носит характер объективных психических закономерностей, которые и составляют предмет юридической психологии» [1, с. 6—7].

О.Д. Ситковская к предмету юридической психологии относит закономерности и механизмы психической деятельности и поведения людей в сфере регулируемых правом отношений [21, с. 58].

В целом, анализ научных и учебных работ отечественных психологов позволяет сделать выводы о том, что каждый из исследователей предлагает примерно одинаковое понимание предмета юридической психологии, хотя некоторые из существующих определений резко критикуются. Например, по мнению А. Р. Ратинова, определение юридической психологии как синтеза психологических знаний о взаимодействии людей в сфере правоотношений и правового регулирования представляет собой ничто иное, как «рецидив несостоятельных с науковедческой точки зрения представлений» [18, с. 47]. Не вдаваясь в отдельные аспекты существующих на сегодняшний день определений понятия юридической психологии, общим и, во всяком случае, единым мнением ученых остается суждение об интегративном характере знаний юридической психологии.

Интегративный характер знаний юридической психологии с правовыми знаниями — это одна из первых их особенностей, позволяющая выделиться юридической психологии в самостоятельную область психологии, но не единственная. Понимание об интегративном характере знаний юридической психологии как очевидном явлении еще не позволяет ответить на вопрос о специфике этих знаний. Нерешенной остается проблема механизма интеграции юридических и психологических знаний, в результате которой появляется новое знание.

Нераскрытый в данной части вопрос укоренил в научной и учебной литературе мнение о том, что на предмет юридической психологии существуют разные точки зрения [25, с. 7], что, по всей видимости, и мешает очертить круг принадлежащих юридической психологии знаний.

В этой связи А.М. Столяренко отмечает, что анализ расхождений имеющихся точек зрения на предмет юридической психологии приводит к выводу о том, что знания юридической психологии относятся больше к юридической части предмета, чем к психологической. Юридическая психология, по мнению А.М. Столяренко, находясь на стыке юриспруденции и психологии, призвана понимать свой предмет в «юридической части» так, как его понимает юридическая наука, а в «психологической» — как его понимает психологическая наука [17, с. 17].

Несмотря на то, что А.Р. Ратинов в связи с соотношением предмета и знаний в науке напоминал о том, что «…знания являются содержанием науки, а не ее предметом, предметом же служат психические явления, механизмы, закономерности» [18, с. 47], данные категории хотя и не тождественны, но взаимосвязаны. Нерешенность проблемы предмета не позволит решить задачу системы знаний юридической психологии, и не позволит, кроме того, преодолеть тот самый пресловутый подход к ее развитию как научной отрасли, который был назван «тупиковым» [25, с. 12].

Тупиковый или бесперспективный путь развития юридической психологии — это такой путь, при котором, по мнению А.Р. Ратинова, юридическая психология рассматривает психологические закономерности по аналогии с тем, как это делает общая психология, попутно определяя значение этих явлений для юриспруденции. Однако в таком случае, многие значимые для юриспруденции психические явления, их особенности будут «ускользать» [25, с. 11].

В этой связи, по мнению Ф.С. Сафуанова, актуальными остается мнение о том, что юридическая психология лучше разработана не как наука, а как учебная дисциплина, ориентированная на популяризацию психологических знаний в учебном процессе, а прирост новых знаний в этой области происходит еще медленно. «Несмотря на то, что в большинстве ученых пособий приводятся разнообразные определения предмета юридической психологии она остается объектной наукой» [20, с.8].

Накопленные юридической психологией как учебной дисциплиной знания — это фактически сбор наблюдаемых и (или) обобщенных из разных источников (в том числе правовых) информации о специфике поведения субъектов различных правоотношений, особенностях протекания у субъектов данных отношений психических процессов, свойств и состояний в конкретных правовых условиях (определенного процессуального статуса или ситуаций допроса, судебного заседания и проч.). Например, юридическая психология предлагает знания о том, что у потерпевших от насильственных преступлений восприятие искажается в сторону гиперболизации личности преступника [8, с. 50]; для проявления межгрупповой враждебности вполне достаточно самого факта групповой принадлежности [10, c. 143]; а присяжные заседатели, находящиеся в плохом настроении, склонны к более серьезному наказанию подсудимого, чем их коллеги с хорошим настроением [5, с. 74] и т. д.

Очевидно, что для юридической психологии как научной отрасли и учебной дисциплины результаты исследований, касающиеся многообразного спектра проблем человека несомненно важны, независимо от того, в какой области психологии данные исследования проводятся (социальной психологии или педагогической). Например, особый интерес у юристов в настоящее время вызывают вновь появляющиеся социальные феномены, типа mass murder («массовое убийство»), или happi slapping («избиения для развлечений) [13, с. 44], и еще неясно какая область науки первой раскроет и объяснит их механизм. «Такова уж диалектика научного познания, — писал Б.Ф. Ломов, — что чем глубже проникает та или иная специальная дисциплина в изучаемый ею предмет и чем полнее раскрывает его, тем все более необходимыми становятся ее контакты с другими дисциплинами» [12, с. 29]. В данном случае с уверенностью говорить о самостоятельности юридической психологии как отрасли научного знания «… со своим собственным эмпирическим и экспериментальным материалом, полученным в результате специальных исследований психических явлений в правовой сфере» [18, с. 49], не приходится.

Критикуя существующий подход к определению предмета юридической психологии, включающей в себя якобы психологию и юриспруденцию без раскрытия этой взаимосвязи, О.Д. Ситковская, подчеркивает, что «… мысль о двойной (двуединой) природе юридической психологии представляется не соответствующей положениям науковедения. Утверждение же о том, что юридическая психология представляет собой некий “гибрид”, входящий одновременно в систему и правового и психологического знания, противоречит логике определения предмета отрасли (подотрасли) научного знания» [21, с. 57].

Очевидно, что проблема интеграции знаний тесно связана с вопросом о дифференциации науки психологии. Б.Ф. Ломов по этому поводу писал, что одной из характерных тенденций современного этапа развития психологической науки является ее все возрастающая дифференциация. В психологии можно насчитать более тридцати самостоятельных областей и направлений, и данная дифференциация возможно будет продолжаться. Несмотря на все опасения о разрыве единой науки и превращении ее во множество мелких, не связанных между собой направлений, Б.Ф. Ломов, тем не менее, указывал на объективную необходимость дифференциации психологической науки, вызванную потребностями жизни и общественной практики. Дифференциация является непременным условием углубленного изучения выбранной части (или аспекта) изучаемой системы явлений; благодаря дифференциации психологической науки вычленяются все новые и новые стороны психики, раскрывается многообразие и многокачественность ее проявлений [12, с. 26—27].

Дифференциация и интеграция являются двумя сторонами одного процесса развития науки. Известно, что с психологией в части связей с другими науками не может сравниться ни одна область научного знания. Психология связна с биологией, физикой, химией, социологией, политологией, лингвистикой и даже техническими науками. Иногда это создает впечатление невероятной раздробленности психологии, — писал Б.Ф. Ломов, — и порождает «… пессимистические прогнозы о возможности ее развития как внутреннее связанной области научного знания» [12, с. 30]. Таким образом, как и юридическая психология, ее «материнская» наука психология переживает тот же кризис интеграции в связи с процессами дифференциации, также ставит перед собой проблему предмета и места в системе научных знаний о человеке.

Б.Ф. Ломовым был сформулирован основной принцип интеграции в психологической науке. Под интеграцией ученый полагал раскрытие в массе специальных описаний, сложившихся в разных психологических дисциплинах и нередко противоречащих друг другу, того главного, общего и существенного в психологических явлениях, что так или иначе проявляется при любом специальном подходе. «Она, во всяком случае, не должна терять своей основной задачи: изучения природы психики, ее механизмов и управляющих ею закономерностей»… «В конце концов, именно этой задачей объединены все области психологической науки: психофизика и психофизиология, социальная, инженерная и юридическая психология, психология труда и психолингвистика и т. д.. Каждая из них раскрывает особые грани, стороны, качества явлений одной природы (психических явлений) и вносит свой специфический вклад в изучение сущности этих явлений. Обеспечивает возможность раскрыть единство в многообразии, общее — в единичном, устойчивое — в изменчивом, существенное — в явлении, необходимое — в случайном. Каждая из них, таким образом, идет от изучения особенного к пониманию общего и вместе с тем раскрывает, как общее проявляется в особенном» [12, с. 31, 108].

Из вышесказанного следует, что при современной дифференциации наук, как отмечал Б.Г. Ананьев, точное определение предмета каждой из них имеет особенно большое значение [2, с. 71].

Раскрывая проблему предмета юридической психологии А.Р. Ратинов писал, что применение психологических знаний в той или иной сфере еще не создает самостоятельной науки. Как самостоятельное направление психологических исследований юридическая психология предполагает исследование психических явлений и механизмов, отталкивающееся от правовой действительности, выявление их своеобразия и особенностей, проявляющихся в данной области общественной практики [18, с. 46]. «Важно учитывать и то, что право на самостоятельное существование в качестве науки приобретает лишь та система знаний, которая имеет своим содержанием специфические, одной ей присущие закономерности» [18, с. 12—13].

Данный вывод постулируется и в теоретической психологии. «Главная задача всякой теории, пишет В.Д. Балин, вскрыть основные специфические закономерности изучаемых явлений» [3, с. 19]. В свою очередь, понятие «закономерность» употребляется для обозначения начального этапа познания законов, а также для обозначения совокупности законов данной области явлений, для выражения их целостности и единства.

Когда же речь идет о законе, то имеются в виду объективно существующие связи, отношения между теми или иными явлениями. «Закон есть отношение», — писал В.И. Ленин [11, с. 138].

Между тем возникает вопрос о том, что мы понимаем под явлениями и закономерностями, относящимися к сфере исследования юридической психологии. В каких явлениях юридический психолог должен искать закономерности и объяснять их механизмы?

В широком смысле под «явлением» понимается вообще всякое обнаруживаемое проявление чего-нибудь. Так, говорят о физическом явлении, явлении природы, социальном явлении. О явлении говорят также как странном и загадочном событии или случае [14, с. 916]. В.И. Ленин писал о явлении как «… ближайшим образом сущности в своем существовании <…> Явление есть единство видимости и существования» [11, с. 135]. В философском аспекте под явлением понимается вообще все, что чувственно воспринимаемо, особенно бросающееся в каком-то отношении в глаза. С точки зрения теории познания явление есть выражение, свидетельство чего-то другого. По Канту — это «вещь-в-себе». Явление сущих в себе вещей на психофизическом уровне есть ничто иное, как само познание, рассматриваемое в плане объекта: «Я познаю нечто» и «нечто является мне» [22, с. 554].

Явление в психологии — это, прежде всего, психическое явление. Под ним понимается форма проявления психического как природного феномена. Обычно это процессы, состояния, свойства, функции, поведение и т. п. В данном случае говорят о формах, механизмах, функциях тех или иных психических явлений. Следует, однако, особо заметить, что при работе с литературой, по мнению теоретиков психологии, важно, прежде всего, выяснить, имеем ли мы дело с явлениями или c категориями. Рассматривать понятия «категория» и «психическое явление» как синонимы нельзя. Категория — предельно широкое понятие, в котором отображены наиболее общие существенные свойства, признаки, связи и отношения предметов, явлений объективного мира. Предмет психологии, таким образом, имеет двоякое значение: с одной стороны психология изучает психические явления как инструмент адаптации, а с другой — категории как инструмент познания [3, с. 24, 34]. Из этого следует, что само психологическое явление, с позиции познания, мы можем рассматривать как психологическую категорию, что позволяет выделять в явлении существенные свойства, признаки, связи и отношения предметов. Вопрос, между тем, в другом: всякое ли наблюдаемое психологическое (психическое) явление может являться научной категорией, войти в категориальный аппарат науки?

Явлений, с которыми юридическая психология имеет дело достаточно много. Например, такое явление, как терроризм, изучается в юридической психологии с акцентом на личности террориста, его противоправной деятельности, а также тактике расследования данной категории преступлений. Однако навряд ли мы может назвать терроризм психологическим явлением. Данное явление может быть правовым (т. е. имеет правовые последствия), социальным или политическим, но никак не психологическим. Очевидно, что психологизировать терроризм, по меньшей мере, будет необоснованно.

Кроме того, важно понимать, что одним явлением может «управлять» несколько законов. «Закон беднее явления», — пишет В.Д. Балин [3, с. 19]. Очевидно, что в таком явлении, как терроризм, может быть найдена не одна закономерность. К примеру, криминология, как правовая область знания, достоверно установила наличие устойчивой связи терроризма с внешней и внутренней политикой государства. В данном явлении имеет место и психологическая закономерность, выраженная в связи терроризма с личностью террориста, проявляющаяся, в частности, в «деструктивной самореализации» преступника [4, с. 381]. В свою очередь, деструктивная самореализация, раскрытая в рамках общей психологии [15], рассматривается как самостоятельное психологическое явление. Данному явлению в психологии дано объяснение, раскрыты его механизмы. Таким образом, между такими явлениями, как «терроризм» и «деструктивная самореализация» личности, найдена связь (отношение), и если данная связь в исследованиях покажет свою устойчивость, повторяемость, то по праву будет считаться закономерностью (законом).

Это важное замечание касается прежде всего методологических принципов науки: далеко не всякую связь, не любое отношение можно рассматривать как закон. К закономерным относятся только те, в которых проявляется сущность явлений: «Закон есть существенное явление», — писал В.И. Ленин. «Закон и сущность — понятия однородные (однопорядковые)». Закон есть «отношение сущностей или между сущностями». Познать отношение сущностей — это значит раскрыть в массе единичных, кажущихся случайными явлений общее и необходимое. Научное познание и состоит в раскрытии устойчивых, повторяющихся связей, отношений между явлениями [11, с. 136—138].

Познанный закон, отмечает Б.Ф. Ломов, позволяет предсказывать путем строгих логических рассуждений и расчетов тенденции развития тех или иных явлений и на этой основе находить пути решения практических задач [12, с. 103].

Из вышесказанного следует, что закономерности, позволяющие считаться научной отрасли самостоятельной, важно искать между правовыми и психологическими явлениями, а под предметом юридической психологии понимать закономерности, возникающие между правовыми и психологическими явлениями, а также психологические механизмы образования новых явлений в сфере отношений, регулируемых правом.

Вопрос о новых знаниях, полученных в рамках юридической психологии, это и есть вопрос об открытии новых явлений в сфере отношений, регулируемых правом с описанием их закономерностей и механизмов. Однако что считать новым знанием или открытым явлением? Может ли в таком случае найденная закономерность между двумя явлениями — правовыми и психологическими, создать новое явление? На примере того же терроризма сегодня можно говорить о таком явлении, как «личность террориста». Данное явление существует как категория юридической психологии, оно (данное явление) имеет свое понятие, в котором отображены наиболее общие и существенные свойства и признаки. На метапсихологическом уровне категорий [3, с. 23—24], который связывает психологию со смежными науками, этой категорией является «личность». Категория же «личность террориста» — это уже частная психологическая категория, разрабатываемая в юридической психологии.

Литература

  1. Аминов И.И. Юридическая психология: учеб. пособие. М.: «ЮНИТИ-ДАНА», 2007. 415 с.

  2. Ананьев Б.Г. Человек как предмет познания. 3-е изд. СПб.: Питер, 2016. 288 с.

  3. Балин В. Д. Теоретическая психология: учеб. пособие для бакалавриата и магистратуры. 2-е изд., испр. и доп. М.: Юрайт, 2017. 247 с.

  4. Васильев В.Л. Юридическая психология: учебник для вузов. 5-е изд., доп. и перераб. СПб.: Питер, 2005. 655 с.

  5. Гулевич О.А. Психология в суде присяжных. Аналитический обзор: учеб. пособие. Москва: Международное общество имени Л.С. Выготского, 2003. 259 с.

  6. Дулов А.В. Судебная психология: учеб. пособие. Минск: Издание Вышэйш. шк. 2-е изд., испр. и доп., 1975. 464 с.

  7. Еникеев М.И. Юридическая психология. М.: Норма, 2005. 256 с.

  8. Кертэс И. Тактика и психологические основы допроса: монография / Под общ.ред. проф. А.И. Винберга. М.: Юридическая литература. 1965 г. 163 с.

  9. Костицкий М.В. Введение в юридическую психологию: методологические и теоретические проблемы. К.: Вьпца. шк., 1990. 259 с.

  10. Криминальная психология: курс лекций / Под науч.  ред. О.Д. Ситковской; Акад. Ген.прокуратуры Рос. Федерации. М., 2013. 146 с.

  11. Ленин В.И. Философские тетради: в 29 т. Т. 29. М.: Издательство политической литературы, 1973. 782 с.

  12. Ломов Б.Ф. Системность в психологии: Избранные психологические труды / Под ред. В.А. Барабанщикова, Д.Н. Завалишиной, В.А. Пономаренко. М.: Изд-во Московского психолого-социального ин-та, 2003. 424 с.

  13. Норкин Г.А. Юридическая психология: опыт развития и анализ правовых проблем, требующих психологического подхода // Журнал правовых и экономических исследований. 2010. № 4. С.41—45.

  14. Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка: 80 000 слов и фразеологических выражений / Российская академия наук. Ин-т русск. языка имени В.В. Виноградова. 4-е изд., доп. М.: Азбуковник, 1999. 944 с.

  15. Орел А.А. Психологические ресурсы самореализации личности в пространстве профессионального бытия: автореф. … канд. психол. наук. Краснодар, 2011. 24 с.

  16. Поздняков В.М. Психологическая юриспруденция как междисциплинарная наука и область психопрактики [Электронный ресурс] // Психология и право. 2017. Т. 7. № 1. С. 206—219.

  17. Прикладная юридическая психология: учеб. пособие для вузов / Под ред. проф. А.М. Столяренко. М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2001. 639 с.

  18. Ратинов А.Р. Избранные труды / Сост. М.В. Кроз, Н.А. Ратинова; предисловие О.Д. Ситковская; Акад. Ген. прокуратуры Рос. Федерации. М. 2016. 212 с.

  19. Романов В.В. Юридическая психология: учебник для академического бакалавриата. 6-е изд., перераб. и доп. М.: Юрайт, 2015. 537 с.

  20. Сафуанов Ф.С. Существует ли специальная методология юридической психологии? Приглашение к дискуссии // Прикладная юридическая психология. 2011. № 1. С. 8—19.

  21. Ситковская О.Д. Конвергенция юридической психологии и правовой науки // Вестник Академии Генеральной прокуратуры Российской Федерации № 2 (34). 2013. С. 55—60.

  22. Философский энциклопедический словарь. М.: ИНФРА-М, 1998. 576 с.

  23. Чернышева Е.В., Багаутдинова В.Р. Развитие юридической психологии в России в XXI веке // Вестник Гуманитарного университета. 2016. № 1 (12). С. 56—63.

  24. Юридическая психология: конспект лекций / Сост. И.А. Горьковая. М.: АСТ; СПб.: Сова, 2005. 127 с.

  25. Юридическая психология: учебник / Под науч. ред. О.Д. Ситковской. М.: Юрлитинформ, 2011. 472 с.

Ильина Валентина Анатольевна, кандидат психологических наук, доцент, доцент, кафедра организации и методики уголовного преследования, Иркутский юридический институт (филиал) Федерального государственного казенного образовательного учреждения высшего образования «Академия Генеральной прокуратуры Российской Федерации», Иркутск, Россия, ORCID: https://orcid.org/0000-0002-6492-3678, e-mail: [email protected]

Метрики

Просмотров

Всего: 4280
В прошлом месяце: 27
В текущем месяце: 1

Скачиваний

Всего: 574
В прошлом месяце: 1
В текущем месяце: 0

PlumX

Метрики публикации

Самир Биннатов: «Как и наши предки, мы так же не ведаем, что будет лет так через 100, но мы можем догадываться и верить в лучшее будущее»

Встретившись в Международный день философии в библиотеке РАНХиГС у «философского камня», мы начали разговор – наши диалоги были приурочены Всемирной неделе гармоничных межрелигиозных отношений и посвящаются актуальным проблемам развития. Отрадно, что и мы – представители постсоветского пространства – входим в это международное пространство диалога, проявляя солидарность с силами доброй воли.

Самир Биннатов: Взаимно, Вильям Владимирович, – благодарю за возможность высказаться.

В.Ш.: В последнее время можно услышать много различных обеспокоенностей и даже толков в связи со 100-летием Социалистической революции. Мы уже более 25 лет живем в новой формационной реальности, но наш уклад жизни, наши установки мало изменились – наша социальность при всей ее технологизации и качественном росте скатывается в воспроизводство «совкового гражданина» и вульгарной феодализации. Как Вы полагаете, мы имеем более-менее четкое представление о том, в каких условиях, в какой реальности мы находимся и каким понятийно-категориальным аппаратом оперируем, чтобы это адекватно понять? Что это такое национальное общество/государство в его само-ощущении/-идентификации, политико-правовой декларации и каковы его базовые параметры и характеристики?

 С. Б.: Если позволите, выскажусь категорически, с присущим нашему возрасту юношеским максимализмом: в нашей стране, кажется, мало кто понимает, в какой реальности мы находимся и каким понятийным аппаратом мы пользуемся, но прекрасно понимают, в каком государстве мы живем – наши граждане по большей части политически не грамотны, вот и живут как могут, лишь критикуя власть и при этом сами ничего не делая для страны, для общества.

В.Ш.: Самир Тофик оглы, если позволите – частный, уточняющий вопрос: какой урок и/или вывод из истории нашего Отечества в ХХ в. для Вас может быть главным и какой второстепенный, второго или третьего порядка?

С.Б.: Главным выводом, на мой взгляд, является то, что не стоит повторять ошибки прошлого. К примеру, царизм был сто лет назад – он остался в прошлом веке, но сегодня, в XXI веке, несмотря на то, что жизнь ушла далеко вперед, многое из старого абсолютизма возродилось в современной России: за последние 20 лет в стране построена моноцентричная политическая система, снова в моде «православие, самодержавие, народность», с формальной заменой самодержавия на безальтернативность, стабильность, единоначалие и высокие рейтинги. Да – власть, ее природа неизменна, но это не значит, что она должна быть несменяемой, неизменной в своих формах и содержании. На дворе XXI век, а у нас есть политзаключенные и народные волнения подавляются с помощью полицейских спецопераций (как в том же шахтерском Гуково) – социальный протест записывается в политический. Ну а как Вам фраза «парламент – не место для дискуссий»? Партии причесаны, кандидатов на президентские выборы назначает сама власть, и все они – это лояльные власти и от власти «старцы», слабые и податливые, готовые играть роль шутов. «При царях власть переходит от отца к сыну, при нашем “постсоветском коммунизме” – от деда к деду» – и снова перед нами эти самые деды: к традициям абсолютизма добавились советские геронтократические традиции.

В.Ш.: Уважаемый Самир, в контексте означенных проблем, какие место и роль можно отвести профессиональным сообществам – объединениям, ассоциациям –какие главные и частные задачи могут стоять перед ними как на уровне страны, так и в региональном разрезе?

С. Б.: Профессиональные сообщества сегодня являются единственными общественными институтами, которые имеют право и способны на деле представлять интересы и защищать права работников. Задачами профессиональных сообществ являются решение насущных вопросов и проблем, таких как низкая заработная плата; режим рабочего времени и времени отдыха; решение социальных вопросов; регулирование объемов штрафа и мер воздействия на работников, накладываемых администрацией предприятий за различные нарушения; пенсионное обеспечение; безопасная организация производственного процесса и т.п.

В.Ш.: Если позволите, хотелось бы затронуть деликатную проблему – поговорить о религиозно-философских, мировоззренческих аспектах нашей жизни – что есть «религия». Очевидно, что религия, религиозное мировоззрение в широком смысле – это один из уровней мышления (сознания) наряду с мифологическим (эклектичным) и сциентистским, а о ней, о религии как феномене, рассуждают как о субстанциональном… Но есть ли на деле то, что лежит в основе того, что мы именуем религией, и даже институциализировали?

С. Б.: Здесь все просто – каждый ученый, каждый думающий человек дает религии или свое определение, или использует наиболее ему понятное. Вам же лучше моего известно, что существует больше тысячи таких определений; повторю: каждый человек при выявлении объема данного понятия опирается на свои знании, свое мировоззрение, жизненный опыт, принадлежность к религии, традициям и т.д. Готовясь к нашему последнему экзамену, увидел определение Елены Казариной, и оно близко мне: «Религия – определённая система взглядов, обусловленная верой в сверхъестественное, включающая в себя свод моральных норм и типов поведения, обрядов, культовых действий и объединение людей в организации (церковь, умма, сангха, религиозная община)». Конечно же неотъемлемая часть религии это вера как признание чего-либо истинным независимо от фактического или логического обоснования, преимущественно в силу самого характера отношения субъекта к предмету веры (если не ошибаюсь, она так определяется в словаре Брокгауза и Ефрона).

В.Ш.: Да, именно так. Но также очевидно, что такой феномен как вера, на основе которого покоится система, именуемая религией(ями), есть общее свойство/функция высоко развитого биологического вида – человека, без которого или вне которого последний не мог бы иметь ни своего статуса, ни того, что есть его субстанциональное – бытия. Похоже, перед нами открывается не просто конфликт истории(й) – логика и динамика смены формаций и порядков/практик установления форм правопреемственности институтов(ций), выражавших идею(и) и/или являвшихся её носителями, – но и собственно принципа(ов), который(е) полагае(ю)тся в основание модели бытия; похоже, как и 100 лет назад, Мир еще только у самого порога перед комнатой, где будет вестись дискуссия о принципах нового миропорядка.

С.Б.: Религиозная вера имеет в качестве своей особенности веру в реальность и субстанциональность сверхъестественного. Предмет веры религиозного индивида объективируется – человек убеждён в том, что объектом его веры является не мысль или понятие о Боге, а сам Бог – сверхъестественное как реально существующее. В ряде религиозных систем, в частности, в христианстве и исламе, вера занимает центральную мировоззренческую позицию. В целом, имеет место большое разнообразие оценок влияния, оказываемого верой на жизнь человека и общества. Думаю, вера обусловлена особенностями психики человека, а безоговорочно принятые сведения, тексты, явления, события или собственные представления и умозаключения в дальнейшем могут выступать основой самоидентификации, определять некоторые из поступков, суждений, норм поведения и отношений.

Принципы миропорядка меняются, люди меньше ходят в церкви, мечети синагоги и т.д., но есть здравые моральные принципы, нравственные ценности, которые влияют на иные черты характера человека – они схожи в религиях и согласуются с законодательными нормами и этнокультурными традициями. Как и наши предки, мы так же не ведаем, что будет лет так через 100, но мы можем догадываться и верить в лучшее будущее.

В.Ш.: Как Вы полагаете, почему Российское государство, довольно щепетильно относясь к регулированию и регламентированию всех и всяких отношений в каждой из сфер жизнедеятельности, за 25 лет новейшей истории имеет лишь один ФЗ «О свободе совести и религиозных объединениях» – можно даже сказать, что категорически отказывается иметь государственную политику в сфере общественно-религиозных отношений. И, если возможно, как бы Вы определили ситуацию в религиозной сфере?

С.Б.: Я считаю, что на сегодняшний день для регулирования правоотношения в области прав человека и гражданина на свободу совести и свободу вероисповедания, а также реализации прав религиозных объединений, в том числе особенностей их хозяйственной деятельности, этого закона вполне достаточно – данный закон довольно широк даже в части учета аспектов религиозной жизни. Но думать о формализации общих подходов к политике в религиозной сфере необходимо; наверное именно поэтому и мы поэкспериментировали, разрабатывая модель концепции.

В.Ш.: Уважаемый Самир, если позволите, небольшое уточнение. Первое: как Вы полагаете, любая ли деятельность человека представляет собой творческий акт, если учесть, что как субъект, так и объект отношений после взаимодействия становятся хоть на немного, но все же иными, чем были до него. Можем ли мы считать себя творцами жизни – что для этого нужно, каким должен быть человек? И второе: на чем покоится различение и в чем смысл идентификации(й)?

С. Б.: Человек является творцом, но в пределах разумного – он может создавать некие земные вещи. Если человек перестанет творить, перестанет развиваться, – он превратиться в непонятно что – у человека творчество заложено на генном уровне. Каждый человек сам выбирает, каким ему быть. Обобщения делать сложно, могу лишь сказать, что человек должен быть законопослушным гражданином, а дальше – всё индивидуально и многообразно.

В.Ш.: Уважаемый Самир, в завершение нашего разговора небольшая просьба, связанная с предтечей этого проекта – собеседованиями у так называемого «философского камня» в Международный день философии: один из наших студентов, как это водится у молодых и жаждущих открытия полноты то ли бытия, то ли Истины, представил 10 вопросов с просьбой ответить на них. Будем рады, Вашему мнению в формате блиц, если позволите:

  1. Какова природа Вселенной?

С.Б.: Вопрос сложный в том смысле, что разные философские мировоззрения дают свою интерпретацию. Вселенная есть образ ума Бога и человека, поэтому в содержании они едины, а формы существования – различны.

  1. Есть ли какое-то Высшее Существо?

С.Б.: На сегодняшний день высшим существом является человек, в религиозном аспекте это Бог.

  1. Каково место человека во Вселенной?

С.Б.: Если бы человека не было, то и некому было осознать феномен Вселенной. Поэтому человек выступает «осмысляющим органом» бытия Вселенной, которая может «познать» себя только через (посредством) человека.

  1. 4. Что такое реальность?

С.Б.: Объективно явленный мир; фрагмент универсума, составляющий предметную область соответствующей науки; объективно существующие явления, факты, то есть существующие действительно.

  1. 5. Что определяет судьбу каждого человека?

С.Б.: Тут я затрудняюсь дать четкий ответ. С одной стороны, это судьба – то, что предопределено свыше, но в то же время, и сам человек, его поступки, определяют судьбу.

  1. 6. Что такое добро и зло?

С.Б.: С одной стороны, должное и нравственно-положительное, а с другой – нравственно-отрицательное и осуждаемое. Критерии добра и зла определяются человеческой моралью. Иногда то, например, что вчера считалось как нравственно-отрицательное, сегодня принимает другой статус. Однако, каждый человек должен четко различать эти понятия вне зависимости от изменившейся позиции общества.

  1. Почему наша жизнь такая, какая она есть?

С.Б.: Наша жизнь – зеркальное отражение нас самих. Она такая, как есть, и есть вовне такая потому, что мы создаём её такой.

  1. 8. Каковы идеальные отношения между личностью и государством?

С.Б.: Отвечу словами Платона, как он писал в диалоге «Государство»: каждый должен заниматься своими делами и не лезть в чужие. Т.е. отношения между государством и личностью должны основываться на взаимном уважении и невмешательстве, если, конечно, не происходит нарушение закона со стороны личности и, соответственно, государства.

  1. Что такое любовь?

С.Б.: Каждый человек дает свое определение данному чувству. Для меня любовь – чувство, свойственное человеку, – глубокая привязанность и устремлённость к другому человеку или объекту, чувство глубокой симпатии.

  1. 10. Что происходит после смерти?

С.Б.: Вопрос, конечно, очень интересный, и на него существуют два наиболее популярных взгляда: научный и религиозный. Я придерживаюсь второго: наша душа освобождается от тела, после чего предстает перед Богом. После смерти человека ожидает рай или ад, в зависимости от его поступков при жизни.

В.Ш.: Уважаемый Самир, благодарю Вас за этот увлекательный разговор. Прошу принять наши благопожелания – крепости, вдохновений, изобилующей красками жизни; и удач на выпускных экзаменах!

С. Б.: Благодарю Вас за этот увлекательную беседу.

Распад истины | RAND

Инициатива RAND по восстановлению роли фактов и анализа в общественной жизни

Фото vepar5/Adobe Stock

Что такое упадок истины?

РЭНД определяет «увядание правды» как уменьшение роли фактов и анализа в американской общественной жизни. Это явление распространилось за последние два десятилетия, подорвав гражданский дискурс, вызвав политический паралич и приведя к общей неуверенности в том, что правда, а что нет.

Несмотря на то, что в американской истории есть предыдущие эпохи — во время войны во Вьетнаме, например — которые напоминают то, что происходит сегодня, одна вещь отличает наш нынешний момент Распада правды: растущее разногласие по поводу объективных фактов.

Узнайте больше о Truth Decay

Ключевые темы

Дезинформация

/content/rand/research/projects/truth-decay/jcr:content/par/wrapperdiv_357338112/columnwrap/col1/wrapperdiv/teaserlist

/content/rand/research/projects/truth-decay/jcr:content/par/wrapperdiv_357338112/columnwrap/col1/wrapperdiv/teaserlist_221329995

Новости и социальные сети

/content/rand/research/projects/truth-decay/jcr:content/par/wrapperdiv_357338112/columnwrap/col2/wrapperdiv/teaserlist

/content/rand/research/projects/truth-decay/jcr:content/par/wrapperdiv_357338112/columnwrap/col2/wrapperdiv/teaserlist_1657874979

Гражданские институты и демократия

/content/rand/research/projects/truth-decay/jcr:content/par/wrapperdiv_357338112/columnwrap_579643650/col1/wrapperdiv/teaserlist

/content/rand/research/projects/truth-decay/jcr:content/par/wrapperdiv_357338112/columnwrap_579643650/col1/wrapperdiv/teaserlist_104431469

Образование

/content/rand/research/projects/truth-decay/jcr:content/par/wrapperdiv_357338112/columnwrap_579643650/col2/wrapperdiv/teaserlist

/content/rand/research/projects/truth-decay/jcr:content/par/wrapperdiv_357338112/columnwrap_579643650/col2/wrapperdiv/teaserlist_1185528220

Исследуйте исследования и комментарии по темам

В новостях

/content/rand/research/projects/truth-decay/jcr:content/par/wrapperdiv_1197956847/wrapperdiv_93826664/teaserlist

Финансирование Инициативы RAND по противодействию гниению правды

Корпорация RAND — это исследовательская организация, которая разрабатывает решения проблем государственной политики, чтобы помочь сделать сообщества во всем мире более безопасными и защищенными, более здоровыми и более процветающими. RAND является некоммерческой, беспристрастной и приверженной общественным интересам.

Благотворительные пожертвования поддерживают нашу способность смотреть в будущее, решать сложные и часто противоречивые темы и делиться своими открытиями новаторскими и убедительными способами.

Результаты исследований и рекомендации RAND основаны на данных и доказательствах и, следовательно, не обязательно отражают политические предпочтения или интересы его клиентов, доноров или сторонников.

Финансирование этой исследовательской инициативы было обеспечено за счет неограниченных подарков от сторонников RAND и доходов от операций.

Узнать больше об этом проекте

элементов классической теории общего права | Бентам и традиция общего права

Фильтр поиска панели навигации Оксфордский академический Бентам и традиция общего права (2-е изд.) Конституционное и административное право История права Книги Журналы Мобильный телефон Введите поисковый запрос

Закрыть

Фильтр поиска панели навигации Оксфордский академический Бентам и традиция общего права (2-е изд. ) Конституционное и административное право История права Книги Журналы Введите поисковый запрос

Расширенный поиск

  • Иконка Цитировать Цитировать

  • Разрешения

  • Делиться
    • Твиттер
    • Подробнее

Укажите

Постема, Джеральд Дж., «Элементы классической теории общего права», Bentham and the Common Law Tradition , 2-е изд., Clarendon Law Series (

Oxford

, 2019; онлайн-издание, Oxford Academic, 19 сентября 2019 г.), https ://doi.org/10.1093/oso/9780198793052.003.0001, по состоянию на 1 апреля 2023 г.

Выберите формат Выберите format.ris (Mendeley, Papers, Zotero).enw (EndNote).bibtex (BibTex).txt (Medlars, RefWorks)

Закрыть

Фильтр поиска панели навигации Оксфордский академический Бентам и традиция общего права (2-е изд.) Конституционное и административное право История права Книги Журналы Мобильный телефон Введите поисковый запрос

Закрыть

Фильтр поиска панели навигации Оксфордский академический Бентам и традиция общего права (2-е изд.) Конституционное и административное право История права Книги Журналы Введите поисковый запрос

Advanced Search

Abstract

Теория общего права возникла в то время, когда формировалось современное английское общество и современное государство. Политическая власть становилась все более централизованной, и идеология абсолютизма проникала не только на европейский континент, но и в Англию. Теория общего права возникла отчасти в ответ на угрозу централизованной власти со стороны тех, кто предлагал создавать законы, руководствуясь только своими собственными оценками требований справедливости, целесообразности и общего блага. В этой главе закон рассматривается как древний обычай; обычные основы lex scripta ; и разум и принцип в теории общего права.

Ключевые слова: Теория общего права, английское право, lex scripta, причина, принцип

Предмет

Конституционное и административное правоИстория права

В настоящее время у вас нет доступа к этой главе.

Войти

Получить помощь с доступом

Получить помощь с доступом

Доступ для учреждений

Доступ к контенту в Oxford Academic часто предоставляется посредством институциональных подписок и покупок. Если вы являетесь членом учреждения с активной учетной записью, вы можете получить доступ к контенту одним из следующих способов:

Доступ на основе IP

Как правило, доступ предоставляется через институциональную сеть к диапазону IP-адресов. Эта аутентификация происходит автоматически, и невозможно выйти из учетной записи с IP-аутентификацией.

Войдите через свое учреждение

Выберите этот вариант, чтобы получить удаленный доступ за пределами вашего учреждения. Технология Shibboleth/Open Athens используется для обеспечения единого входа между веб-сайтом вашего учебного заведения и Oxford Academic.

  1. Нажмите Войти через свое учреждение.
  2. Выберите свое учреждение из предоставленного списка, после чего вы перейдете на веб-сайт вашего учреждения для входа.
  3. Находясь на сайте учреждения, используйте учетные данные, предоставленные вашим учреждением. Не используйте личную учетную запись Oxford Academic.
  4. После успешного входа вы вернетесь в Oxford Academic.

Если вашего учреждения нет в списке или вы не можете войти на веб-сайт своего учреждения, обратитесь к своему библиотекарю или администратору.

Войти с помощью читательского билета

Введите номер своего читательского билета, чтобы войти в систему. Если вы не можете войти в систему, обратитесь к своему библиотекарю.

Члены общества

Доступ члена общества к журналу достигается одним из следующих способов:

Войти через сайт сообщества

Многие общества предлагают единый вход между веб-сайтом общества и Oxford Academic. Если вы видите «Войти через сайт сообщества» на панели входа в журнале:

  1. Щелкните Войти через сайт сообщества.
  2. При посещении сайта общества используйте учетные данные, предоставленные этим обществом. Не используйте личную учетную запись Oxford Academic.
  3. После успешного входа вы вернетесь в Oxford Academic.

Если у вас нет учетной записи сообщества или вы забыли свое имя пользователя или пароль, обратитесь в свое общество.

Вход через личный кабинет

Некоторые общества используют личные аккаунты Oxford Academic для предоставления доступа своим членам. См. ниже.

Личный кабинет

Личную учетную запись можно использовать для получения оповещений по электронной почте, сохранения результатов поиска, покупки контента и активации подписок.

Некоторые общества используют личные аккаунты Oxford Academic для предоставления доступа своим членам.

Просмотр учетных записей, вошедших в систему

Щелкните значок учетной записи в правом верхнем углу, чтобы:

  • Просмотр вашей личной учетной записи и доступ к функциям управления учетной записью.