Рост науки пример: Вариант 9 - Урок 2

Роль науки в современном обществе | СГУ

На сегодняшний день азы науки учителя стараются доводить до детей через глобальную сеть — интернет. Предпочтение начинают давать «невидимым колледжам», дистанционному обучению, виртуальным институтам. Теряется живое непосредственное общение учителя и ученика. Уменьшается роль учителя, отсутствует воспитание детей на живом примере, и в этом я вижу лишь отрицательные последствия для будущих поколений.

XX век был выдающимся в области технического развития. Без всякого преувеличения можно сказать, что за 100 лет сделано открытий не меньше, чем за всю предыдущую историю человечества. Вклад, который внесла наука в ХХ веке в развитие человечества, огромен. Но если же сложить средства, которые человечество потратило на фундаментальные научные исследования за всю свою историю, сумма окажется несравнимой ни с одним бюджетом какой — либо развитой страны. Государства теряют огромное количество средств, которые можно было бы направить на борьбу с голодом и болезнями, и другими проблемами, встающими перед главами государств.

Новейшие научные разработки кроме несомненных благ несут в себе и потенциальную опасность. Вырабатывая огромное количество энергии, тепловые электростанции выбрасывают в атмосферу миллионы тонн золы и газов, загрязняющих окружающую среду и разрушающих озоновый слой планеты. Аварии на атомных станциях и предприятиях, использующих радиоактивные материалы, приводят к катастрофическим последствиям. Одним из таких примеров служит катастрофа на Чернобыльской АЭС. Геномодифицированные продукты, все чаще поступающие в продажу на прилавки магазинов, в принципе могут оказаться опасными для человека. Гармонично вписать технику и научные достижения в природные процессы — одна из насущных задач ученых наступившего века. Только решив эту непростую задачу, можно обеспечить не просто выживание, а достойную жизнь грядущих поколений.

Науку принято рассматривать как высокоспециализированную деятельность по производству объективных знаний о мире, включающем и самого человека. Но этично ли проводить научные исследования, даже чрезвычайно интересные, плоды которых могут стать опасными для людей?

Безусловно, наука — одна из важнейших форм культуры общества, а ее развитие — важнейший фактор обновления всех сфер жизнедеятельности человека. Современная наука формирует мировоззрение человека, тесно связана с техническим прогрессом, помогает создавать прогнозы развития общества и разрабатывать программы, решать проблемы, встающие перед человечеством. Но всегда ли наука безопасна для человечества? Я считаю, что этот вопрос навсегда останется нерешенным.

Материал подготовлен на основе информации открытых источников.

Евгения Ерышева,

студентка 251 группы специальности «Таможенное дело».

Урок 3. экономический рост — Экономика — 11 класс

Название предмета и класс: экономика, 11 класс

Номер урока и название темы: урок №3 «Экономический рост»

Перечень вопросов, рассматриваемых в теме:

Экономический рост.
Содержание экономического роста.
Как измерить темп экономического роста.
Экстенсивный экономический рост.
Интенсивный экономический рост.
Факторы экономического роста.
Научно-технический прогресс и инновационное развитие.

Глоссарий по теме: экономический рост, экстенсивный экономический рост, интенсивный экономический рост, факторы экономического роста, научно-технический прогресс, инновационное развитие.

Теоретический материал для самостоятельного изучения

История человечества сопровождается созданием и потреблением благ, некоторые из которых мы называем достижениями цивилизации, будь то архитектурные памятники или научные открытия. Желание удовлетворить всё новые и новые потребности, с одной стороны, и увеличение численности человечества, с другой, порождает постоянное наращивание производства товаров и услуг. Увеличение масштабов экономики получило название экономического роста, значение которого стало столь велико, что является предметом внимания не только экономистов и политиков, но и обычных граждан.

Жизнь каждого из нас так или иначе зависит от экономического роста. Что это за явление?

Экономический рост – это устойчивое долгосрочное увеличение производства товаров и услуг.

Все товары и услуги, произведённые в стране, мы называем валовым внутренним продуктом. ВВП исчисляется как номинальный и реальный показатель. ВВП может быть рассчитан и на душу населения. Какие из этих показателей отражает экономический рост?

Реальный ВВП, рассчитанный в неизменных ценах, показывает положительную или отрицательную динамику уровня экономического развития страны. Рост номинального ВВП может быть связан с повышением общего уровня цен, а не увеличением производства.

ВВП на душу населения в сравнении с показателями прошлых лет позволяет оценить, вырос ли действительно уровень благосостояния граждан данной страны. Падение душевого ВВП показывает снижение уровня жизни в стране, что означает отсутствие экономического роста вообще или превышение темпов роста численности населения над темпами роста реального ВВП.
Долговременность тенденции увеличения ВВП отражает реальный экономический рост. Рассматривать краткосрочный период увеличения производства нет экономического смысла.

Измерить экономический рост мы можем, рассчитав среднегодовой темп прироста реального ВВП в процентах к предыдущему году. Для этого воспользуемся формулой:

где g – темп прироста ВВП;

РВВП_(n) – реальный ВВП текущего года;

РВВП_{(п – 1)} – реальный ВВП предыдущего года.

Например, в США реальный ВВП в 2008 году составил 14 963 млрд. долларов, а в 2009 году – 14 335 млрд. долларов. Подставим значения в формулу и получим значение темпа прироста реального ВВП:

(14 335 – 14 963) : 14 963 = -0,04 или -4%.

Полученные данные отражают влияние мирового экономического кризиса на экономику США в 2008 году.

Виды и факторы экономического роста

От того, по каким причинам происходит увеличение производства, выделяют экстенсивный и интенсивный экономический рост.

Экстенсивный рост – это увеличение производственных возможностей государства за счёт расширения количества использованных ресурсов.

Интенсивный рост – это увеличение производственных возможностей государства за счёт более эффективного использования того же количества ресурсов.

Факторы экстенсивного роста – увеличение количества природных, трудовых и капитальных ресурсов – имеют существенное значение, но развитие экономики «вширь» рано или поздно столкнётся с проблемой ограниченности ресурсов на данной территории.

Факторы интенсивного роста – инновационные технологии, повышение производительности труда, управления и инфраструктуры – развивают экономику «вглубь», выводя жизнь государства на новый качественный уровень.

Рассмотрим факторы экономического роста подробнее:

Рисунок 1 – Факторы экономического роста

Для современной экономики важнейшим фактором развития становится научно-технический прогресс – непрерывное внедрение новшеств в организацию быта, производства и труда на основе научных достижений.

Научно-технический прогресс пронизывает все сферы человеческой деятельности. Умная техника, мобильная связь сопровождают бытовую и производственную деятельность человека. Предельные скорости передачи информации, новые виды транспорта буквально «сжимают» мир, делая его доступным. Высокий уровень образования, интеллектуализация труда становятся непременным условием экономического роста.

Совокупность реализованных инноваций в науке и экономике называется инновационным развитием. Например, цифровизация производства, освоение нанотехнологий и биоинженерии. Научно-технический прогресс стал основой для перехода к постиндустриальной экономике и качественно новым позициям человека в обществе – мобильности, адаптивности, самоорганизации и другим элементам инновационной культуры.

Резюме теоретической части

Экономический рост – это длительное и устойчивое увеличение реального ВВП, в том числе и на душу населения. На экономический рост влияют как экстенсивные (количественные), так и интенсивные (качественные) факторы. Современное инновационное развитие общества происходит за счёт научно-технического прогресса – ведущего фактора интенсивного экономического роста.

Примеры и разбор решения заданий тренировочного модуля

1. Найдите пять слов, относящихся к теме урока.

Рисунок 2 – Пример задания практического модуля

Для выполнения задания необходимо найти ключевые слова внутри квадрата из букв:

Прогресс – поступательное движение вперёд.

Инновация – нововведение, внедрённое новшество.

Рост – длительное устойчивое увеличение показателя ВВП.

Фактор – причина, условие чего-либо.

Душевой – ВВП рассчитанный на всё население страны.

Ответ: на рисунке 3.

Рисунок 3 – Пример решения задания практического модуля

2. Выберите правильные ответы.

Из предложенного перечня выберите названия экстенсивных факторов производства:

А) открытие месторождений;

Б) научная организация труда;

В) строительство предприятий;

Г) повышение образовательного ценза.

Для выполнения задания необходимо вспомнить факторы экстенсивного и интенсивного экономического роста и определить, какие из указанных вариантов ответов содержат информацию о качественных изменениях в экономике, а какие – о количественных изменениях. На этих основаниях сделать выбор вариантов ответов А и В.

Ответ: А, В.

Основная и дополнительная литература по теме урока:

Королёва, Г. Э. Экономика. 10-11 классы: Учебник для учащихся об-щеобразовательных учреждений / Г. Э. Королёва, Т. В. Бурмистрова. – М. : Вентана-Граф, 2017. – 192 с. : ил. – С. 108–112.
Бойко, М. Азы экономики / Мария Бойко – М. : Издатель «Книга по Требованию», 2015. – 470 с., ил. – С. 302–328.
Экономика. Основы экономической теории: Учебник для 10-11 кл. общеобразоват. учрежд. Профильный уровень образования / под ред. С. И. Иванова. – в 2-х книгах. – М. : Вита-Пресс, 2016. – Кн.2 – С. 136–153.

Открытые электронные ресурсы по теме урока:

Экономика для школьников [Электронный ресурс]. – Режим доступа: https://iloveeconomics.ru/zadachi-temy/makroekonomika
Актуальная статистика [Электронный ресурс]. – Режим доступа: https://www.gapminder.org/tools/#$state$time$value=2018;;&chart-type=linechart
Сайт Википедия, статья «Экономический рост» [Электронный ресурс]. – Режим доступа:
https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%AD%D0%BA%D0%BE%D0%BD%D0%BE%_ D0%BC%D0%B8%D1%87%D0%B5%D1%81%D0%BA%D0%B8%D0%B9_ %D1_%80%D0%BE%D1%81%D1%82

Комиссия РАН по популяризации науки выступила против законопроекта о просветительской деятельности

Вице-президент РАН, глава Комиссии РАН по популяризации науки, академик Алексей Хохлов обратился с письмом к председателю Комитета Государственной Думы по образованию и науке Вячеславу Никонову:

Глубокоуважаемый Вячеслав Алексеевич,

18 ноября 2020 г. рядом членов Совета Федерации и депутатов Государственной Думы РФ был внесен законопроект № 1057895-7 «О внесении изменений в Федеральный закон „Об образовании в Российской Федерации“ (в части введения просветительской деятельности)».

Ознакомившись с текстом данного законопроекта, я и мои коллеги по Комиссии РАН по популяризации науки хотели бы отметить его слабую проработанность даже с концептуальной точки зрения. Действительно, предлагаемые поправки в закон об образовании относятся к деятельности, осуществляемой вне рамок образовательных программ (см. предлагаемый дополнительный п. 35 статьи 2 закона), т. е. они не относятся к деятельности, регулируемой ФЗ «Об образовании в Российской Федерации».

Просветительская деятельность в Российской Федерации направлена отнюдь не только на школьников и студентов. Не менее важно и просвещение основной массы граждан РФ, которые уже получили исходное образование в школе или в вузе и хотели бы узнать о новых достижениях науки и высоких технологий. Приведу такой пример: сейчас в связи с пандемией COVID-19 очень важно наладить просветительскую работу, разъясняющую особенности применения различных вакцин против этой инфекции в зависимости от возраста вакцинируемого человека. Просветительской деятельности среди граждан уделялось большое внимание с 20-х годов прошлого века, и в ней участвовали ведущие ученые страны.

На наш взгляд, предлагаемый законопроект не решает ни одного вопроса, связанного с развитием просветительской и научно-популяризаторской деятельности в России, а создает лишь дополнительные преграды для осуществления этой деятельности. Поэтому мы призываем Государственную Думу РФ отклонить этот законопроект.

В настоящее время в Российской Федерации развиваются различные формы научно-просветительской деятельности, направленной на популяризацию достижений современной науки, рост научной грамотности широких слоев населения, на объяснение обществу тех позитивных изменений, которые связаны с научно-техническим прогрессом, на повышение интереса у молодежи к карьере в сфере науки и высоких технологий. Из наиболее крупных проектов этого типа отметим деятельность «Сириуса», «Кванториумов», Всероссийские фестивали науки. В Российской академии наук успешно развивается проект «Базовые школы РАН».

Предлагаемый законопроект не вводит никаких новых законодательных норм, направленных на поддержку этой очень важной для страны деятельности, он носит чисто ограничительный характер. С другой стороны, предлагаемые в законопроекте дополнения относительно недопущения разжигания розни, пропаганде расового и религиозного превосходства, призывов к несоблюдению Конституции РФ ничего не добавляют к уже существующим нормативным документам, в частности, к положениям закона «О противодействию экстремистской деятельности».

Тем самым законопроект является излишним, а его принятие лишь увеличит ненужную бюрократическую нагрузку на организаторов работы по популяризации науки и научному просвещению.

Предлагаемые изменения в статью 105 Федерального закона «Об образовании в Российской Федерации» вводят норму об обязательном наличии заключения Министерства науки и высшего образования РФ при подписании университетами любых договоров о международном сотрудничестве (за исключением договоров об обучении иностранных студентов).

Нереалистичность реализации такой нормы очевидна для всех, кто сталкивался с организацией международной деятельности в современном университете. Согласовывать с Минобрнауки РФ придется, в частности, договора о зачислении на работу иностранных преподавателей, о научно-техническом сотрудничестве при реализации различных научных проектов и т. д. Это ставит под угрозу выполнение национальных проектов «Наука» и «Образование», заметная часть мероприятий которых связана с осуществлением университетами международной деятельности. Прописываемые в законопроекте ограничения приведут только к усилению бюрократической нагрузки на организаторов этих мероприятий.

Очевидно, что чрезмерное и ненужное зарегулирование в конечном счете приведет к отставанию нашей страны в критически важных областях науки и технологий.

Вице-президент РАН,
председатель комиссии РАН по популяризации науки
академик РАН А. Р. Хохлов

Напомним, что законопроект был внесен 18 ноября 2020 года в Госдуму членами Совета Федерации А. А. Климовым, Е. В. Афанасьевой, А. В. Вайнберг, Л. Н. Глебовой, О. В. Мельниченко; депутатами Государственной Думы В. И. Пискаревым, А. Г. Альшевских, Н. И. Рыжаком, А. К. Исаевым, Р. Д. Курбановым, И. В. Белых, Д. И. Савельевым, А. В. Чепой, А. Л. Шхагошевым, Н. В. Поклонской. Последняя 24 ноября свою подпись под проектом закона сняла.

«К сожалению, аргументы Комиссии РАН по популяризации науки не были услышаны, но мы будем пытаться их донести до наших законодателей при подготовке к слушаниям во втором чтении, — отметил академик РАН Алексей Хохлов в своем блоге в „Фейсбуке“. — Просветительская деятельность является путеводной звездой для многих поколений русской интеллигенции, которая вдохновлялась примером великих французских просветителей XVIII века: Вольтера, Руссо, Дидро, Монтескье и других. А у нас получается как в бессмертной комедии А. С. Грибоедова: „Я князь-Григорию и вам / Фельдфебеля в Волтеры дам, / Он в три шеренги вас построит, / А пикните, так мигом успокоит“».

Наталия Демина

Демократизация — причина экономического роста – Газета.

В научной литературе по экономке и политологии много лет существовало практически консенсусное мнение о том, что уровень демократизации и экономический рост не связаны между собой. Устоявшийся консенсус говорил о том, что экономический рост в принципе возможен и без демократизации. Большинство исследований показывали, что уровень демократизации навряд ли имеет положительное или отрицательное влияние на экономический рост.

Конечно, экономисты скрупулёзно документировали немало явных преимуществ демократий, касающихся их способности избегания катастрофических решений, которые зачастую случаются в автократиях. Например, нобелевский лауреат по экономике и один из выдающихся исследователей в области бедности и голода Амартия Сен пришёл к выводу, что голод не может возникать при демократиях, и, более того, все исторические примеры массового голода случались исключительно в автократиях.

Но несмотря на то, что катастрофически плохие экономические решения в демократиях случаются реже, в среднем, демократии развивались не намного лучше, чем автократии.

Стоит обозначить, почему средние показатели не слишком информативны. Демократии и автократии действительно, в среднем экономически росли примерно одинаково, но автократии росли либо очень быстро, либо очень медленно. Получается, что жизнь в автократии подобна игре в лотерею: если «повезёт» с правителем, то можно расти очень быстро, а если «не повезёт», то разруха и голод на долгие годы обеспечены.

Конечно, примеров успешных автократий множество, но ещё больше примеров неудачных автократий. Говоря языком статистики, результаты роста автократий имеют намного большую дисперсию, чем истории роста демократий.

В своей работе Гектор Алмейда и Данель Феррейра показывают, что вариация экономического роста в автократиях в 4,5 раза больше, чем в демократиях. Если переводить с языка статистики на человеческий, то в автократиях разница между показателями роста в экономические «успешной» и «не успешной» стране в 4,5 раза больше, чем в демократических.

Темпы роста автократий и демократий в период 1970—1989 годов. График из работы Алмейда и Феррейра.

Эта закономерность хорошо проиллюстрирована в словах известного российского политолога Владимира Гельмана о том, что «на каждого Ли Куан Ю приходится десять Мугабе».

Резюмируя литературу: демократизация ведёт к медленному, но верному росту, а авторитаризм чреват либо быстрым ростом, если повезёт с лотереей и ко власти придёт компетентный автократ, либо долгими годами бедности и несвободы, если не повезёт (что, конечно, случается намного чаще).

Источником консенсуса о невлиянии политического строя на экономическое развитие являются работы (1,2) гарвардского экономиста Роберта Бэрроу, который, используя регрессионный анализ, заключил, что нет достаточных оснований полагать, что увеличение политических прав ведёт к увеличению роста экономики.

Забегая вперёд скажу, что эта моя статья про научную работу, которая была опубликована в 2019 году и которая опровергает выводы Бэрроу. По-настоящему звёздная команда, состоящая из Дарона Аджемоглу из МТИ, Суреша Найду из Колумбийского, Паскаля Рестрепо из Бостонского, Джеймса Робинсона из Чикагского университетов, опубликовали статью, в которой показывают, что демократизация на самом деле является причиной экономического роста. Повышение уровня демократизации ведёт к увеличению благосостояния страны.

В статье авторы используют достаточно хитроумные методологические новшества, которые наконец позволили ответить на этот вопрос, мучающий многих исследователей уже долгие годы.

~~Методологическое~~ Лирическое отступление

Прежде чем говорить о результатах нового исследования, совершим лирическое отступление. К сожалению для науки и к счастью для людей, экономисты, в отличие, например, от физиков, не могут себе позволить проводить эксперименты во многих интересных вопросах. Потому что объектом изучения экономистов является поведение людей. Эксперименты невозможны особенно в таких вопросах, как тип режима и экономический рост. Именно поэтому статистические корреляции демократизации и роста не могут сказать нам о причинно-следственных связях.

То есть, то, что Роберт Бэрро не нашел корреляции между демократизацией и ростом, вовсе не означает, что причинно-следственной взаимосвязи не существует, и также это не означает, что она существует. Поэтому работа Аджемоглу и соавторов важна ещё и с методологической точки зрения. Они показывают именно причинно-следственную связь, не корреляцию. Их результаты говорят о том, что демократизация страны увеличивает доходы на душу населения на 20%, по сравнению с тем, если бы страна оставалась бы автократией.

Как я уже говорил, экономисты не могут делать эксперименты над людьми. Здесь возникает естественный вопрос, как Аджемоглу и соавторы могут говорить, что демократизация является именно причиной, а не следствием роста, если они не проводили экспериментов?

Как вообще устанавливают причинно-следственную связь в науке с помощью экспериментов?

Попробую объяснить это на примере медицины. Когда исследователи хотят узнать эффект какого-то лекарства или вакцины, они выбирают достаточно большое количество людей, затем разбивают их на две группы: контрольную группу и экспериментальную группу. Экспериментальная группа получает настоящее лекарство или вакцину, а контрольная группа получает «пустышку». По итогам эксперимента исследователи измеряют эффект действия лекарства или вакцины, сравнивая показатели контрольной и экспериментальной групп. Если не делить участников на группы, то невозможно с уверенностью сказать, что именно лекарство или вакцина повлияло на здоровье, а не какие-нибудь другие переменные. Например, именно так проверяли эффективность вакцин от коронавируса. Какой-то группе дали настоящее лекарство а какой-то дали плацебо. Что бы проверить эффект нужно сравнить эти две группы

Точно так же в экономике для определения эффективности интервенций используются эксперименты. Но так как в вопросах касающихся типа режимов провести эксперимент невозможно, экономисты смотрят на так называемые «натуральные эксперименты» — то есть такие интервенции, которые выглядят так, как будто это был подготовленный эксперимент. Например, когда в одном штате США поменяли законодательство в области минимальной оплаты труда, экономисты сравнили районы в «экспериментальном» штате (в том, где поменяли законодательство) и смежные районы в «контрольном» штате (регионах соседнего штата, где аналогичный новый закон не принимали) и смогли установить именно причинно-следственный эффект трудового законодательства на уровень безработицы.

Карта районов в Пенсильвании и Нью-Джерси, которые изучали исследователи. Минимальная оплата труда была повышена в Нью-Джерси с $4,25 до $5,05 в 1992 году. А в Пенсильвании она осталась на уровне $4,25, что позволило провести почти «натуральный эксперимент».

Другой пример квазиэкспериментального анализа называют методом инструментальных переменных (хорошее видео на русском). Он применим к исследованию проблем, где нельзя установить зависимость переменных с помощью корреляции, то есть проблем, когда непонятно что на что влияет (широко известная проблема курицы и яйца).

Вопрос о том, приводит ли демократизация к экономическому росту, или это экономическое развитие приводит к демократизации проблема тоже из этого жанра. Новшество работы Аджемоглу и соавторов — это использование метода инструментальной переменной для установления этой самой зависимости.

Как работает метод инструментальных переменных?

Допустим, исследователь хочет оценить причинно-следственную связь потребления фастфуда и состояния здоровья человека. Корреляция между здоровьем и потреблением фастфуда не сможет нам сказать, что именно потребление фастфуда есть причина плохого здоровья. Потому что могут быть другие переменные, которые влияют и на здоровье, и на потребление фастфуда.

Например, человек, у которого низкие доходы, может потреблять больше фастфуда, и тогда не обязательно фастфуд делает его здоровье хуже. Возможно, низкие доходы не позволяют человеку получить адекватную медицинскую помощь или жить в экологически чистом месте. То есть, когда мы смотрим на статистическую корреляцию между потреблением фастфуда и состоянием здоровья, мы не имеем право делать выводы.

Чтобы решить эту проблему, нам нужно найти переменную, которая влияет только на потребление фастфуда и не влияет на здоровье. Тогда эта новая переменная, в экономических исследованиях называемая инструментом, поможет нам найти причинно-следственную связь потребления фастфуда и состояния здоровья.

Допустим, мы введём переменную, рассчитывающую расстояние от дома до ближайшего фастфуда. Она может играть роль инструмента в нашем уравнении и поможет нам ответить на наш вопрос. Так как расстояние действительно скорее всего влияет на частоту потребления фастфуда, но никак не влияет на здоровье человека напрямую, эта переменная может быть достаточно хорошим инструментом.

Стоит отметить, что большинство результатов популярных в медийном пространстве исследований о влиянии каких-то средств или продуктов на здоровье не убедительны и часто опровергаются именно потому, что они смотрят на корреляцию, а не на причинно-следственную связь.

Теперь вернёмся к демократизации. Инструментом в модели Аджемоглу и соавторов выступает демократизация соседних стран: она не влияет на экономический рост в исходной стране, но влияет на демократизацию. Поэтому эта переменная достаточно хороший инструмент.

Причинно-следственная связь демократизации и экономического роста

Используя три разных метода, включая метод инструментальных переменных, авторы приходят к выводу, что демократизация увеличивает доходы людей примерно на 20% в долгосрочной перспективе. Популярное мнение, высказанное знаменитым судьёй и юристом Ричардом Познером о том, что в бедных странах диктатура — более эффективный метод устройства общества, чем демократия, тоже не получил своего подтверждения. То есть, даже когда очень бедные страны демократизируются, то их доходы возрастают.

Очень интересно время выхода публикации Аджемоглу и соавторов. Последнее пятилетие идеи демократии, глобализации, свободы слова и прочих важных идей, которые привели мир к небывалым в историческом значении росту благосостояния и развития, стали не очень популярны. Особенно в развитых и демократических странах.

Конечно, все без исключения развитые страны являются демократическими и имеют очень открытую экономику, но всё-таки идеи глобализации, свободы и демократии становятся всё менее популярными. Я не берусь указывать, почему так происходит, и в научной литературе по экономике пока нет явного консенсуса, объясняющего это. Но в психологии учёные приводят достаточно убедительные объяснения этого тренда, отмечая, что человеческая память не очень длинная.

То, что свобода сделала человечество развитым и богатым, зачастую забывается, и это естественно. Вывод заключается в том, что важные идеи будут постоянно переосмысляться следующими поколениями.

Именно поэтому статья Аджемоглу и соавторов такая важная и своевременная. Она помогает нам взглянуть свежим взглядом на практически общепринятые человечеством демократические ценности. Мнения людей прошлого, которые боролись за демократизацию и свободу, и считали их главной целью своих жизней, уже не так сильно влияют на современный дискурс. Современному обществу тоже нужно переосмыслить важность демократии. В каких-то обществах этот процесс проходит более болезненно.

Статья показывает, что процесс демократизации улучшает благосостояние, и если считать увеличение доходов достаточно благородной целью для общества, то демократизация помогает достичь как минимум эту цель. Для бедных и развивающихся стран эти результаты могут быть ещё более важными, потому что большинство бедных стран не являются демократиями.

Мне кажется, в свете нынешних реформ в Узбекистане дискурс о политических реформах является как никогда важным. Мы давно думаем, что, совершив экономические преобразования, мы медленно можем подойти и к демократизации.

Но дело вот в чём: оказывается, демократизация, или реформа политических правил игры, тоже по сути экономическое преобразование. Экономическая литература показывает не только на то, что демократические страны медленно, но верно растут в долгосрочной перспективе, но и на то, что демократизация является именно причиной роста, а не следствием. Так как мы все хотим экономического роста, демократизация позволит достичь этой цели.

Если внимательно читать статью, там показано, что рост доходов на 20% появляется через 25 лет после успешной демократизации. Это значит, что если бы Узбекистан смог бы демократизироваться сразу после независимости, то мы бы были на 20% богаче, чем сейчас…

График роста ВВП на душу населения по временной шкале до и после демократизации. Источник: Аджемоглу, Найду, Рестреппо, Робинсон.

Поэтому если мы начнём процесс демократизации сейчас, через 25 лет наши доходы увеличатся. Конечно, 25 лет — это долгий промежуток времени, но если не начать сейчас, то этот промежуток всё равно не сократится. В случае успешной демократизации дети, которые родились в этом году, смогут жить в значительно более благополучной и, главное, более свободной стране через четверть века. Мне кажется, это достаточно благородная цель.

И напоследок. У нас в Конституции демократия тоже обозначена как основополагающий принцип. Поэтому дискуссию о том, что такое «демократизация», я оставлю толкователям нашей Конституции. Я в этой статье хочу лишь сказать, что если следовать этому принципу, то можно и ускорить экономический рост. По-моему, win-win.

Мнение автора может не совпадать с мнением редакции.

Миграция в страны с развитой экономикой может повысить темпы экономического роста

Марго Макдональд, Роберто Пьяцца, Гален Шер и Филипп Энглер

19 июня 2020 г.

(Фото: CHINE NOUVELLE/SIPA/Newscom)

В последние годы миграция находится в центре активных политических дискуссий. Большинство людей воспринимают иммигрантов позитивно, но при этом существуют также неверные представления и опасения. Например, некоторые считают, что мигранты обременительны для экономики.

В нашем новом исследовании в главе 4 апрельского выпуска доклада «Перспективы развития мировой экономики» 2020 года мы рассматриваем экономическое воздействие миграции на принимающие страны и приходим к выводу, что миграция в целом улучшает показатели экономического роста и производительности в принимающих странах.

Однако в результате пандемии потоки миграции внезапно остановились. Великая самоизоляция — временное явление, но пандемия может усилить общие настроения замкнутости и неверия в открытость внешнему миру и оказать более долговременное влияние на склонность стран принимать мигрантов. Снижение иммиграции и высокий уровень безработицы в странах назначения миграции негативно скажутся на ситуации в странах происхождения, особенно более бедных, находящихся в значительной зависимости от денежных переводов, которые трудящиеся-мигранты отправляют домой.

Миграция в более широком контексте

В 2019 году в мире насчитывалось 270 млн мигрантов, то есть людей, не живущих в стране своего рождения. С 1990 года численность мигрантов увеличилась на 120 миллионов. Вместе с тем, последние 60 лет доля мигрантов в мировом населении держится на уровне около 3 процентов мирового населения.

Примечательно, что в странах с развитой экономикой доля иммигрантов в общей численности населения увеличилась с 7 до 12 процентов, в то время как в странах с формирующимся рынком и развивающихся странах она остается на уровне примерно 2 процентов.

Мигранты часто избирают для жительства страну в своем регионе. Тем не менее, значительная часть международной миграции происходит на большие расстояния (например, из Южной Азии на Ближний Восток), в особенности из стран с формирующимся рынком и развивающихся стран в страны с развитой экономикой.

В отличие от этого миграция беженцев представляет собой более локализованное явление, поскольку уязвимые группы населения покидают дом внезапно, обладая лишь скудными средствами, чтобы переехать в безопасное место, обычно недалеко от родины. Таким образом, в случае миграции беженцев страны с формирующимся рынком и развивающиеся страны являются для них как исходным пунктом, так и основным местом назначения.

Факторы отталкивания и притяжения

Эмиграция в другую страну требует очень больших затрат, и этим объясняется то, что мигрантами становится лишь очень небольшая часть населения. Издержки миграции включают географические и лингвистические барьеры, которыми в совокупности объясняется значительная часть различий в миграционных потоках.

Одной из главных причин миграции людей являются различия в доходах между странами происхождения и странами назначения. Более богатые страны привлекают больше иммигрантов, особенно из стран с более молодым населением. Страны с более низким доходом на душу населения отличаются более высокими уровнями эмиграции, но только если они не слишком бедны. Мы выяснили, что среди стран происхождения с доходом на душу населения ниже 7000 долларов страны с более низкими доходами имеют более низкий уровень эмиграции в страны с развитой экономикой. Это говорит о том, что люди оказываются в ловушке бедности, так как лишены средств для оплаты расходов, связанных с миграцией.

Миграция между странами с формирующимся рынком и развивающимися странами в основном объясняется войнами, что подтверждает значимость географической близости для потоков беженцев. Наконец, что важно для анализа будущего миграционного давления, численность населения стран происхождения является одним из ключевых факторов миграционных потоков.

Воздействие на экономику

В нашем анализе отдельно рассматривается влияние общей иммиграции (в основном обусловленной экономическими причинами) в страны с развитой экономикой и иммиграции беженцев в страны с формирующимся рынком и развивающиеся страны.

Мы установили, что иммигранты в странах с развитой экономикой увеличивают объем производства и производительность как в краткосрочной, так и в среднесрочной перспективе. В частности, мы показываем, что увеличение притока иммигрантов на один процентный пункт относительно общей занятости увеличивает объем производства почти на один процент к пятому году.

Это связано с тем, что местные работники и иммигранты привносят на рынок труда разнообразные навыки, которые дополняют друг друга и повышают производительность. Кроме того, наши имитационные расчеты показывают, что даже небольшое повышение производительности благодаря иммиграции способствует росту среднего дохода местного населения.

Однако в случае иммиграции беженцев в страны с формирующимся рынком и развивающиеся страны такого положительного влияния роста производительности не наблюдается. Это обусловлено трудностями, которые испытывают эти мигранты в интеграции на местных рынках труда.

Миграционное давление в будущем

Население в странах с формирующимся рынком и в развивающихся странах (в частности, в странах Африки к югу от Сахары) будет продолжать расти в течение следующих 30 лет, и, вероятно, будет усиливаться миграционное давление в направлении стран с развитой экономикой. Например, диаграмма показывает нарастающее давление миграции из Африки и с Ближнего Востока в Европу в период между 2020 и 2050 годами. Тем не менее, глобальное миграционное давление останется примерно постоянным на уровне трех процентов мирового населения.

Повышение доходов в странах с формирующимся рынком и развивающихся странах будет снижать миграционное давление. Но, как уже отмечалось, это не обязательно относится к более бедным странам, таким как страны Африки к югу от Сахары, где растущие (хотя все еще низкие) доходы могут позволить большему числу людей эмигрировать.

На миграции будут также сказываться другие воздействия (которые анализируются как альтернативные сценарии). Например, ожидается, что изменение климата приведет к значительному увеличению внутренней и региональной миграции в странах с формирующимся рынком и развивающихся странах. В то же время, наши выводы свидетельствуют о том, что его влияние на миграцию в страны с развитой экономикой менее очевидно, поскольку более низкие доходы во многих более бедных странах могут удерживать больше людей в регионе их происхождения.

Максимизация выгод

Миграция приносит большие выгоды принимающим странам и открывает мигрантам возможности для лучшей жизни. Однако она также может создавать проблемы в области распределения доходов, поскольку в определенных сегментах рынка местные работники могут понести экономический ущерб, по крайней мере временный. Поэтому следует использовать меры налоговой политики и политики на рынке труда для поддержки доходов и переподготовки местных жителей, которые сталкиваются с трудностями на рынке труда.

Кроме того, активные меры в области рынка труда и иммиграции, направленные на интеграцию иммигрантов, такие как языковая подготовка и упрощение проверки профессиональных званий, могут помочь добиться еще лучших результатов иммиграции в принимающих странах.

Наконец, необходима международная координация политики для решения проблем, связанных с миграцией беженцев. Это включает в себя участие в финансировании расходов по приему беженцев и содействие их интеграции в странах с формирующимся рынком и развивающихся странах.

По материалам главы 4 публикации «Перспективы развития мировой экономики: макроэкономические последствия глобальной миграции»; авторы — Марго Макдональд, Роберто Пьяцца, Кейко Хонджо, Гален Шер и Филипп Энглер, под общим руководством Флоранс Жомотт.

*****

Филипп Энглер — экономист в Отделе надзора на многосторонней основе Исследовательского департамента МВФ. Ранее он работал в Германском институте экономических исследований и Свободном университете в Берлине. Его исследования посвящены макроэкономическим аспектам стан с открытой экономикой и налогово-бюджетной политике.

Марго Макдональд — экономист Исследовательского департамента МВФ, где она работает в Отделе надзора на многосторонней основе. Ранее она работала в Департаменте стран Африки МВФ по странам, которые имеют программы с МВФ, и вопросам внешнего сектора. В сферу ее исследовательских интересов входят международная макроэкономика и финансы, а в последнее время ее работа сосредоточена на межстрановых вторичных эффектах денежно-кредитной политики, банковской системы и торговли. Имеет степень доктора экономики, полученную в Университете Куинс.

Роберто Пьяцца — экономист Исследовательского департамента Международного Валютного Фонда (МВФ), где он работает в Отделе надзора на многосторонней основе. Ранее работал в Департаменте денежно-кредитных систем и рынков капитала, Департаменте стран Ближнего Востока и Центральной Азии и Банке Италии. Он получил степень доктора экономических наук от Миннесотского университета. В круг его исследовательских интересов входят теория экономического роста, денежно-кредитная политика и международная макроэкономика.

Гален Шер — экономист в Отделе надзора на многосторонней основе Исследовательского департамента МВФ. Ранее он работал в Департаменте стран Западного полушария и Департаменте денежно-кредитных систем и рынков капитала МВФ и был экономистом-исследователем в Банке Англии. Его исследовательская деятельность сосредоточена на вопросах прикладной эконометрики и измерения риска.

Экономисты предупредили о рисках выхода из кризиса

Связанный с пандемией коронавируса кризис не принесет драматических изменений, а лишь ускорит те тренды, которые наметились в обществе, экономике и политике до него. Среди таких трендов — усиление роли экономики знаний, необходимость увеличения инвестиций в человеческий капитал и в фундаментальную науку. Эти и другие вопросы обсудили участники онлайн-сессии второго Московского академического экономического форума (МАЭФ), организованного Российской академией наук, Вольным экономическим обществом России и Международным союзом экономистов.

«Еще задолго до пандемии коронавируса мы констатировали, что мир переживает глубокие глобальные изменения. Современная модель рыночной экономики демонстрирует определенные признаки своего исчерпания, требует глубокой трансформации, а то и полной смены парадигмы развития», — отметил президент Вольного экономического общества, сопредседатель МАЭФ России Сергей Бодрунов. Он обратил внимание на то, что в течение последних 10 лет во всем мире наблюдается сильнейшая за всю историю поляризация доходов — как внутри стран между богатыми и бедными, так и между странами.

При этом рост экономик, успехи в научно-техническом развитии далеко не пропорционально трансформируются в повышение качества жизни людей. Неслучайно в последние годы экономисты ищут индикатор, который заменил бы привычный ВВП и смог бы более точно отразить уровень не только экономического развития, но и удовлетворения реальных потребностей людей. «Более равный доступ к образованию, более справедливое распределение доходов, достойный уровень социальной защищенности — именно такие показатели, а не простой рост валового продукта все больше отражают зрелость общества», — подчеркнул Сергей Бодрунов.

По мнению ученых, в ближайшее время драйверами экономики станут фармацевтическая и медицинская отрасли, а также биотехнологическая промышленность. Президент РАН, сопредседатель МАЭФ Александр Сергеев привел пример Китая, который сейчас активно распространяет свои научно-технологические решения по миру. Например, экспортирует тест-системы на выявление коронавируса более чем в 80 стран мира. «Сейчас все взоры обращены к науке, и для нее это момент истины — насколько ее организация позволит ответить на вызовы пандемии. Ответ возможен, когда есть задел. Это будет видно через 6-8 месяцев — насколько наши тест-системы будут конкурентны, как будет идти разработка вакцины. Задел — это фундаментальная наука, нам нужно увеличивать ее роль в стране», — убежден Сергеев.

С этим согласились и экономисты. Так, заместитель председателя (главный экономист) Внешэкономбанка Андрей Клепач отметил, что медицина, микробиология и фармацевтика сейчас растут, но модель их развития должна серьезно меняться. Системы здравоохранения многих стран оказались существенно уязвимыми, подчеркнул экономист, поэтому нужно изменение не только финансирования, но и самого качества здравоохранения. Речь идет, в частности, о создании новых методик и технологий, базирующихся не только на антибиотиках, но и на бактериофагах и на всем комплексе микробиологических исследований.

«На мой взгляд, в фундаментальных исследованиях окончательными приоритетами станут биология, медицина, генная инженерия, вирусология, — полагает президент ИМЭМО им. Е.М. Примакова РАН Александр Дынкин. — В инновациях завершится переход к так называемым нелинейным инновационным моделям. Это видно по усилиям, которые предпринимаются для разработки антивирусной вакцины».

Пандемия подтолкнула и развитие цифровых технологий. По словам Александра Дынкина, здесь сейчас совершается прорыв, который в другое время произошел бы не раньше конца 20-х годов. Сервисы онлайн-коммуникаций, производство и продажа цифрового контента, работа через цифровые платформы по контракту получили большое ускорение. На фоне падения рыночной стоимости авиаперевозчиков, нефтедобывающих и автомобильных компаний капитализация цифровых гигантов Facebook, Microsoft, Amazon, Google демонстрирует высокую устойчивость.

Ускорению развития ИТ способствует и востребованность удаленных форматов работы. К ним, по словам Александра Дынкина, оказались лучше адаптированы высококвалифицированные работники в таких сферах, как образование, корпоративное управление, профессиональные деловые услуги. «В США примерно 29 процентов рабочей силы могут работать удаленно. Предварительные оценки показывают, что удаленная работа на треть эффективнее и в два раза дешевле для работодателя. Очевидно, этот тренд ускорится, но одновременно принесет и поляризацию доходов», — отметил эксперт.

Накануне кризиса активно шли процессы, связанные с развитием «зеленой экономики» и решением климатических проблем, напомнил директор Института народнохозяйственного прогнозирования РАН Борис Порфирьев. Пандемия привнесла определенные улучшения в экологическую обстановку: из-за приостановки производств снизились вредные выбросы в атмосферу — в среднем на 5 процентов, но в отдельных странах и больше (например, в Китае — на 30 процентов). Но это ситуация временная, предостерег эксперт: с восстановлением экономики эти показатели будут меняться в другую сторону. Кроме того, снижение цен на нефть сделало ее более привлекательным ресурсом, чем альтернативные источники энергии.

«Пандемический кризис какого-то радикального переворота в «зеленой экономике» не совершает, — считает Борис Порфирьев. — Он играет роль катализатора структурных и производственно-технологических трансформаций, которые начались до него. Речь идет о модернизации структуры экономики в пользу увеличения доли услуг, в том числе образовательных и медицинских. Необходимо продолжить изменения в экономике знаний — здесь ядро будет смещаться в сторону здравоохранения, в том числе в сторону медицинской науки и медицинского приборостроения».

О необходимости поддержки экономики знаний говорил и академик Абел Аганбегян. По его мнению, если инвестиции в основной капитал и в экономику знаний будут расти на 10-15 процентов в год, к 2023 году ВВП России может вырасти на 3 процента, а к 2025 году — на 5. «В нынешнем кризисе заложен потенциал выхода из него к росту, а не к стагнации. В частности, за счет промпредприятий и строительства, которые в мае возобновили работу. Люди не пойдут в отпуск, чтобы восстановить потерянные доходы. Это даст мощный стимул к росту», — добавил академик.

В этом году, по прогнозу Абела Аганбегяна, кризис будет достаточно глубоким. ВВП сократится на 8 процентов, реальные располагаемые доходы населения — на 8-10 процентов. Бюджет сократится в полтора раза, а число бедных увеличится с 18 миллионов до 30 или даже больше. В 1,5 раза уменьшится число мелких и средних предприятий. Эксперт напомнил, что кризис 2008-2009 года Россия преодолела достаточно быстро, в том числе благодаря тому, что на антикризисные меры было потрачено 10,9 процента ВВП (сейчас — до 4 процентов).

«Да, уровень антикризисных расходов меньше, чем в 2008-2009 годах, но он свой определенный вклад в поддержание экономики и доходов населения даст, — убежден Андрей Клепач. — По нашей оценке, падение ВВП в этом году уменьшится на 0,6 процента, антикризисные меры поддержат примерно один процент реальных доходов населения. Издержки от коронавируса и падения цен на нефть большие, но система мер поддержки работает. Есть много рисков, связанных с тем, как мы будем выходить из кризиса. Многие меры заканчивают свое действие в течение этого года. Это даст откат назад на следующий год с точки зрения доходов населения, потребления. В рамках бюджетного правила нам придется сократить расходы бюджета по сравнению с тем, что заложено в законе о бюджете на 2021 год. Чтобы был реальный план восстановления и перехода к новому качеству роста, надо отходить от бюджетного правила или модифицировать его».

Второй Московский академический экономический форум продолжится заочной сессией, которая пройдет 15 — 31 мая 2020 года в формате экспертной дискуссии.

проект для России на XXI в.

В развитии мирового хозяйства чередуются глобальные интеграционные и дезинтеграционные циклы. Рост мировой экономики может рассматриваться как режим с обострением по аналогии с ростом численности населения в теории С.П. Капицы. Соответственно этот рост подчиняется внутренним закономерностям, а не внешним ограничениям. С.П. Капица сформулировал это положение как принцип демографического императива. Замедление как роста населения, так и роста экономики в ближайшие годы неизбежно. Возможны как пессимистический сценарий в духе «пределов роста», так и переход от экстенсивного развития к интенсивному в духе идей опального советского философа М. К. Петрова. Уже сейчас наблюдаются, во-первых, стремительная интенсификация производственных процессов как в промышленности и сельском хозяйстве, так и в сфере нематериального производства, а во-вторых, нематериальное потребление во всё возрастающей степени вытесняет материальное. Третье необходимое условие для сохранения прогрессивного развития общества в условиях существенного замедления темпов роста ВВП — перелом тенденции к деградации образовательного и интеллектуального уровня.

Все мы хотим видеть Россию высокоразвитой и влиятельной страной, занимающей достойное место в Азии и выстраивающей с опорой на свои расширившиеся возможности в этой части света конструктивные отношения с Европой. Соответственно задача для России на ближайшие 30–40 лет может быть сформулирована как «битва за плато», т.е. за достойное место в мире, в котором экономический рост в его современном понимании станет крайне медленным даже в сравнении с нынешними его темпами. Эту битву возможно выиграть только при смене модели развития, переходе от экстенсивного развития к интенсивному, замене количественных критериев качественными. При этом замедление темпов экономического роста будет происходить столь же неравномерно, как и демографический переход, что приведёт к дальнейшему перераспределению как демографических, так и экономических масс. Россия, ЕС и Япония неизбежно останутся в проигрыше от этого перераспределения.

У страны нет перспектив переломить неблагоприятные для неё тенденции на данном этапе развития, но они появятся при «выходе на плато». Россия, в отличие от СССР, уже не сверхдержава и, по справедливому мнению Т.В. Бордачёва, больше не может выбирать геополитические приоритеты по собственному усмотрению, а должна вписываться в формирующийся, иногда помимо её воли, международный геополитический и геоэкономический ландшафт. Эту задачу можно будет успешно решить только с переходом от экстенсивного развития к интенсивному. Центр тяжести потребуется перенести с экономики, где у России явно не намечается прорыв, на образование и науку, чтобы существенно улучшить позиции страны к середине XXI в. , когда карты будут сдаваться заново. Подобный манёвр потребует решительной интеллектуальной эмансипации, «ревизионизма по всем азимутам», переосмысления конкурентных преимуществ страны. На данном этапе её развития реформы «идеологической надстройки» могут быть много более успешными, нежели «экономического базиса».

Внешняя политика России последних лет богата примерами успешной игры на ошибках геополитических соперников. Однако самые глубокие ошибки стран Запада мало используются во внутренней политике и почти совершенно не используются во внешней. Между тем страна могла бы развернуть идеологическое наступление с явными шансами на успех, претендуя на роль интеллектуального лидера Азии. Военное и политическое влияние едва ли удастся дополнить экономическим, но вполне реально дополнить идеологическим, опирающимся на успехи в образовании и науке. После «выхода на плато» значение собственно экономических факторов будет снижаться. В любом случае произойдёт переход от экстенсивного развития с его квантитативным фетишизмом (что не имеет измерения, то не существует или несущественно) к интенсивному. Россия может стать или не стать лидером этого перехода.

В развитии мирового хозяйства чередуются глобальные интеграционные и дезинтеграционные циклы. Рост мировой экономики может рассматриваться как режим с обострением по аналогии с ростом численности населения в теории С.П. Капицы. Соответственно этот рост подчиняется внутренним закономерностям, а не внешним ограничениям. С.П. Капица сформулировал это положение как принцип демографического императива. Замедление как роста населения, так и роста экономики в ближайшие годы неизбежно. Возможны как пессимистический сценарий в духе «пределов роста», так и переход от экстенсивного развития к интенсивному в духе идей опального советского философа М.К. Петрова. Уже сейчас наблюдаются, во-первых, стремительная интенсификация производственных процессов как в промышленности и сельском хозяйстве, так и в сфере нематериального производства, а во-вторых, нематериальное потребление во всё возрастающей степени вытесняет материальное. Третье необходимое условие для сохранения прогрессивного развития общества в условиях существенного замедления темпов роста ВВП — перелом тенденции к деградации образовательного и интеллектуального уровня.

Дисциплинарная структура науки, сложившаяся в условиях её бурного роста, становится препятствием к её дальнейшему развитию в нынешний переломный период, поскольку возникают принципиально новые задачи, которые приходится решать не то что прежними, а даже существенно меньшими силами (по крайней мере, в нашей стране). Именно к таким задачам принадлежит прогнозирование будущего развития страны и мира на долгосрочный период (до середины столетия) при крайней неустойчивости в международных отношениях. Фактически же задача состоит не столько в прогнозировании, сколько в постановке реалистичных целей развития и проработке возможных путей их достижения. Между тем трудности, кои придётся преодолевать на этом пути, ещё глубже, нежели прогрессирующая специализация в результате постоянного дробления областей знания. Х. Ортега-и-Гассет писал с тревогой 90 лет назад: «Человечество столкнулось с насущной, неотложной проблемой: нужно изобрести технологию адекватного обращения с той горой знаний, которая у него сегодня есть. Если человек не придумает, как совладать с этим неудержимым разрастанием знаний, он будет раздавлен… если наука привела жизнь в порядок, то сейчас необходимо привести в порядок саму науку, организовать её, поскольку её невозможно регламентировать, дать ей шанс на здоровое будущее… В противном случае не стоит идти на поводу у туманного оптимизма — наука исчезнет, человек потеряет к ней интерес».

Системный подход и синергетическая революция

Системный подход, возникший в середине ХХ в., стал, вероятно, первой междисциплинарной методологией, способствующей преодолению прогрессирующей дифференциации науки. Возможность системного представления объектов самой различной природы открывала новые перспективы не только для анализа, но и для синтеза. Системный подход, к сожалению, превратился в моду и в массовом порядке профанировался в 1970-е и 1980-е гг. , когда использование его концептуального и математического аппарата подменялось жонглированием системной терминологией. Однако после того как схлынул мутный поток спекуляций, нам остались выдающиеся интеллектуальные достижения этого мощного порыва к целостной картине мира. Важнейшие из них — представления об эмерджентности (возникновении у целого свойств, отсутствующих у всех его частей), структурном изоморфизме (тождестве структуры без тождества элементов содержания) и о структуре как инвариантном аспекте системы [14].

Принципиально новые горизонты прогнозирования открывает синергетическая революция, которую, по-видимому, можно считать последней научной революцией ХХ в., последним прорывом эпохи экспоненциального роста науки. Это был период «бури и натиска», когда наука щедро финансировалась благодаря быстрому росту экономики и пользовалась любовью и уважением властей по обе стороны «железного занавеса», поскольку была важнейшим фактором обеспечения национальной безопасности. Синергетическая революция проявила невообразимый по нынешним временам масштаб научного творчества. Если ранее революция в физике поколебала монополию каузального (причинного) объяснения только в областях микро- и макромира, бесконечно далёких от нашего чувственного восприятия, то синергетика властно сделала это и для явлений мезомира, в коем мы живём. Представления об аттракторах предполагают детерминацию процесса не начальными условиями, а конечным состоянием. В диссипативных системах, характеризующихся открытостью (обмен со средой, веществом, энергией, информацией), неравновесностью (после прекращения воздействия система не возвращается в исходное состояние) и нелинейностью (отсутствует линейная зависимость между воздействием и реакцией на него), возможно самопроизвольное возникновение структур из хаоса. Направление их развития определяется аттрактором — областью притяжения процесса, т.е. не начальными условиями, а конечным состоянием. Хрестоматийный пример — развитие городов-гигантов, обнаруживающих значительно больше сходства между собой, нежели те малые и средние города, из которых они выросли. Подобные явления наблюдаются и в эволюции как транспортных сетей, так и систем городского расселения [29].

Одним из наиболее успешных случаев приложения математического аппарата нелинейной динамики к демографическим задачам следует считать работы С.П. Капицы, друга и сподвижника С.П. Курдюмова, признанного лидера синергетических исследований в нашей стране. Широко известны результаты, полученные в рамках разработанной С.П. Капицей феноменологической теории роста населения Земли. Пожалуй, наиболее важный в мировоззренческом отношении результат состоит в том, что рост численности человечества никогда не ограничивался внешними факторами, т.е. условиями или ресурсами. Его темпы всегда определяли внутренние закономерности процесса. «Это обстоятельство позволяет сформулировать принцип демографического императива в отличие от популяционного принципа Мальтуса, утверждавшего, что именно ресурсы определяют скорость роста населения и его предел. Математическим образом принципа демографического императива служит принцип подчинения в синергетике[i] [10]». Именно указанные закономерности, выраженные на языке нелинейной динамики (т.н. режим с обострением), служат основой для прогноза стабилизации населения Земли к концу ХХI в. на уровне 12 млрд чел., причём 90% этой численности (10,7 млрд) следует ожидать к середине ХХI в. После этого численность населения начнёт медленно снижаться. Результаты расчётов, выполненных А.А. и Б.А. Акаевыми на основе теории С.П. Капицы, приведены на рис. 1. Необходимо отметить, что среди исследователей существуют разные мнения относительно точки перелома кривой, отнесённой А.А. и Б.А. Акаевыми к 1993 г. В частности, Г.К. Каменев из ВЦ РАН им. А.А. Дородницына считает более корректным рассматривать трубку траекторий кривых, с одинаковой точностью соответствующих эмпирическим данным. Однако сам факт такого перелома не оспаривается никем.

Рис. 1. Эволюционная модель численности населения Земли [1].

С.П. Капицей постоянно подчёркивалась фундаментальная взаимосвязь демографических и исторических процессов. Стабилизация численности человечества и последующее плавное её снижение будут сопровождаться глубочайшими изменениями в обществе, причём старение населения сыграет в этом немалую роль. Этим автором был даже поставлен вопрос о неизбежности возвращения некоторых элементов средневековья, что, увы, представляется всё менее и менее фантастичным. Подобной точки зрения придерживается и В.Г. Федотова, вероятно, наиболее авторитетный отечественный специалист в области теорий модернизации. «Ирония истории заключается в том, что высокоразвитое общество в силу присущей ему исключительной «функциональной взаимозависимости» его составляющих напоминает традиционное, соответствуя тем его особенностям, которые, как утверждалось, препятствовали развитию рациональной экономики. Взаимосвязь между отдельными параметрами и составляющими современной общественно-экономической системы настолько сильна, что неразборчивость средств в ходе стремления увеличить эффективность в одной части этой системы может вызвать чреватые серьёзными последствиями изменения в других частях» [7], — писал Э. Геллнер. Его прогноз не отличается оптимизмом: «Что касается будущего, то вполне возможно, что рациональность опять вернется в некое гетто, ограничившись областями производства и познания, а в прочих областях жизни и мышления будут господствовать совершенно иные принципы» [7].

Закономерно предположить, что и рост мирового хозяйства — тоже режим с обострением, который может быть описан аппаратом нелинейной динамики. В изобилии появлявшиеся в 1970-х гг. исследования «пределов роста» совершенно аналогичны мальтузианским страхам и во многом их отражают. Но если страхи перед исчерпанием природных ресурсов безосновательны и убедительно опровергаются практикой, то это вовсе не означает возможности сохранения высоких темпов экономического роста на протяжении сколь угодно длительного времени. Очевидно, что прогрессирующее старение населения также мощный фактор, способствующий замедлению экономического роста.

Опираясь на результаты С.П. Капицы, А.Г. Вишневский отметил, что до конца XVIII в. численность человечества росла крайне медленно, а с конца XXI в. начнёт столь же медленно снижаться [6]. По мнению исследователя, всегда подчёркивавшего теснейшую взаимосвязь между демографическими и историческими процессами, указанные три столетия — своего рода переходный период от очень медленного роста населения планеты к очень медленному его снижению. Это положение имеет огромное мировоззренческое значение, поскольку на уровне общественного сознания фактически принимается без доказательств представление о том, что после многовековых плутаний в средневековой тьме (а до этого — в рабовладельческой и первобытной), в результате первой промышленной революции человечество выбралось, наконец, на столбовую дорогу прогресса. Однако возможен ли бурный экономический рост в условиях стабилизации численности человечества? На первый взгляд, да. Ведь в эпоху Великих географических открытий население росло крайне медленно. Но тогда население было молодым. Резкое снижение и рождаемости, и смертности приводит к его существенному старению. Что ждёт если не нынешнее поколение, то следующее: продолжение экспансии или переход к стационарности?

Переход к стационарности едва ли приемлем для развивающихся стран, на что проницательно указала В.Г. Федотова: «Проблема модернизации прошла ряд исторических трансформаций от целостного процесса трансформаций всего общества на Западе с начала Нового времени и построения первой либеральной современности XIX в.; через кризис к догоняющей модели модернизации незападных стран и второй организованной (социал-демократией, техникой, технократией и бюрократией) современности Запада 1920–1970 гг. Далее — постмодернизм как критика модернизма за его жесткие схемы и споры о дальнейшей возможности «проекта модерна». Затем — внезапный проект 1990-х, ориентированный на первый либеральный модерн в одних посткоммунистических странах и модернизацию на этнической основе в других. По существу — провал, но оставивший свои как негативные, так и позитивные следы своего рода «расчисткой места», чтобы что-то строить. Начало третьего модерна в XXI в. — нового Нового времени для незападных стран, развитие которых подрывает многие представления об универсальности модернизации, заставляя обратиться к его особенным чертам в каждой стране, а, следовательно, отказ от «линейной» (термин мне не представляется удачным), скорее догоняющей Запад модели модернизации [25, с. 31].

Замедление экономического роста

Темпы роста экономики, безусловно, будут замедляться, что уже отражается в падении темпов роста производительности труда [8,9]. Однако, как и в случае с демографическим ростом, это будет происходить не в силу внешних ограничений, а под воздействием внутренних закономерностей. Не выдерживающая никакой критики концепция устойчивого развития обязана своим появлением только резкому замедлению экономического роста в высокоразвитых странах в результате выноса промышленности в страны Третьего мира. Тогда и потребовалось убеждать электорат, что он выигрывает не в росте потребления, а качестве жизни [4]. «Новая нормальность» в Китае, ставшем локомотивом мирового экономического роста, из этой же области. Даже если героическими усилиями Партии, Правительства и всего великого китайского народа удастся поддерживать темпы роста ВВП в 6,0–6,5% ещё 10 или 15 лет, без чего невозможно построение общества средней зажиточности «сяокан», общей тенденции это уже не изменит. Точка перегиба кривой пройдена, и мировая экономика будет постепенно замедляться.

Наш привычный мир в несравненно большей степени сформирован высокими темпами экономического роста, нежели это нам представляется. А.Н. Пилясов в докладе на Семинаре по региональной экономике МШЭ МГУ 6 апреля 2017 г. далеко не безосновательно предположил, что СССР мог сохранять устойчивость только при высоких темпах экономического роста. В противном случае многие институты, в том числе и вполне почтенные, обречены разделить судьбу СССР, чему в значительной мере будет способствовать и технический прогресс. Ведь, как писал ещё в 60-е гг. Г.М. Маклюэн, фундаментальные изменения способов распространения информации приводят к глубочайшим социальным сдвигам. Изобретение книгопечатания сделало возможной Реформацию. Да и сама демократия теряет свою опору в результате размывания своей социальной базы — среднего класса, чья приверженность демократическим ценностям гарантируется только высокими темпами экономического роста. «Когда экономический рост снижается (не в силу невозможности изобретений, а в силу отсутствия реальных результатов), роль инструментальной рациональности может сильно уменьшиться. Поскольку не только этот рост требует рациональности, но и рациональность нуждается в нём» [7, с. 236]. Эволюционные процессы могут самым неожиданным образом взаимодействовать с циклическими.

Цикличность интеграционных и дезинтеграционных процессов

На первую четверть XXI в. приходится совпадение переломных периодов как минимум двух цикличностей — демографической и мирохозяйственной. Многие события, представляющиеся современникам в высшей степени фундаментальными, на самом деле — проявления значительно более глубоких закономерностей, далеко не всегда ими осознаваемых.

Результаты президентских выборов в США 8 ноября 2016 г., как и референдум по Brexit 23 июня 2016 г. и конституционный референдум в Италии 4 декабря 2016 г., стали для широкой общественности свидетельством критического отрыва глобализовавшихся элит от широких народных масс своих стран, утративших доверие к ним и не связывающих более с ними надежд на улучшение жизни. Эта тенденция снова проявилась на парламентских выборах в Австрии в 2017 г. и в Италии в 2018 г. Такой ход событий — закономерный результат чередования интеграционных и дезинтеграционных циклов в развитии мирового хозяйства[ii]. Последнее сложилось как единое целое в середине XIX в., когда электрический телеграф сделал возможным обмен информацией между биржами в режиме реального времени. Поскольку Англия производила тогда половину мировой промышленной продукции, она стала лидером этого интеграционного цикла, продолжавшегося до 1914 г. Он и вошёл в историю как Pax Britannica. Его апогеем стала Belle Époque, начало которой французы относят к 1879 г. , но в других странах — к 90-м годам XIX в. Часто этим красивым именем обозначают пятнадцатилетие перед мировой войной [iii]. При этом первая глобализация была во многих существенных отношениях даже более глубокой, чем вторая. Достаточно отметить, что визы были изобретены только после Первой мировой войны. На рубеже XIX и ХХ вв. США принимали до 1 млн иммигрантов в год [21], что примерно соответствует нынешней иммиграционной квоте, только в 1900 г. население США составляло 76 млн жителей, а не 331 млн, как сегодня (по состоянию на март 2019 г.). «Ничто, возможно, не свидетельствует о падении человечества после Первой мировой войны более очевидно, чем ограничение личной свободы перемещения человека… Я снова и снова получаю истинное наслаждение, видя, как удивлены молодые люди, когда узнают, что до 1914 года я путешествовал в Индию и Америку, не имея паспорта и даже вообще не имея понятия о таковом… те же самые границы, из-за патологического недоверия всех ко всем, превращенные сегодня таможенниками, полицией, постами жандармерии в проволочные заграждения, были чисто символическими линиями, через которые человек переступал так же просто, как через меридиан в Гринвиче» [28, c. 325–326].

Глубокая дезинтеграция мирового хозяйства в 1914–1945 гг. стала результатом не только ошибочных политических решений, но и объективных социально-экономических процессов, рассмотрение которых выходит за рамки данной статьи. Отметим лишь, что второй глобальный интеграционный цикл, т.е. нынешняя глобализация, начался с завершением Второй мировой войны и закономерно вошёл в историю как Pax Americana (в 1950 г. американская экономика составляла половину мировой). За его окончание можно принять апогей последнего экономического кризиса, а именно — 2008 г. Трудно удержаться от аналогии и не назвать «однополярный мир» между крахом СССР и этим кризисом Belle Époque 2.0, ведь это апогей второй глобализации. Сейчас уже налицо классические признаки глобальной дезинтеграции. Можно предположить, что лет через 15–20 начнётся третий глобальный интеграционный цикл, но это будет уже интеграция вокруг другого лидера. Пока просматривается только Pax Sinensis, однако существуют и иные точки зрения: «Век Европы закончился в 1914 году, век Америки заканчивается на наших глазах, веку Китая не бывать — его все будут сдерживать, но XXI век станет веком Азии, когда основные системообразующие конфликты будут происходить в самой населённой части Земли» [3]. В любом случае, как видим, лидерство впервые за последние 500 лет уйдёт за пределы глобального Запада, хотя США будут всё более ожесточённо сопротивляться этому, и следует молить Бога, о том, чтобы смена лидерства не сопровождалась страшным кровопролитием.

Исключительно важные результаты, относящиеся к цикличности мирохозяйственного развития, были недавно получены А.В. Фененко [26]. По мнению исследователя, сейчас мир находится примерно в середине восьмидесятилетнего понижательного тренда. Его начало обозначил мировой энергетический кризис 1973–1974 гг. При этом модернизационный рывок реален для России только в повышательном тренде, который начнётся в середине века. К этому рывку и должна готовиться страна.

Переход к интенсивному развитию

К. Поппер убедительно показал в своей «Нищете историцизма», что никаких непреложных законов исторического развития не существует в том смысле, что будущее никогда не предопределено, оно всегда вариантно [18]. Географы традиционно вдохновляются идеей Элизе Реклю, считавшего географию историей в пространстве, а историю — географией во времени. Сам Реклю был одним из первопроходцев, совершивших трудный переход от географического детерминизма к географическому поссибилизму. Если общества могут по-разному приспосабливаться к сходным природным (а зачастую и социальным) условиям, творчески преобразуя окружающую среду, то они могут и должны ещё более конструктивно относиться к своему будущему. Соответственно альтернативная география, смыкающаяся с девелопментологией и изучающая разные возможности развития обществ в сходных условиях, может иметь много большее прикладное значение, нежели альтернативная история, в высшей степени увлекательная сама по себе, но по большому счёту обречённая оставаться предметом сугубо академических занятий.

Научно-технический прогресс, особенно его направления, связанные с развитием искусственного интеллекта, может создать серьёзнейшие социальные проблемы. Действительно, если за почти два с половиной столетия бурного прогресса физический труд постепенно вытеснялся умственным, то теперь вытесняется и умственный труд без видимых возможностей возникновения новых областей его приложения. Надвигающийся кошмар охлократизации наиболее развитых стран, которая, по сути, и так уже продолжается не одно десятилетие, способствует самым мрачным ожиданиям от будущего.

Возможны, однако, и более оптимистичные сценарии. Так, далеко не оправдавший возлагавшихся на него надежд краудсорсинг, будет предположительно заменён технологиями коллективного интеллекта [22]. Эти технологии возвращаются на новом техническом уровне к испытанным временем принципам, включая и личную ответственность, отсутствие которой с неизбежностью разлагает человека. Здесь больше не будет анонимности, будет требоваться доказательность. Такие технологии будут препятствовать идиотизации членов общества и способствовать пробуждению в них гражданского чувства, основы любого нормального демократического процесса. Мы должны постоянно помнить, что в силу вариантности будущего выбор траектории в точках бифуркации может зависеть от усилий небольшой группы людей или даже отдельного человека. В этом и состоит «эффект бабочки», как его назвал Э. Лоренц, один из основоположников теории хаоса. Поскольку эффекты самоорганизации возникают именно в диссипативных системах, далёких от состояния равновесия, возрастание неравновесности не должно однозначно вести к хаосу, оно облегчает и возникновение порядка из хаоса.

Несомненно, сейчас человечество находится в точке бифуркации, соответственно существует возможность выбора траектории дальнейшего развития. Такой траекторией может стать как посредственное прозябание в духе «пределов роста», так и переход от экстенсивного развития к интенсивному. Соответствующая концепция была разработана опальным советским философом М.К. Петровым, сумевшим опубликовать при жизни всего несколько статей, но при этом пользовавшимся очень высоким авторитетом в философском сообществе. Его книги были изданы посмертно, включая и ту, в которой представления о необходимости перехода к интенсивному развитию изложены с наибольшей полнотой [17].

М.К. Петров писал ещё в 70-е–80-е годы, что экспоненциальный рост числа занятых в науке не может продолжаться долго, что дальнейшее развитие общества потребует коренного пересмотра принципов организации образования, науки и других сфер общественной жизни. Здесь нет возможности подробно излагать взгляды проницательного мыслителя на историческую неизбежность принципиально иного построения образования, среднего и высшего, тем более что некоторые конкретные рекомендации не могли не устареть за 30 лет после его смерти. Его книга — скорее не пособие для реформаторов, а доказательство необходимости новой интеллектуальной революции, необходимости, осознанной ещё задолго до того, как экстенсивная модель стала с очевидностью выдыхаться.

Исключительное значение, не столько даже прогностическое, сколько конструктивное, имеет введённое М.К. Петровым представление о двух научных революциях. В ходе первой научной революции XVI–XVII вв., хорошо исследованной и осмысленной, люди, не имевшие никаких представлений об опытном естествознании, догадались, что природа познаваема и её можно эмпирически изучать. Ранее ответы на вопросы об устройстве мира искались в Священном Писании, либо в текстах древнегреческих мудрецов. Даже в контексте XVII в. , например, мог обладать убедительностью классический для тех времён аргумент Лютера против Коперника: «Этот болван затеял перевернуть всё искусство астрономии, а ведь Священное Писание прямо указывает, что Иисус Навин приказал остановиться не Земле, а Солнцу» [16, с.82]. Не имея возможности подробно остановиться на этом важнейшем этапе исторического развития, отметим только, что причины возникновения естествознания были моральными и теологическими, а вовсе не прагматическими.

Возникновение естествознания, по М.К. Петрову, — результат распространения веры в то, что Всевышний создал не одну книгу, а две: Священное Писание и Природу. Долг христианина — постижение обеих, ибо первая, как писал Ф. Бэкон, раскрывает волю Бога, а вторая — Его могущество. Эту линию в современной отечественной философии продолжает Б.И. Пружинин: «Мы просто забыли, что знание стало силой у Ф. Бэкона потому, что на нём был отблеск мудрости Творца» [19, с. 69]. Выросшая из столь возвышенных помыслов наука имела весьма косвенное отношение к практике. Первая промышленная революция вовсе не была революцией научно-технической, поскольку все основные изобретения — паровая машина, ткацкий станок, пароход, паровоз, электрический телеграф — были сделаны практиками-самоучками. Даже столь важный для морского дела хронометр был изобретён плотником Дж. Хэррисоном, хотя над усовершенствованием часов бились многие учёные, включая Х. Гюйгенса.

Непосредственной производительной силой наука стала лишь в середине XIX в. в результате второй научной революции, которая была в чистом виде революцией сверху. Потерявший в наполеоновских войнах более половины территории Пруссии Фридрих Вильгельм III стал весьма склонным к реформам. Это позволило филологу и философу Вильгельму фон Гумбольдту, старшему брату великого естествоиспытателя, создать великую триаду, по М.К. Петрову, замкнув фундаментальную науку на прикладную и поставив как науку, так и области её приложения на твёрдый фундамент предварительно реформированного высшего образования. Для последнего базой служили гимназии — также детище реформ В. фон Гумбольдта. Модель гимназического образования оказалась столь успешной, что была заимствована очень многими странами, включая Россию и Японию.

Однако ещё более революционной стала реформа высшего образования. В 1810 г. был основан Берлинский университет — первый университет современного типа с поточными лекциями и читающими их профессорами и приват-доцентами. Во всех остальных университетах Европы и мира тогда была тьюторская система — преподаватель набирал определенное количество студентов и учил их несколько лет. Необходимость составления учебных планов потребовала подготовки дисциплинарных курсов и учебников, посильных среднему студенту. Последнее оказало огромное влияние на формирование научных дисциплин. В.И. Вернадский постоянно подчёркивал, что история науки — это проект её развития [12]. Замыкание «великой триады» произошло в 1826 г. с созданием Ю. фон Либихом лаборатории в Гисене, ставшей прообразом современных научно-исследовательских учреждений: в ней были сосредоточены фундаментальные и прикладные исследования, а также подготовка кадров высшей квалификации (аналог современной аспирантуры). Именно в этой лаборатории были созданы первые минеральные удобрения (азотные). Захватывает дух от смелости министра образования Пруссии, доверившего столь огромное дело юноше, только отучившемуся в Париже у Ж.Л. Гей-Люссака. Революции — время молодых и тех, кто сохранил молодость духа.

Результатом гумбольдтовских реформ стало бурное развитие экономики и культуры Пруссии, а затем — Германии. Через три десятилетия после смерти В. фон Гумбольдта географ и антрополог О. Пешель писал, что в австро-прусской войне прусский школьный учитель победил австрийского. Франко-прусская война (1870 г.) была проиграна Францией ещё до её начала, поскольку во Франции было 2,5 тыс. дипломированных химиков против 30 тыс. в Пруссии. Примерно таким же было соотношение и в числе инженеров. После поражения Франция незамедлительно перешла на гумбольдтовскую систему организации университетского образования, однако не потерпевшая поражения Англия не спешила перенимать немецкий опыт, относясь к нему с прежним высокомерием. Это способствовало потере ее лидерства: к началу ХХ в. Германия стала первой экономикой Европы и второй в мире.

Сейчас уже никого не надо убеждать в катастрофическом падении образовательного и интеллектуального уровня, в драматическом снижении эффективности научных исследований. В 70-е годы ХХ в. эти тенденции только намечались, но уже вызывали глубокую озабоченность у тех, кто смотрел много дальше большинства. Стало уже вполне очевидным, что только коренная реформа образования, а затем и науки сможет повысить интеллектуальный уровень современного общества, без чего оно будет несостоятельно приспособиться к новым реалиям. Учить надо не дольше, а лучше, причём совершенно иначе — тут многие яркие идеи М.К. Петрова могут быть вполне актуальны, — без этого просто не выжить. Конкретные предложения по реформированию отечественного образования с целью вывода его на путь интенсивного развития были сформулированы нами в недавней статье [31], которую мы и адресуем заинтересованному читателю.

Переход к интенсивному развитию требует и глубокого осмысления представлений М.К. Петрова о «лишних людях» как о ценнейшем ресурсе развития общества. Философ-марксист почти наверняка вдохновлялся положением о том, что все виды экономии в обществе, в конечном счёте, сводятся к экономии времени. Именно существенный рост образовательного и культурного уровня, чего возможно достичь только переводом образования на путь интенсивного развития, позволит создавать этот бесценный ресурс. Создавая его, придётся изо всех сил грести против течения, идти наперекор признанным авторитетам. Так, Я.И. Кузьминов, характеризуя нынешнее поколение студентов, пишет: «еще одна особенность — клиповое мышление. У нас принято считать, что это признак низкой культуры. Думаю, это не так. Нежелание сосредотачиваться в течение часа на одной проблеме, неумение монотонно рассуждать — это просто адаптация человеческого организма к мощному информационному потоку. Значит, надо перестраивать образовательные материалы, что требует другой подготовки учителей, других методик. Я думаю, они придут» [13]. Вероятно, именно это имели ввиду С.П. Капица, В.Г. Федотова и другие мыслители, когда предрекали возвращение некоторых элементов средневековья. В отличие от почтенного ректора, мы считаем возможным развивать на основе клипового мышления pop-science или science-light, но никак не Науку и Философию (клиповую литературу, кажется, создать удалось). Научная рациональность с клиповым мышлением несовместима.

Высокообразованные люди получат возможность годами и даже десятилетиями находиться в резерве, совершенствуя своё мастерство и получая удовлетворение от возможности заниматься творческой работой, безотносительно к востребованности её результатов. Эта модель отчасти реализуется в развитии науки. «Как говорил известный советский математик Борис Владимирович Гнеденко автору этих строк в частной беседе, «только около 3% разработок математиков находит себе практическое применение» [27]. Именно эта огромная избыточность математического знания позволяла Е. Вигнеру, одному из величайших физиков-теоретиков ХХ в., считать почти чудом то счастливое обстоятельство, что при возникновении новой области физики для неё всегда находился математический аппарат [5]. Трудно предположить, что подобная избыточность не характерна для других областей науки и практики.

По прекрасной метафоре географа Б.Б. Родомана, будущее надо не строить, а выращивать, опираясь на объективные закономерности общественного развития. Экономика переходит во всё возрастающей степени на путь интенсивного развития. При этом материальное потребление постепенно вытесняется нематериальным, причём грань между ними всё более размывается. Сама категория ВВП, формируемого в высокоразвитых странах на 70–90% нематериальным производством, всё более воспринимается критически и рассматривается многими экономистами как идеологическая, а не научная категория. Делаются попытки заменить ВВП другими показателями, но они не менее уязвимы для критики.

Кризис «измерительных инструментов», как и многое другое, свидетельствует об исчерпании потенциала экстенсивного развития, для которого характерны одномерные оценки. При этом на излёте эпохи экстенсивного развития стремление придать абсолютно всему количественное выражение, чтобы сделать оценки якобы объективными, приобрело совершенно гротескные формы. Это и всевозможные рейтинги стран или вузов, под улучшение места в которых затачивается вся политика соответствующих социумов и институций, и оценка труда учёных с помощью нелепых библиометрических индексов, деформирующая их ценностную ориентацию и разрушающая институт репутаций, и многое, многое другое. Сей страшный феномен описан в философской литературе как квантитативное отношение к реальности [23], когда навязывается представление о том, что в условиях информационного общества всё должно иметь количественное измерение. Переход к интенсивному развитию требует переломить тенденцию к деградации культурного и интеллектуального уровня, поскольку творчество как главное жизненное занятие для значительной части общества требует именно развития творческих способностей, а не подготовки грамотных потребителей, вопреки авторитетному мнению А. А. Фурсенко.

Заключение

Выше уже рассматривалась перспектива возвращения ряда элементов средневековья, чего весьма многие из нас в силу моральных или прагматических причин совершенно не хотят. При этом все мы хотим видеть Россию высокоразвитой и влиятельной страной, занимающей достойное место в Азии и выстраивающей с опорой на свои расширившиеся возможности в этой части света конструктивные отношения с Европой. Соответственно задача для России на 30–40 лет может быть сформулирована как битва за плато, т.е. за достойное место в мире, в котором экономический рост в его современном понимании станет крайне медленным даже в сравнении с нынешними его темпами. Эту битву возможно выиграть только при смене модели развития, переходе от экстенсивного развития к интенсивному, замене количественных критериев качественными. При этом замедление темпов экономического роста будет происходить столь же неравномерно, как и демографический переход, что приведёт к дальнейшему перераспределению как демографических, так и экономических масс. Россия, ЕС и Япония неизбежно останутся в проигрыше от этого перераспределения.

Эти трое проигравших могли бы сформировать коллективного победителя, образовав один из двух полюсов нового биполярного мира, на что указывал А.О. Безруков [2]. Второй полюс был бы образован США и англоязычными странами, кроме азиатских и африканских. Остальные страны должны были бы в той или иной степени ориентироваться на эти полюса. В силу объективных и субъективных причин образования подобного тройственного союза не произошло. В результате энергичными усилиями США и ЕС формируется российско-китайская Антанта, по Д.В. Тренину, соотношение сил внутри которой также постоянно изменяется не в пользу России.

У страны нет перспектив переломить неблагоприятные для неё тенденции на данном этапе развития, но они появятся при «выходе на плато». Россия, в отличие от СССР, уже не сверхдержава и, по справедливому мнению Т.В. Бордачёва, больше не может выбирать геополитические приоритеты по собственному усмотрению, а должна вписываться в формирующийся, иногда помимо её воли, международный геополитический и геоэкономический ландшафт. Эту задачу можно будет успешно решить только с переходом от экстенсивного развития к интенсивному. Центр тяжести потребуется перенести с экономики, где у России явно не намечается прорыв, на образование и науку, чтобы существенно улучшить позиции страны к середине XXI в., когда карты будут сдаваться заново. Подобный манёвр потребует решительной интеллектуальной эмансипации, «ревизионизма по всем азимутам» [30], переосмысления конкурентных преимуществ страны. На данном этапе её развития реформы «идеологической надстройки» могут быть много более успешными, нежели «экономического базиса».

О какой новаторской политике в своей стране или на просторах Евразии может идти речь, если географы, взаимодействующие с министерствами, жалуются, что чиновники требуют от них по поводу любых предлагаемых новаций представить подтверждения их успешного применения из опыта передовых стран? Либеральный мейнстрим предполагает «смелое копирование» лучших зарубежных практик, при этом за четверть века отечественная высшая школа совершенно разучилась готовить специалистов, способных ставить и решать принципиально новые задачи. Само понятие таланта вытеснено понятием креативности. Однако сильное высшее образование возможно создать только на основе мощной фундаментальной науки, поэтому реформирование отечественной науки должно предшествовать реформированию высшей школы, либо осуществляться одновременно с ним.

Существующая система оценки труда учёных фактически основана на принципе: «Принеси с Запада справку, что ты что-то из себя представляешь». Между тем всё новое пробивает себе дорогу с трудом. Тем более трудно добиться признания в других странах, да ещё в режиме удалённого доступа. Особенно при выдвижении альтернативных идей. При этом мы всегда были интересны зарубежной общественности именно своими самобытными поисками, а не более или менее посредственным копированием западных образцов.

Реформирование науки необходимо начинать с создания двуязычных (русский и английский) международных журналов с очень авторитетными редколлегиями, взыскательным, но доброжелательным и компетентным рецензированием и нетрадиционными методами работы. Вплоть до защиты спорных статей на заседаниях редколлегии, как это было в «Вопросах философии» при акад. Б.М. Кедрове. Такие журналы должны быть в открытом доступе в Интернете. Этим путём во многом уже идёт журнал «Россия в глобальной политике», однако там игра ведётся на грани допустимого для респектабельного журнала, но без пересечения этой грани. Между тем «на новенького» можно играть и смелее, если ставится задача не вписаться в социум, а изменить его в свою пользу.

Если несколько лет поддерживать высокий уровень подобных журналов полным напряжением собственных сил, то в дальнейшем в них потекут и интересные зарубежные статьи, как с Запада, так и с Востока. Следует хорошо представлять, что наука в странах Запада вовсе не переживает небывалый расцвет и не отличается высокой эффективностью. Поэтому поиск образцов в отечественном и зарубежном прошлом может оказаться более плодотворным, нежели их заимствование у современного Запада. Встав на путь ревизионизма, мы будем открывать всё новые удивительные, но при этом простые истины. 40–50 лет назад автор научной статьи был обязан ссылаться только на те работы, которые использовал. Если публикуемые им результаты были получены ранее, то это —свидетельство его некомпетентности или недобросовестности. Всё остальное оставалось на усмотрение автора. Сейчас любая статья превращается в квалификационную работу. Её всегда можно отвергнуть за недостаточный обзор работ предшественников. Между тем длительный опыт работы автора в экспертном совете ВАК по наукам о Земле свидетельствует, что ещё ни одна диссертация, т.е. именно квалификационная работа, даже слабая, не говоря уже о сильных, не была отклонена за плохой обзор литературы. Отклоняют за плагиат, фальсификацию данных, грубые методические ошибки и т.п. На Западе всё поставили с ног на голову…

Впрочем, и вся библиометрия оттуда же. Если перед учёными ставят масштабные задачи, то критерий оценки их работы вполне очевиден, только оценивать её должны учёные, а не чиновники, как это и было в советские времена. Многие глубокие идеи о распределении средств на фундаментальные исследования теми же методами, что и подрядов на строительство, о руководстве наукой посредством эффективных менеджеров, глубоко чуждых учёным по стилю мышления, тоже пришли к нам с Запада. Между тем эти менеджеры, как правило, не понимают даже того, что научные задачи могут решаться только на основе теорий, а разработка теорий — функция фундаментальной науки, а не прикладной. Удушающая бюрократизация российской науки намного превосходит любые кошмары, которые могли присниться в страшном сне в советские времена, но вполне сопоставима с ситуацией в ЕС, по крайней мере, в некоторых его странах. Бюрократическое руководство наукой привело к угасанию семинарской жизни. Однако самым важным инструментом развития науки являются именно семинары, которые во многом даже важнее публикаций. Именно здесь следует «измерять температуру науки» и выделять на основе этих измерений наиболее перспективные направления.

Реформы образования и науки должны быть «заточены» под азиатский вектор развития, и такая переориентация придаст мощный импульс развитию обеих сфер. Масштабные преобразования имеют больше шансов на успех, когда связаны с новым большим делом, способным привлечь и воодушевить широкие массы. Это изучение и преподавание восточных языков, страноведения Азии, всевозможные прикладные исследования, связанные с развитием энергоёмких и водоёмких технологий, фундаментальные исследования, позволяющие в перспективе нарастить экспорт высокотехнологичных товаров и услуг, и т.п. Возможное (и желательное) место России в формирующейся Большой Евразии отчасти вырисовывается в статье М. Тимофеева «Как развивать Байкал по-новому» [24]. Она косвенным образом даёт ответ на вопрос, как стране не превратиться в сырьевой придаток Китая и других стран Азии.

Отмечая, что «удивив своих зарубежных партнеров и посрамив многочисленных экспертов, Россия воистину смогла прыгнуть выше головы» [11], А.В. Кортунов проявляет трезвый научный подход к анализу сложившейся ситуации: «Можно в целом согласиться с теми, кто считает, что российская внешняя политика с ее опорой на военно-политические инструменты с крайне централизованным процессом принятия решений, с уникальными традициями “классической” дипломатии и внешнеполитической разведки более чем соответствует потребностям текущего момента в международной жизни. Но момент потому и момент, что он не может длиться вечно или даже сколько-нибудь долго. Вполне возможно, что мы скоро вступим в новую эпоху мировой политики, когда сила государств будет оцениваться совсем по другой шкале». Это вызывает у авторитетного учёного-международника самую серьёзную обеспокоенность состоянием отечественной экономики. Мы не вправе забывать, что страна, выигравшая тяжелейшую войну, уже проиграла мир, и подобная ситуация может повториться.

Повторение опыта развития мобилизационной экономики едва ли принесёт успех в XXI в., хотя мобилизационная модель развития (а во многом — восстановления) образования, как нам представляется, вполне может быть успешной, и это позволит стране довольно быстро улучшить свои позиции в мире [31]. Драматизм положения, в котором оказалась наша страна, заставляет играть на опережение, смело искать собственные творческие решения, от чего совершенно отвыкли за последние четверть века, когда смелые поиски заменялись «смелым копированием». А.В. Кортунов рекомендует cоздание, используя выражение Константина Леонтьева, экономики «цветущей сложности» (там же). Это именно переход к интенсивному развитию. Весьма вероятно, что России придётся стать первопроходцем подобного перехода, мужественно пробиваясь к новым решениям, как это делал Ф. Д. Рузвельт, наломавший, кстати говоря, немало дров при проведении «Нового курса» ввиду отсутствия опыта и разработанной экономической теории. Нам надо творчески переосмыслить и отечественный исторический опыт, взяв из прошлого огонь, а не пепел. В таком случае Россия сможет стать интеллектуальным лидером нового Нового времени для неевропейских стран [25] и это обеспечит ей достойное место в мире. Ведь самое интересное ещё впереди.

1. Акаев А.А., Акаева Б.А. Вызовы глобального демографического перехода и неотложность стратегических решений // Век глобализации. Выпуск №1(7)/2011 URL: http://www.socionauki.ru/journal/articles/132577/ Дата обращения – 07.04.2017

2. Безруков А. Лекция о будущем. Геополитика 2035 – контуры нового мира. 15 июля // Образовательный интенсив «Остров 10-21». Владивосток, 10-21 июля 2018 г. URL: https://www.youtube.com/watch?v=TxDS5itmKuA Дата обращения – 01.03.2019

3. Бордачёв Т. Две войны Запада. Что делать России, чтобы не исчезнуть с карты мира //Международный дискуссионный клуб Валдай. 06.04.2018 URL: http://ru.valdaiclub.com/a/highlights/dve-voyny-zapada/ Дата обращения: 15.07.2018

4. Брюне А., Гишар Ж.-П. Геополитика меркантилизма: новый взгляд на мировую экономику и международные отношения. – М.: Новый хронограф, 2012. – 232 с.

5. Вигнер Е. Этюды о симметрии. – М.: Мир, 1971. – 318 с.

6. Вишневский А.Г. Время демографических перемен. – М.: Изд. дом Гос. ун-та – Высшей школы экономики, 2015. – 517 с.

7. Геллнер Э. Разум и культура. Историческая роль рациональности и рационализма. – М.: Московская школа политических исследований, 2003. – 252 с.

8. Джайлз К., Флеминг С. Низкая производительность труда становится глобальной проблемой. В прошлом году её рост оказался самым медленным с начала века //Ведомости, 26.05.2015 URL: https://www.vedomosti.ru/economics/articles/2015/05/26/593773-nizkaya-proizvoditelnost-truda-stanovitsya-globalnoi-problemoi Дата обращения: 24. 07.2018

9. Дуглас Д., Синдрей Д., Канчев Г. Что мешает росту производительности. Плоды инноваций достаются крупным компаниям, выяснили экономисты //Ведомости, 22.07.2018. URL: https://www.vedomosti.ru/economics/articles/2018/07/23/776200-rostu-proizvoditelnosti Дата обращения: 24.07.2018

10. Капица С.П. Общая теория роста человечества. Сколько людей жило, живет и будет жить на Земле. – М.: Наука, 1999. – 191 с.

11. Кортунов А. Пути выживания в окопной войне //Российский совет по международным делам. 20 апреля 2018 г. URL: http://russiancouncil.ru/analytics-and-comments/analytics/puti-vyzhivaniya-v-okopnoy-voyne/ Дата обращения – 18.07.2018

12. Кузнецова Н.И. В.И. Вернадский как историк науки: методологические находки и парадоксы //Вопросы философии, 2013, №11. С. 99-111. URL: http://vphil.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=856&itemid=52 Дата обращения – 27.02.2019

13. Кузьминов Я. Решебник вам в портфель //Российский совет по международным делам. 3 июля 2018 г. URL: http://russiancouncil.ru/analytics-and-comments/comments/reshebnik-vam-v-portfel/ Дата обращения – 19.07.2018 ути выживания в око

14. Овчинников Н.Ф. Структура и симметрия /Системные исследования. Ежегодник 1964 г. – М.: Наука, 1969. С. 111-121.

15. Ортега-и-Гассет Х. Миссия университета. – М.: Изд. дом Гос. ун-та – Высшей школы экономики, 2010. – 144 с.

16. Петров М.К. Как создавали науку? //Природа, 1977, №9. С. 80-88.

17. Петров М.К. История европейской культурной традиции и её проблемы. – М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 2004 – 776 с.

18. Поппер К. Нищета историзизма. – М.: Прогресс: VIA, 1993. – 185 с.

19. Пружинин Б. И. Надеюсь, что будет жить // Вопросы философии. 2008. № 5. С. 66-71.

20. Размещение производства в рыночной среде. Из трудов Б.Н. Зимина. М.: Альфа-М, 2003. 176 с. URL: https://drive.google.com/file/d/0BhZcFCjs36CWEZkeDVkR1NMMVU/view Дата обращения – 07.04.2017

21. Синцеров Л. М. Длинные волны глобальной интеграции //Мировая экономика и международные отношения, 2000, N 5. С. 56–64.

22. Славин Б. Прогресс: Цифровая демократия //Ведомости, 31.03.2017 URL: https://www.vedomosti.ru/opinion/articles/2017/03/31/683513-tsifrovaya-reabilitatsiya Дата обращения – 25.07.2018

23. Табачков А.С. Информационное общество в контексте истории //Вопросы философии, 2014, №10. С. 37-45. URL: http://vphil.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=1034&Itemid=52 Дата обращения – 01.03.2019

24. Тимофеев М. Как развивать Байкал по-новому. Биолог Максим Тимофеев о биотехнологических перспективах озера //Ведомости, 14.01.2019 URL: https://www.vedomosti.ru/opinion/articles/2019/01/13/791295-kak Дата обращения – 01.03.2019

25. Федотова В.Г. Дополитическая, политическая и постполитическая культуры как индикаторы исторического этапа модернизации //История модернизации как предмет социально-философского анализа. М., 2014. С. 26-57.

26. Фененко А. Когда ожидать модернизации России? //Российский совет по международным делам. 15 октября 2018 г. URL: http://russiancouncil.ru/analytics-and-comments/analytics/kogda-ozhidat-modernizatsii-rossii/ Дата обращения – 25.02.2019 ути

27. Хайтун С. Уничтожение российской науки продолжается успешно //Троицкий вариант – наука, 29 августа 2017 г. №17 (236) URL: https://trv-science.ru/2017/08/29/unichtozhenie-rossijskoj-nauki-prodolzhaetsya-uspeshno/ Дата обращения – 25.02.2019

28. Цвейг С. Вчерашний мир. Воспоминания европейца. – М.: Вагриус, 2004. – 349 с.

29. Шупер В.А. Территориальная самоорганизация общества как область исследований и учебная дисциплина //Региональные исследования, 2014, №4. С. 40-48. URL: http://media.geogr.msu.ru/RI/RI_2014_04(46).pdf Дата обращения – 25.02.2019

30. Шупер В.А. Научная картина мира как инструмент геополитического соперничества /«25 лет внешней политике России» : сб. материалов Х Конвента РАМИ (Москва, 8–9 декабря 2016 г.). В 5 т. Т. 4 : Россия и современ- ный мир: экономика и право. В 2 ч. Ч. 1 / под общ. ред. А.В. Мальгина ; [науч. ред.: И.Н. Платонова и др.] ; Моск. гос. ин-т междунар. отношений (ун-т) М-ва иностр. дел Рос. Федерации, Рос. ассоциация междунар. исследований (РАМИ). — М.: МГИМО–Университет, 2017. — С. 471-484 URL: http://www.risa.ru/images/10theses/rami-x-conv_T4.1.pdf Дата обращения – 25.02.2019

31. Шупер В.А. Новые «социальные лифты» от Ярослава Кузьминова //Свободная мысль, 2018, №1. С. 147-154. URL: http://svom.info/entry/819-novye-socialnye-lifty-ot-yaroslava-kuzminova/ Дата обращения – 25.02.2019

[i] В самоорганизующейся системе (по Г. Хакену) фундаментальную роль играют параметры порядка, определяющие поведение компонентов системы через принцип подчинения.

[ii] Исследования цикличности интеграционных процессов были начаты в конце 70-х гг. в Институте географии АН СССР Б.Н. Зиминым и продолжены Л.М. Синцеровым [20,21].

[iii] Для Франции Belle Époque — период расцвета Третьей республики (в 1879 г. Марсельеза стала государственным гимном, в 1880 г. 14 июля стало национальным праздником).

Социальный фон подъема науки

Шестая лекция из цикла «Наука в социальном мире», организованная группой ученых Клуба левых книг, была прочитана 28 марта профессором П.М.С. Блэкеттом по теме «Социальный фон». подъема науки в семнадцатом веке ». Проф. Блэкетт противопоставил точку зрения, что довольно внезапный подъем современной науки в семнадцатом веке был в значительной степени случайным, с точкой зрения, что этот подъем был тесно связан с техническими потребностями того времени. В частности, прогресс мореплавания и добычи полезных ископаемых в пятнадцатом и шестнадцатом веках привел к очень острой потребности в решении некоторых научных проблем. О важности этих проблем свидетельствуют усилия, прилагаемые для их решения. Например, в конце пятнадцатого века восемьдесят три астронома были наняты в Лиссабоне для решения проблем, связанных в основном с навигацией, а к концу шестнадцатого века за решение проблемы были предложены крупные финансовые вознаграждения в виде призов. долготы.И снова Агрикола в своей книге «De Re Metallica», опубликованной в 1556 году, перечислил шестнадцать различных способов откачки воды из шахт, что является явным признаком того, что ни один из них не был действительно удовлетворительным. Интересно отметить, что использование часов в море как способ определения долготы был предложен еще в 1530 году, но только в 1764 году этот метод был успешно использован. Многие научные проблемы, решаемые Ньютоном и его современниками, были выдвинуты на первый план в период от одного до двухсот лет назад в связи с потребностями практических методов. Технический прогресс в средние века был не только важной причиной возникновения современной науки, но также привел к политической борьбе между монархией и феодальной аристократией против растущего купца и бизнес-класса. В Англии борьба была выиграна последним к моменту основания Королевского общества, и этот факт, несомненно, способствовал быстрому развитию науки и техники в Англии.

Расцвет науки «конвергенции»

ВАШИНГТОН — Достижения в медицине и биотехнологии — от секвенирования генома человека до разработки небольших чипов для обнаружения рака в кровотоке — были в значительной степени обусловлены учеными, собравшимися вместе из различные дисциплины для работы над общими проблемами.Но группа с голубой лентой сказала здесь во вторник, что эти достижения также означают нечто большее: создание новой модели, получившей название «конвергенция», в которой инженерные и физические науки, среди других дисциплин, объединяют усилия с науками о жизни.

Хотя конвергенция звучит как еще одна междисциплинарная смесь, она может бросить вызов традиционным научным категориям, по мнению нескольких участников дискуссии на форуме, созванном Массачусетским технологическим институтом и Американской ассоциацией содействия развитию науки. Конвергенция — это больше, чем просто объединение экспертов в двух или более дисциплинах для обмена мнениями; это обмен мнениями. «Принципиально разные подходы из физической науки и инженерии используются в биологических исследованиях, в то время как понимание сложных эволюционных систем в науках о жизни взаимно влияет на физику и инженерию», — говорят авторы белой книги Массачусетского технологического института «Третья революция: сближение Науки о жизни, физические науки и инженерное дело «, выпущенный во вторник.«Конвергенция — это результат истинного интеллектуального перекрестного опыления».

Как бы привлекательно это ни звучало, конвергенция может означать конец существующей организации научных областей, сказал Алан Лешнер, главный исполнительный директор AAAS. «Фактически, это бросает вызов традиционной дисциплинарной структуре, с которой мы так комфортно себя чувствуем», — сказал Лешнер, добавив, что конвергенция будет «чертовски угрожать» этой структуре и связанным с ней механизмам финансирования и подразделениям. Он сказал, что конвергенция знаменует «упадок дисциплинарной науки».»

И тем не менее, сдвиги, как большие, так и мелкие, уже произошли. Программы биотехнологии, сочетающие традиционную биологию и инженерию среди других прикладных дисциплин, широко распространены в кампусах по всей стране. Некоторые университеты объединили факультеты и дисциплины в новые центры или институтов, что отражено в опыте многих участников сессии во вторник. Институт интегративных исследований рака Массачусетского технологического института им. Дэвида Х. Коха, преподаватели которого были хорошо представлены на форуме, объединяет молекулярных генетиков, клеточных биологов и инженеров под одной крышей. сотрудничать.

Калифорнийский университет в Беркли запустил конкурс «Большой [защита электронной почты]», который дает стимулы для междисциплинарных групп студентов, например, придумывать более эффективные способы очистки воды, борьбы с неграмотностью или диагностики малярии. Томас Калил, который объявил конкурс и сейчас является заместителем директора по политике Управления науки и технологий Белого дома, также принял участие в дискуссии. И теоретическая основа, ведущая к сессии вторника, постепенно закладывалась в течение нескольких десятилетий.Белая книга Массачусетского технологического института выросла из отчета Национальной академии наук за 2009 год «Новая биология для 21 века», в котором авторы предсказывали потребность в тех, кто работает в области биологии — в тандеме с теми, кто занимается физическими, вычислительными и земными науками. наук, а также математики и инженерии — для решения четырех актуальных проблем: устойчивого производства продуктов питания, экосистемы, производства биотоплива и здоровья человека.

Как показывают такие исследования и усилия, конвергенция является хранилищем высоких ожиданий.Заседание во вторник высветило потенциал модели сделать здравоохранение более эффективным и индивидуализированным при одновременном сокращении затрат на оказание помощи. Но, как указывает замечание Лешнера, конвергенция также имеет последствия для финансирования, структуры научных факультетов университетов и того, как будет обучаться следующее поколение научных исследователей и инженеров. Исследование, проводимое в соответствии с моделью конвергенции, требует коллективных усилий. Некоторые участники дискуссии задавались вопросом, как можно справедливо распределить кредит за работу, особенно когда от этого зависят решения о найме и сроке полномочий.И хотя многие исследователи могут приветствовать организационные инновации — теоретически — они также склонны раздражаться, когда они угрожают их сфере деятельности, — сказал Алан Гутмахер, директор Национального института здоровья детей и развития человека.

Среди спонсоров такой переход потребует новой структуры, а не просто доработки существующей системы, сказал Гутмахер. Одно краткосрочное решение, предложенное некоторыми участниками дискуссии, заключается в том, чтобы федеральные агентства, финансирующие науку, выделяли небольшой процент своих бюджетов на гранты на совместную денежную банку, зарезервированную для проектов конвергенции.«Всем нам нужно набраться смелости, чтобы сделать это», — сказал он. Кроме того, как многие отмечали, модель уже существует. Проект генома человека был результатом финансирования и координации со стороны Министерства энергетики США и Национальных институтов здравоохранения.

Некоторые вопросы от переполненной аудитории ученых, исследователей, сотрудников Капитолийского холма и Белого дома, а также выпускников Массачусетского технологического института были сосредоточены на том, должны ли университеты начинать подготовку «конвергентных ученых», разбирающихся в гибридных областях.Но Кейт Ямамото, профессор и заместитель декана Медицинского факультета Калифорнийского университета в Сан-Франциско, предостерег от этого. По его словам, значение узкоспециализированных знаний будет только возрастать. Он утверждал, что требуется больше, так это более широкое признание — что отражается в том, как обучаются ученые и что публикуется — важности совместной работы. Эффективная командная работа специалистов разных дисциплин, которые ищут новые области знаний, будет способствовать прогрессу. «Мы должны заинтересовать людей тем, что происходит в границах», — сказал Ямамото.

Калил описал идеального ученого, работающего в модели конвергенции, как человека, имеющего форму буквы T. Верхняя часть буквы T символизирует широту интересов и знаний, а основа представляет собой глубину опыта в одной области.

«Я не думаю, что дело в том, чтобы думать, что один человек может все», — сказал Гутмахер. «Речь идет о том, чтобы научить людей открывать новые способы мышления».

Наука в развивающихся странах

Образец цитирования: Holmgren M, Schnitzer SA (2004) Наука на подъеме в развивающихся странах.PLoS Biol 2 (1): e1. https://doi.org/10.1371/journal.pbio.0020001

Опубликован: 20 января 2004 г.

Авторские права: © 2004 Holmgren and Schnitzer. Это статья в открытом доступе, распространяемая в соответствии с условиями лицензии Creative Commons Attribution License, которая разрешает неограниченное использование, распространение и воспроизведение на любом носителе при условии правильного цитирования оригинальной работы.

Сокращения: ВВП, валовой внутренний продукт; ISI, Институт научной информации; РИЦИТ, Red Iberoamericana de Indicadores de Ciencia y Tecnología; SCI, Индекс научного цитирования; ЮНЕСКО, Организация Объединенных Наций по вопросам образования

Кофи Аннан, Генеральный секретарь Организации Объединенных Наций, недавно обратил внимание на явное неравенство в науке между развивающимися и развитыми странами и на проблемы наведения мостов через эти пробелы, которые должны приблизить Организацию Объединенных Наций и мировое научное сообщество к друг друга (Annan 2003).Г-н Аннан подчеркнул важность уменьшения неравенства в науке между развитыми и развивающимися странами, заявив, что «такое несбалансированное распределение научной деятельности создает серьезные проблемы не только для научного сообщества в развивающихся странах, но и для самого развития». В самом деле, мнения г-на Аннана недавно были поддержаны несколькими учеными, которые представили неопровержимые доказательства неравенства в научных результатах между развивающимися и уже развитыми странами (Гиббс, 1995; Май 1997; Гольдемберг, 1998; Риддок, 2000). Например, недавние оценки Организации Объединенных Наций по вопросам образования, науки и культуры (ЮНЕСКО) (ЮНЕСКО, 2001 г.) показывают, что в 1997 г. на развитые страны приходилось около 84% глобальных инвестиций в научные исследования и разработки, примерно 72% мировыми исследователями и выпустили около 88% всех научно-технических публикаций, зарегистрированных в индексе научного цитирования (SCI). Северная Америка и Европа явно доминируют по количеству выпускаемых ежегодно научных публикаций — 36.6% и 37,5% соответственно во всем мире (ЮНЕСКО, 2001 г.).

Северная Америка и Европа явно доминируют по количеству научных публикаций, выпускаемых ежегодно.

Совершенно очевидно, что более богатые страны могут вкладывать больше ресурсов в науку и, следовательно, составляют наибольшее количество публикаций. Также вероятно, что существует статистическая погрешность со стороны SCI как библиометрической базы данных, поскольку она представляет публикации Северной Америки и Европы намного лучше, чем публикации остального мира (Gibbs 1995; May 1997; Alonso and Fernández- Юричич 2001; Вохора и Вохора 2001). Но действительно ли разница в научном вкладе между развитыми и развивающимися странами остается неизменной или даже увеличивается, как предполагал г-н Аннан? Более пристальный взгляд на тенденции последнего десятилетия показывает важные достижения в развивающихся странах. Например, Латинская Америка и Китай, хотя на их долю приходится, соответственно, всего 1,8% и 2% научных публикаций во всем мире, увеличили количество своих публикаций в период с 1990 по 1997 год на 36% и 70% соответственно, что является гораздо более высоким процентом чем прирост, достигнутый Европой (10%) и индустриальной Азией (26%).Доля глобальных научных публикаций из Северной Америки фактически снизилась на 8% за тот же период (ЮНЕСКО, 2001).

Тенденции публикации в Северной и Южной Америке

Используя базы данных SCI, созданные Институтом научной информации (ISI), а также данные, собранные Red Iberoamericana de Indicadores de Ciencia y Tecnología (RICYT), мы изучили различия в количестве и доля научных публикаций между развитым миром и развивающимся миром с 1990 по 2000 год, с упором на Америку в качестве примера. Неудивительно, что с 1990 по 2000 год наблюдалась огромная разница в количестве публикаций, причем львиная доля приходилась на Соединенные Штаты (84,2%), за которыми следовала Канада (10,35%). Латинская Америка в целом дала только 5,45% от общего числа научных публикаций за эти десять лет (RICYT 2002).

Общее количество публикаций, однако, не обязательно является лучшим показателем для оценки научной продуктивности или технических достижений (май 1997 г.). Более подходящие измерения для этих факторов включают пропорциональное изменение количества публикаций и общего количества публикаций с поправкой на инвестиции в исследования и разработки (май 1997 г.).Пропорциональное изменение количества публикаций с использованием сравнения за 1990 год показало, что научные публикации в Латинской Америке росли быстрее всего в Америке, намного опережая Соединенные Штаты и Канаду (Рисунок 1). Дальнейший анализ с корректировкой общего количества публикаций на сумму денег, вложенных в исследования и разработки для каждого региона, также показывает, что, в отличие от Канады и Соединенных Штатов, в Латинской Америке наблюдается тенденция к увеличению относительного объема производства на протяжении всего периода. 1990-е годы (рисунок 2).Более того, если принять во внимание количество денег на исследования, доступных исследователям, Латинская Америка фактически опередила США и Канаду к 2000 году (Рисунок 2). Хотя стоимость исследований, несомненно, дешевле в развивающихся странах из-за относительно низкой заработной платы исследователей, накладных расходов и других стандартов работы, эти факторы не объясняют существенного увеличения количества публикаций на сумму денег, выделенных на исследования и разработки в Латинской Америке. , особенно с 1995 по 2000 год (рис. 2).

Рисунок 1. Относительный рост научных публикаций в Северной и Южной Америке

На этом рисунке показан относительный рост публикаций в Северной и Южной Америке, измеренный как пропорциональное изменение (%) количества публикаций SCI по сравнению с количеством публикаций в 1990 году (RICYT 2002 ).

https://doi.org/10.1371/journal.pbio.0020001.g001

Другие относительные показатели научной продуктивности, такие как количество публикаций, собранных SCI, по отношению к количеству ученых в конкретной стране, а также демонстрируют, что такие развивающиеся регионы, как Латинская Америка, вносят существенный вклад в науку, несмотря на тот факт, что средняя доля валового внутреннего продукта (ВВП), инвестированного в науку в Латинской Америке в течение этого 10-летнего периода, составляла лишь 21% от суммы инвестиций. США (RICYT 2002).Действительно, эта научная продуктивность примечательна, если сравнить ее с относительно низкими инвестициями в саму науку по сравнению с ВВП Латинской Америки в целом. Фактически, Альборнос (2001) пришел к выводу, что Латинская Америка как группа может позволить себе инвестировать гораздо большую часть своих ресурсов в научные исследования и разработки. Латиноамериканские инвестиции в исследования и разработки составили лишь 0,59% регионального ВВП в 1998 году, что очень мало по сравнению с США (2.84%) и Канада (1,5%).

Среди стран Латинской Америки существует высокая степень вариабельности в показателях публикации, а также в финансовых инвестициях в науку и технологии. Некоторые страны показали себя особенно хорошо. Например, в Уругвае, Чили, Панаме и Кубе в среднем за 10 лет исследований и разработок приходилось соответственно 6,8, 5,3, 5,2 и 3,4 публикаций на миллион долларов инвестиций в исследования и разработки, что является заведомо высоким показателем по сравнению с США (1,5) и даже Канада (3.3) (RICYT 2002). Другие страны, такие как Коста-Рика, Куба, Бразилия и Чили, вложили гораздо большую часть своего ВВП в исследования и разработки, чем другие страны этого региона (Albornoz 2001).

Почему количество публикаций на доллар, вложенный в исследования и разработки, увеличивается в Латинской Америке, а в США и Канаде — уменьшается?

Объяснение повышения производительности публикаций в Латинской Америке

Одно из возможных объяснений повышения производительности научных работ в Латинской Америке заключается в том, что научное развитие в 1990-е годы было особенно сильным во многих странах этого региона.В самом деле, это могло бы объяснить быстрый рост количества публикаций в Латинской Америке по сравнению с относительно постоянным увеличением количества публикаций в Соединенных Штатах и Канаде, которые публиковались так же хорошо в начале десятилетия. Однако потенциально более важный вопрос заключается в том, почему количество публикаций на доллар, вложенный в исследования и разработки, увеличивается в Латинской Америке и снижается в Соединенных Штатах и Канаде. Этот шаблон может быть результатом множества факторов, ни один из которых не исключает друг друга.Возможно, публикации в международных журналах как показатель научной продуктивности становятся все более важными в Латинской Америке. Увеличение финансирования наиболее продуктивных ученых из национальных программ развития науки могло бы стать важным стимулом. Международное сотрудничество, ведущее к большему научному сотрудничеству между учеными из Латинской Америки, Европы и США, возможно, также увеличило относительное количество публикаций в Латинской Америке. Напротив, тенденция к снижению количества публикаций на доллар инвестиций в Канаде и Соединенных Штатах может отражать тенденцию к более дорогостоящим исследованиям в более крупных научных программах.

Научное влияние Латинской Америки

Каково, собственно, относительное влияние таких развивающихся регионов, как Латинская Америка, на научное сообщество? Мы использовали данные SCI 2001 для изучения доли публикаций в области экологии (включая области эволюционной биологии, природоохранной биологии и биологии глобальных изменений) в период с 1990 по 2002 гг. В двух ведущих научных журналах ( Nature и ). Science ; с импакт-фактором 27.96 и 23,33 соответственно) и в 20 ведущих экологических журналах (с импакт-факторами 10,51–2,47) (ISI 2001a). Мы считали регион публикацией, если кто-либо из авторов был связан с учреждениями из этого региона. Таким образом, более чем один регион получит кредит для одной публикации, если эта публикация была написана несколькими авторами из учреждений из разных регионов.

Для 20 ведущих экологических журналов на американские субконтиненты Южной, Центральной и Северной Америки приходилось 62% публикаций во всем мире.Однако в Северной и Южной Америке Латинская Америка составляла только 6%, в то время как на Канаду и США приходилось соответственно 13% и 82% из 20 ведущих экологических публикаций. Когда мы изучили данные в качестве вкладов в 10 ведущих экологических журналов (импакт-факторы 10,51–3,31) по сравнению с 11–20 лучшими (импакт-факторы 3,28–2,47), страны Латинской Америки внесли почти вдвое больше публикаций в журналы второй категории. (8% в топ-11–20 по сравнению с 4% в топ-10). Эти данные свидетельствуют о том, что публикации из таких развивающихся регионов, как Латинская Америка, не дотягивают до ведущих журналов.Напротив, Соединенные Штаты предоставили несколько больше публикаций в 10 ведущих журналов (84%), чем в 11–20 ведущих журналов (79%). Разница в доле публикаций, представленных Соединенными Штатами в топ-10 и 20 ведущих журналов, была даже более заметной, когда мы исследовали ее в отношении мировых публикаций. В этом случае Соединенные Штаты предоставили 60% публикаций в 10 ведущих журналов и только 40% публикаций в 11–20 ведущих журналов.

Интересно, что доля публикаций из Латинской Америки, США и Канады по всем предметным областям в журналах Science и Nature была почти идентична таковой в 20 ведущих экологических журналах.В Science и Nature на Латинскую Америку приходилось 7% публикаций в Северной и Южной Америке по сравнению с 6% в 20 ведущих экологических журналах, тогда как в США и Канаде было 81% против 82% и 12% против 13% соответственно. . Эти сходства говорят о том, что латиноамериканские исследователи не чураются двух ведущих научных журналов. Однако публикации в журналах Science и Nature было недостаточно, чтобы добиться известности, о чем свидетельствует количество цитирований этих исследователей.Последний список из 247 наиболее цитируемых исследователей в области экологии и наук об окружающей среде подчеркивает значительный вклад авторов из Северной Америки (73%) и Европы (21%) (ISI 2001b). В оставшиеся 6% не было включено ни одного исследователя, работающего в латиноамериканском учреждении. В целом, эти данные показывают, что научная продукция в области экологии в Латинской Америке имеет относительно низкое влияние в международном научном сообществе и недостаточно представлена в ведущих международных журналах, несмотря на высокую продуктивность, измеряемую количеством публикаций на одного исследователя. сумма финансирования.Аналогичные результаты были также получены для Азии (Swinbanks et al. 1997) и, таким образом, могут быть обычным явлением в развивающихся странах.

Хотя в развивающемся мире есть выдающиеся научные исследователи, которые независимо вносят важный вклад в международное научное сообщество, они являются исключением. Почему вообще латиноамериканским ученым часто не удается попасть в ведущие журналы или стать одними из самых цитируемых исследователей в своих областях? Одна из возможностей заключается в том, что основные исследовательские программы в обоих регионах несколько различаются, и что ведущие журналы, которые издаются в развитых странах, больше соответствуют научному мейнстриму развитых регионов.Это не означает какого-либо заговора, а скорее подразумевает, что восприятие наиболее важной науки связано с регионом и что, поскольку основные финансирующие агентства, а также наиболее известные журналы имеют схожий экономический регион, они также разделяют такое же восприятие того, какая наука им наиболее интересна. Еще одно соображение заключается в том, что SCI перечисляет больше местных журналов из развитых регионов, чем аналогичных журналов из развивающихся регионов (Gibbs, 1995). Следовательно, для ученых из развитых стран открываются более широкие возможности для публикации в регионах, в то время как большая часть исследований, публикуемых на местном уровне в развивающихся странах, игнорируется.Но чтобы стать высокоцитируемым ученым, нужно нечто большее, чем просто публикация хороших статей. Это требует посещения международных встреч и представления результатов новых исследований на многочисленных научных форумах. Однако для финансирования этой деятельности требуется, чтобы большая часть исследовательских денег тратилась на встречи исследователей в развивающихся странах по сравнению с развитыми странами.

Долгий путь, который предстоит пройти

Положительные тенденции в области научной продуктивности в Латинской Америке не следует неверно истолковывать как причину, по которой не следует беспокоиться о существующем пробеле, отмеченном г-ном.Аннан. Есть много веских причин для стремления увеличить научный вклад из развивающихся стран (Goldemberg 1998; Annan 2003). Во-первых, наука как дисциплина выиграет от вклада множества разрозненных групп по всему миру, а не от доминирования двух географических регионов. Многие научные проблемы можно было бы решить гораздо легче при сотрудничестве и научном понимании ученых из развивающихся регионов. Например, исследования изменения климата и биоразнообразия срочно нуждаются в научном вкладе тех развивающихся регионов, которые так важны для этих глобальных процессов.Также крайне важно, чтобы развивающийся мир продвигал посредством исследований и публикаций те проблемные области, которые оказывают на них пропорционально большее научное и социальное воздействие. Теперь есть примеры, когда исследования приоритетных областей для развивающихся стран могут фактически стать новаторской работой в областях, которые игнорируются исследовательской программой промышленно развитого мира. Так было с исследованиями возобновляемых источников энергии в Бразилии (Goldemberg 1998) и биомедицинскими науками на Кубе (Castro Díaz-Balart 2002).Эти примеры важны не только для этих регионов развивающегося мира, но и сами по себе являются научными инновациями, которые могут значительно расширить знания в остальном мире.

Исследования изменения климата и биоразнообразия срочно нуждаются в научном вкладе тех развивающихся регионов, которые так важны для глобальных процессов.

Хотя представленные здесь данные демонстрируют, что предстоит пройти долгий путь, прежде чем развивающиеся страны внесут более справедливую долю в международное научное сообщество, есть также основания для оптимизма.Относительное увеличение количества публикаций, особенно с поправкой на количество денег, выделяемых на исследования и разработки, показывает, что многие развивающиеся страны движутся в правильном направлении. Чрезвычайно высокая научная продуктивность многих развивающихся стран, с поправкой на довольно ограниченную доступность средств и несмотря на это, предполагает, что увеличение финансирования науки станет отличным вложением со стороны развивающихся стран с точки зрения публикаций в качестве меры научного результата, особенно если они публикации могут быть нацелены на журналы, которые имеют наибольшее влияние.Хотя нам еще предстоит пройти долгий путь, мы надеемся, что мосты, упомянутые г-ном Аннаном, строятся медленно.

Благодарности

Мы хотели бы поблагодарить A. Ercoli, P. A. Jansen, M. Scheffer и двух анонимных рецензентов за комментарии. Эта работа была частично поддержана Программой Европейского Союза по исследованиям и технологическому развитию в области сотрудничества с третьими странами и международными организациями (INCO), грант ICA4-CT-2001-10051, Университет Висконсин-Милуоки, и Проект Ecosyn Университета Вагенингена.

Ссылки

1. Albornoz M (2001) Наука и технологии в Латинской Америке: обзор. Документ, представленный на ежегодном собрании Американской ассоциации развития науки. Сан-Франциско, Калифорния: 15 февраля 2001 г. Доступно: http://www.aaas.org через Интернет.
2. Алонсо В.Дж., Фернандес-Юричич Э. (2001) Региональная сеть повышает авторитет местных журналов. Природа 415: 471–472.
3. Аннан К. (2003) Вызов мировым ученым.Наука 299: 1485.
4. Кастро Диас-Баларт Ф., редактор. (2002) Куба: Amanecer del tercer milenio: Ciencia, sociedad, y tecnología. Мадрид, Испания: редакционные дебаты 416.
5. Гиббс WW (1995) Потерянная наука в третьем мире. Sci Am 273: 92–99.
6. Goldemberg J (1998) Какова роль науки в развивающихся странах? Наука 279: 1140–1141.
7. Институт научной информации [ISI] (2001a) Цитирование журнала.Доступно по адресу http://www.jcrweb.com через Интернет. По состоянию на 21 марта 2003 г.
8. Институт научной информации [ISI] (2001b) Экология / окружающая среда: Список исследователей. Доступно на http://www.isihighlycited.com через Интернет. По состоянию на 4 апреля 2003 г.
9. Май Р.М. (1997) Научное богатство народов. Наука 275: 793–796.
10. Red Iberoamericana de Indicadores de Ciencia y Tecnologia [RICYT] (2002) El estado de la ciencia: Principales indicadores de ciencia y tecnologia Iberoamericanos / Interamericanos 2001.Доступно на www.ricyt.edu.ar через Интернет. Проверено в 2002 г.
11. Риддок I (2000) Преодоление разрыва в качестве. Nature 408: 402.
12. Суинбэнкс Д., Натан Р., Триндл Р. (1997) Оценка западных исследований соответствует азиатским культурам. Природа 389: 113–117.
13. Организация Объединенных Наций по вопросам образования, науки и культуры [ЮНЕСКО] (2001) Состояние науки и технологий в мире, 1996–1997. Институт статистики ЮНЕСКО.Монреаль, Квебек: 57 стр. Доступно по адресу www.uis.unesco.org/en/pub/doc/ws_report_2001.pdf в Интернете. По состоянию на 14 октября 2003 г.
14. Vohora SB, Vohora D (2001) Почему у индийских журналов такие низкие импакт-факторы? Природа 412: 583.

Опасный рост науки

В древности последователи греческого философа Пифагора превзошли любые доктринальные споры, сказав «Ipse dixit» — «Он сам сказал это». Вместо того, чтобы продемонстрировать силу своего аргумента, пифагорейец просто призвал великого мастера, чтобы положить конец спорам.Сегодня мы называем эту логическую ошибку «апелляцией к власти», но продолжаем ей потакать. Только сейчас наш хозяин — наука или, чаще, то, что кажется наукой.

Подъем современной науки в семнадцатом веке был вызван проверкой и отклонением таких апелляций к авторитетам. Будь то Писание, традиция или Аристотель, нельзя позволять авторитету заменять логику и доказательства. Знаменитым примером, конечно же, является Галилей, который доверял истинам математики и личным наблюдениям, даже если они приводили к выводам, противоречащим доктринам церкви или авторитету древних.На протяжении веков успех научного метода, основанный на скептицизме по поводу полученной мудрости и на требованиях последовательных аргументов и убедительных доказательств, независимо от того, чей авторитет был поставлен под сомнение, привел к замечательному пониманию природы и последующих технологий, которые изменили наш мир за гранью фантазий наших предков.

И все же успех науки по иронии судьбы дал ей авторитет, который мы слишком часто принимаем без вопросов. Предварительные выводы исследования часто объявляются окончательными до того, как научное сообщество должным образом их проверит.Но престиж науки и ее научных институтов часто может затемнять, насколько предварительные утверждения многих исследований. Когда профессиональный рост, политическое преимущество или идеологическое удовлетворение связаны с принятием новых идей или предполагаемых истин, соблазн отказаться от скептицизма становится сильным, а иногда и опасным.

Движение против вакцинации является примером опасностей, вызванных плохими или мошенническими научными исследованиями. С момента их разработки в конце восемнадцатого века вакцины спасли миллиарды жизней и почти искоренили такие болезни, как оспа и полиомиелит.Более чем двухвековой опыт и наблюдения показали, что вакцинация работает и ее риски минимальны. Тем не менее, в 1998 году британский гастроэнтеролог Александр Уэйкфилд и его соавторы опубликовали статью в престижном медицинском журнале Lancet , в которой утверждалось, что вакцина MMR (против кори, эпидемического паротита и краснухи), вводимая детям, может вызывать аутизм и заболевания кишечника. Исследователи во всем мире опровергли это утверждение через несколько лет, но к тому времени среди родителей, которым не делали прививки, возникло движение против вакцинации на основании некачественных или мошеннических исследований.

Заявления

Уэйкфилда получили поддержку, потому что он и его коллеги являются дипломированными учеными, а их работы опубликованы в одном из самых авторитетных медицинских журналов мира. Наша рефлексивная вера в науку, особенно в вопросах, о которых мало что знает непрофессионал, вызвала согласие, особенно со стороны родителей аутичных детей, которые, по понятным причинам, хотели знать причины состояния своего ребенка и требовать от ответственных лиц ответственности. Несмотря на то, что Lancet опроверг первоначальное исследование, назвав его «фатально ошибочным», движение против вакцинации продолжалось, хотя и значительно ослабло, хотя недавно оно снова вспыхнуло, когда Колледж Кальвина пригрозил запретить непривитым студентам посещать кампус после вспышка паротита.Опасности этого движения не только для непривитых детей, но и для других детей, которые теряют «коллективный иммунитет», защиту от патогенов, предоставляемую целому сообществу, когда вакцинировано значительное количество его членов.

Еще больше опасностей возникло в результате распространения научного метода с естественного на человеческий мир. Захватывающий успех естествознания показал, что поведение и мотивация людей, их социальные и культурные практики и институты также могут быть известны и поняты в терминах естественных законов, столь же надежных и предсказуемых, как физика Ньютона.Эта вера, в свою очередь, стимулировала горячую веру в прогресс, в неизбежное улучшение человеческой жизни, что в конечном итоге исправит зловещие силы невежества, суеверий, традиций и бедности. Технологические достижения, которые улучшили наше материальное существование, сделали науку нашим мировым «ipse dixit», высшим авторитетом, к которому мы обращаемся за решениями наших проблем.

Но наши самые важные проблемы касаются человеческого поведения и мотивации, что делает эту веру опасной категориальной ошибкой.Люди радикально отличаются от животных или других природных явлений. Возможно, только они обладают умом, сознанием, самосознанием и, что самое главное, свободой воли, способностью действовать спонтанно и непредсказуемо. Ни один из этих атрибутов еще не был объяснен исключительно наукой, и их существование по-прежнему держит людей и их поведение в тайне. Как таковые, их нельзя узнать и объяснить с уверенностью и предсказуемостью, требуемыми от науки: «Ибо, как пишет философ Исайя Берлин,« частицы слишком мельчайшие, слишком разнородные, слишком быстро сменяют друг друга, встречаются в комбинациях слишком больших сложности, слишком много неотъемлемой части того, чем мы являемся и что делаем, чтобы быть способным подчиниться требуемой степени абстракции, тому минимуму обобщения и формализации — идеализации, — которую должна требовать любая наука.”

Таким образом, во многих случаях количественные методы и технический словарь науки, применяемые к человеческому поведению и опыту, лежат за пределами того, что математик Джон Аллен Паулос назвал «горизонтом сложности», тем «пределом или гранью, за пределами которого социальные законы, события или закономерности» настолько сложны, что кажутся непостижимыми и случайными ». Хотя социологи обнаружили определенные модели поведения, которые справедливы при определенных обстоятельствах, всегда будут исключения, противоречащие норме.

Однако вера в то, что сциентизм — это наука , и что его авторитет должен быть аналогичным образом признан, была катастрофической. Например, марксизм представлял себя не философией истории, а наукой истории, включающей предсказуемые, объективные законы экономического и политического развития, эквивалентные законам биологии и физики. Как мы теперь знаем, марксизм — это скорее псевдорелигия, что объясняет, почему многие сегодня все еще цепляются за некоторые из его принципов, несмотря на неопровержимые доказательства его кровавого провала, очевидные в 100 миллионах человек, напрасно убитых во имя его.Сциентистский камуфляж просто сделал свой убийственный иррационализм более приемлемым для тех, кто презирал традиционную религию, но никогда не терял человеческой потребности верить. Как Артур Кестлер описал свою коммунистическую веру, «теперь есть ответ на каждый вопрос», «сомнения и конфликты — это вопрос мучительного прошлого», и «отныне ничто не может нарушить внутренний мир и безмятежность новообращенного — кроме случайный страх снова потерять веру, потеряв тем самым то, что только делает жизнь стоящей.”

США были избавлены от худшего разрушения марксизма, но мы испытали на себе нашу собственную пагубную социальную политику, провозглашенную под прикрытием объективной науки. Движение евгеники в начале двадцатого века создало социальную и экономическую политику, оправданную «расовой наукой». На это разделение человечества на высшие и низшие расы повлияли дарвиновские теории о естественном отборе видов на основе их приспособленности к выживанию. Вооруженные авторитетом Дарвина, евгеники классифицировали людей по поверхностным и часто произвольным качествам, которые считались «непригодными для выживания».Если позволить воспроизводиться или вступать в брак с высшими расами, низшие расы вытеснят более цивилизованные и развитые белые. Иррациональный фанатизм превратился в объективную науку.

В течение первых трех десятилетий двадцатого века евгеника считалась «устойчивой наукой», а приверженность ее теориям была признаком интеллектуального совершенства и превосходства. Профессора и уважаемые ученые из самых престижных университетов страны опубликовали исследования евгеники и начали академические программы, преподающие эту новую «науку».Основные журналы популяризировали это исследование для более широкой читательской аудитории. В штатах были приняты законы о принудительной стерилизации, как это было сделано в Нью-Джерси при губернаторе Вудро Вильсоне в 1911 году. Федеральное правительство приняло законы об ограничении иммиграции в 1921 и 1924 годах в ответ на опасения расового и этнического загрязнения со стороны китайцев, славян, поляков и южных итальянцев. Апокалиптические книги, предупреждающие о расовом самоубийстве, такие как « Прилив цветного против белого » Лотропа Стоддарда (1920) и «» Мэдисона Гранта «Прохождение великой расы » (1916), были национальными бестселлерами.В школьных учебниках биологии преподавались евгеника и расовая «наука». Действительно, школьный учебник, использовавшийся для преподавания эволюции в знаменитом «Испытании с осциллографом» 1925 года, Civic Biology , содержал целый блок по евгенике. В одном отрывке автор написал, что «низшие расы» «распространяли болезни, безнравственность и преступления», и размышлял о том, что если бы они были животными, «мы, вероятно, убили бы их, чтобы они не распространялись».

Евгеника и расовая наука объединили научный консенсус, сформировавший десятилетия политики федерального правительства и правительства штата.И все же в основе обоих лежало мало подлинных научных доказательств. Они привели к нелиберальной и жестокой политике принудительной стерилизации, расовой и этнической изоляции и институционализации тех, кого считали «непригодными». Потребовались ужасы Холокоста, которые привели к логическому завершению этих теорий, чтобы дискредитировать евгенику и отнести ее к длинному каталогу других псевдонаук, таких как френология, месмеризм и алхимия.

Современная наука значительно улучшила человеческую жизнь, но человеческая жизнь включает в себя гораздо больше, чем наука может знать или улучшить.Принятие нашего согласия с утверждениями, основанными на простом авторитете или утверждениях «устойчивой науки», делает нас уязвимыми для сциентизма, который использовался для оправдания некоторых из самых ужасных ужасов в истории человечества. Здоровый скептицизм, отличительная черта подлинной науки, должен быть нашим ориентиром, особенно когда делаются широкие заявления о причудливой, уникальной и сложной загадке человека.

Взлет и падение Polywater

В захолустной советской лаборатории в начале 1960-х Николай Федякин трудился над своими исследованиями.Федякин работал в технологическом институте в Костроме, старом городе на Волге в 200 милях к северо-востоку от Москвы. Кто-то скажет, что этот давно забытый центр льняной промышленности очарователен, кто-то примитивен. Во многих отношениях этот тихий, ничем не украшенный уголок Советского Союза был идеальным местом для ничем не примечательного исследования, которое проводил Федякин. Пока другие российские ученые отправляли космонавтов в космос, Федякин изучал воду.

Федякин проверял старую теорию. Еще в 19 веке Уильям Томсон, более известный сегодня как лорд Кельвин, обнаружил, что отдельные капли воды испаряются быстрее, чем вода в миске.Кельвин также заметил, что вода в стеклянной трубке испаряется еще медленнее. Он предположил, что кривизна поверхности воды влияет на скорость ее испарения. Для проверки теории Кельвина Федякин осторожно помещал капли очищенной воды в емкости разной формы. В одном эксперименте он конденсировал водяной пар в стеклянной трубке диаметром с человеческий волос, запечатал ее и хранил в вертикальном положении. Когда несколько недель спустя он исследовал содержимое тюбика, он увидел нечто странное. Под микроскопом столб жидкости разделили на две части, разделенные, как уксус и масло.

Почему вода разделялась на две части, недоумевал Федякин, и ведут ли эти части себя одинаково? Повторив несколько раз свои эксперименты в чистых лабораторных условиях, Федякин сумел создать образец размером меньше, чем эквивалент капли росы. Его наблюдения были ограничены разрешением его микроскопа, но он мог видеть достаточно, чтобы понять, что жидкость на дне стеклянной трубки была плотнее обычной воды. Федякин опубликовал свои результаты в российском научном журнале в надежде, что другие тоже сочтут его воду любопытной.Только один человек сделал.

Борис Дерягин был всемирно известным директором Института физической химии в Москве. Высокий человек с вечно болезненным выражением лица, он уже достиг самого утонченного уровня советской науки и теперь искал исследовательскую задачу, которая могла бы вывести его на орбиту Нобелевской премии. Странная вода, найденная неизвестным химиком в забытой части России, возможно, была именно той силой, в которой он нуждался.

Дерягин начал сотрудничество с Федякиным, а затем постепенно впитал исследования малоизвестного ученого в свою работу.Команда Дерягина подтвердила, что вещество на дне стеклянной трубки было плотнее и гуще, чем обычная вода. Они также обнаружили, что по сравнению с обычной водой она замерзала при гораздо более низкой температуре (–40 ° F) и закипела при гораздо более высокой (около 400 ° F). Используя оптический микроскоп, исследователи также смогли увидеть, что этот новый тип воды расширяется больше, чем обычная вода, при нагревании и по-другому искривляет свет. С каждым новым наблюдением Дерягин все больше убеждался в том, что эта «модифицированная вода», как он ее называл, была наиболее термодинамически стабильной формой воды, а это означает, что любая вода, вступающая в контакт с модифицированной водой, в конечном итоге также станет модифицированной.Но Дерягину требовалось больше доказательств, чтобы доказать новизну и необычность воды. Получив это доказательство, он сможет привлечь внимание ученых за пределами Советского Союза.

В 1966 году, после почти четырех лет работы, Дерягин осуществил свое желание после того, как советские власти разрешили ему выступить на конференции в Ноттингемском университете в Англии. Большинство выступлений на конференции вызывало споры, но когда Дерягин закончил говорить, было задано лишь несколько вежливых вопросов. Его доклад, сухо озаглавленный «Влияние лиофильных поверхностей на свойства пограничных жидких пленок», был слишком расплывчатым, чтобы вызвать интерес, обычно вызываемый научными открытиями.Внимание, которого он желал, вопросы, которые он ожидал, и толпы, на которые он надеялся, так и не пришли. Только один британский ученый проявил интерес к его работе: Брайан Петика, директор исследовательской лаборатории Unilever в Чешире, Англия.

Петика вернулся в лабораторию своей группы и последовал указаниям Дерягина по созданию модифицированной воды. Три года спустя Петика и его команда подтвердили выводы Дерягина. Но они тоже не смогли определить химический состав жидкости, кроме водорода в сочетании с кислородом, который содержится в обычной воде: количество модифицированной воды было ниже того, что могли обнаружить их инструменты.Однако, используя те же инструменты, что и Советские, они проверили, что жидкость расширяется больше, чем обычная вода, и обнаружили, что она имеет густую гелеобразную консистенцию. Они осторожно предположили, что это новое вещество образовалось в результате выщелачивания силикатов из стеклянной трубки. Но у них также были сомнения по поводу этой теории, поскольку Дерягин создал воду с помощью кварцевых трубок, в которых выщелачивание было маловероятным. Несмотря на свои опасения, они дали этой странной жидкости новое название — аномальная вода — и опубликовали статью об этом в научном журнале Nature , пользующемся сильной международной репутацией, который предупредил американских ученых об открытии.

Пока американцы вникали в подробности этого, возможно, ошеломляющего прорыва, Дерягин наконец увидел, как материализуются его нобелевские мечты. Дж. Д. Бернал, один из самых известных ученых Великобритании, сказал Дерягину, что «это самое важное физико-химическое открытие века».

Многие менее известные ученые сомневались в реальности аномальной воды, игнорируя ее в комментариях научных периодических изданий. По словам этих сомневающихся, если аномальная вода была наиболее стабильной формой воды, тогда все воды, вступающие с ней в контакт, должны стать аномальными.Некоторым казалось невозможным существование аномальной воды. Для других было достаточно данных, чтобы зажечь воображение.

Химические вещества, как и люди, имеют уникальные отпечатки пальцев, а инструменты, называемые спектрометрами, могут идентифицировать элементы и молекулы по химическому отпечатку или спектру. Однако успех зависит от размера выборки: чем больше, тем лучше. В опубликованных статьях сторонники аномальной воды сетовали, что ее просто недостаточно, и уж тем более, чтобы определить ее молекулярный состав.Ученые измерили все, что могли, с помощью крошечного количества доступной аномальной воды, в основном физических свойств, таких как температура кипения, внешний вид, тепловое расширение и вязкость. Эти наблюдения укрепили их убеждение в том, что аномальная вода существует, но на каждого верующего приходилось гораздо больше скептиков, которые громко отвергали результаты. Этот вопрос может быть решен только с помощью окончательного химического анализа с помощью спектрометра, достаточно чувствительного, чтобы определить химический состав и структуру жидкости.

Эти данные были получены 27 июня 1969 года. Статья, опубликованная в престижном американском научном журнале Science, , предоставила недостающие доказательства для сомневающихся ученых — окончательное спектроскопическое доказательство того, что эта вода была другой. Что сделало данные еще более убедительными, так это руководитель группы Эллис Липпинкотт из Университета Мэриленда, известный химик и эксперт в области спектроскопии, построивший один из двух лучших спектрометров в стране. Работая с химиками-полимерами из Национального бюро стандартов, Робертом Стромбергом и Уорреном Грантом, Липпинкотт показал, что спектр жидкости «не такой».. . любого известного вещества ». Когда ученые попытались химически проанализировать жидкость, они обнаружили следы кремния и натрия в количествах, слишком малых, чтобы считаться значительными. Используя данные этих спектрометров, исследователи также попытались объяснить, что делало жидкость уникальной: молекулы H ₂ O, по их мнению, были расположены в сотовой сети, образуя полимер из воды. Они окрестили это поливодой.

Ученые — даже самые скептически настроенные — обратили на это внимание.Polywater также привлек внимание прессы и публики, некоторым из которых напомнили чудовищную ледяную девятку Курта Воннегута из романа Кошачья колыбель, , опубликованного несколькими годами ранее. Лед-девять заморозил любую жидкость H ₂ O, к которой он прикоснулся, от озер и рек до крови и пота. Как инфекция, может ли реальная странная вода изменить любую воду, с которой она контактировала? А что, если поливоду слить в унитаз? Может ли он превратить обычную воду на очистных сооружениях в воду, которую люди могли бы пить? Физик Фрэнк Донахью также был встревожен угрозой поливода.«Я считаю полимер самым опасным материалом на земле, — писал он в журнале Nature в октябре 1969 года. — Рассматривайте его как самый смертоносный вирус, пока не будет установлена его безопасность».

Как только пресса подхватила историю о поли-воде, Стромберг начал получать письма, причем в большом количестве. «Люди писали мне, что я разрушаю мир», — сказал он.

Советское происхождение компании Polywater не помогло. К 1969 году ЦРУ следило за исследованиями поливоды, проводившимися его конкурентом в период холодной войны, и в газете Wall Street Journal сообщалось, что Пентагон «финансировал усилия, направленные на то, чтобы подтолкнуть U.Технология S. polywater опередила технологию Советского Союза ».

К 1970 году у всех возникли вопросы о поливоде, и была объявлена научная конференция в Вифлееме, штат Пенсильвания, чтобы получить ответы.

В апреле 1970 года Американское химическое общество провело симпозиум в университете Лихай в сталелитейном городе Вифлеем. Вся сессия была посвящена воде, включая аномальную воду. Затем была запланирована пресс-конференция. Репортеры и 300 участников хотели лучше понять природу поливотра.Страсти были накалены и среди скептиков, и среди верующих: кипела драка.

Дерягин, крестный отец Поливоды, имел честь выступить со вступительной речью. После выступления его завалили вопросами. Один из присутствующих спросил о доказательствах примесей, обнаруженных в поливоде в других лабораториях. «Я не могу нести ответственность за плохие результаты, а не наши», — ответил Дерягин. По его словам, если примеси присутствуют в их оборудовании, они также обнаружатся в аномальной воде.

Но Липпинкотт, приемный американский отец поливоды, сказал, что примеси были проблемой в его лаборатории, и ему было трудно повторить свои более ранние открытия. Стромберг поддержал отступничество Липпинкотта. «Имея доказательства, мы начали полагать, что вода образует полимер», — сказал он. «Новые свидетельства вызывают серьезные сомнения».

Дени Руссо, 29-летний ученый-постдокторант из Bell Labs в Мюррей-Хилл, штат Нью-Джерси, был одним из наиболее ярых и страстных неверующих.Он сказал окружавшим его тяжеловесам, что, работая с химиками, умеющими обнаруживать следовые количества соединений, они обнаружили, что «образцы поливоды показывают, что материал сильно загрязнен». Результаты показали «высокие концентрации натрия, калия, углерода, кислорода и хлорида», а также других соединений. Руссо был уверен, что примеси играют роль в поливоде: в одном эксперименте, в котором он направил лазер на образец поливоды, поливода загорелась и стала темно-коричневой, что свидетельствует о том, что образец содержал больше, чем просто молекулы H ₂ O в новом образце. конфигурация.«Я не верю, что есть достаточные доказательства, чтобы оправдать полимер воды», — сказал он. Дерягин остался непоколебим.

Ученые со всего мира отправились в долину Лихай в поисках ответа, но уехали разочарованные. Статус-кво вернулся, когда сторонники Polywater вернулись к делу создания образца, достаточно большого для тестирования, в то время как его скептики продолжали осуждать все это как чушь.

Руссо был полон решимости доказать отсутствие поливоды и, чтобы доказать свою точку зрения, пошел в тренажерный зал, где, как он считал, мог добраться до источника примесей.После напряженной игры в гандбол Руссо выжал пот со своей футболки и поместил образец в свой спектрометр. Аппарат выдал химический спектр, который соответствовал спектру более раннего образца поливоды. В январе 1971 года компания Science опубликовала статью с открытиями Руссо. В нем он написал, что каждый человек, как и персонаж « Арахис» Свинья, окружен туманом, содержащим тонкий туман сущности этого человека. Этот туман или аэрозоль, попав внутрь стеклянной трубки, содержащей микроскопическое количество воды, создавал жидкость со странным поведением.Оказалось, что Polywater содержала 1% вдохновения и 99% пота. Другими словами, поливода была просто грязной водой.

Наконец, приверженцы поливотера потеряли веру. Ученые вернулись к работе, но ее не сделали, пока поливодер поглотил их вместе с миллионами долларов на исследования. Теперь под мостом была вся вода. Через два года уступил даже упорный Дерягин. «Эти эксперименты не подтверждают гипотезу об аномальной или полимерной воде», — сказал он.

Рост научно-технической дипломатии в Японии

Научно-техническая инфраструктура Японии сталкивается с множеством проблем.Население страны сокращается, что, вероятно, замедлит экономический рост и, следовательно, вероятно, уменьшит как объем инвестиций в науку и технологии, так и количество людей, работающих в этой области. Кроме того, за последние несколько лет заметным был рост стран БРИК (Бразилия, Россия, Индия и Китай) в сфере науки и техники, особенно Китая. В этом глобализованном мире почти неизбежно ослабление относительной силы Японии в науке.

На этом фоне в Японии возрос интерес к научно-технической дипломатии.Для политиков и ученых одна из основных задач научно-технической дипломатии — задействовать растущую научную базу за пределами страны, включая исследовательские центры и человеческие ресурсы. Международную мобильность человеческих ресурсов для науки иногда называют «циркуляцией мозгов», которая движет современной мировой наукой. Япония не может позволить себе выйти за рамки исследовательской сети, созданной этой циркуляцией мозгов. Таким образом, еще одна важная цель японской научно-технической дипломатии — оставаться одним из важнейших пунктов этой глобальной сети.Однако Япония слишком медленно открывается для остального мира по сравнению с другими «догоняющими» странами, такими как Южная Корея. Используя научно-техническую дипломатию, Япония может расширить свое международное сотрудничество в области исследований с динамично развивающимися странами по всему миру и может оживить свою инновационную систему.

Возвращение на выборы Либерально-демократической партии Японии в декабре прошлого года положило конец трехлетнему правлению Демократической партии Японии. Премьер-министр Синдзо Абэ, который возглавляет новое правительство, подчеркнул необходимость восстановления дипломатии Японии перед лицом нерешенных критических проблем в нескольких важных областях, которые влияют на отношения, среди прочего, с США, Китаем и Южной Кореей.Если правительству Абэ удастся создать новую и эффективную институциональную основу для связи науки и внешней политики, Япония сможет использовать науку в качестве дипломатии для восстановления своих внешних отношений со стратегически важными странами и регионами.

История Японии с научно-технологической дипломатией

19 августа 2011 года правительство Японии опубликовало 4-й Базовый план науки и технологий, пятилетнюю национальную стратегию в области науки, технологий и инноваций с перспективой на будущее. десятилетие.Это примечательный шаг, поскольку это был первый базовый план, в котором научно-техническая дипломатия была обозначена как проблема национального значения.

Японская научная дипломатия до 2008 г.

Исполнительные члены Совета Кабинета министров по политике в области науки и технологий (CSTP) выступили с предложением в 2007 г. в надежде, что страна осознает возрастающую важность сотрудничества между наукой и технологией и дипломатией , а Япония увеличит свое присутствие в мире. Конечно, до того, как CSTP выдвинул предложение, японские университеты и научно-исследовательские институты (НИОКР) уже проводили международные совместные исследовательские проекты и обмены учеными с зарубежными учреждениями в различных областях науки и техники.

В первое десятилетие двадцать первого века Япония вела политические диалоги с министрами и высокопоставленными должностными лицами, отвечающими за науку и технологии, особенно со странами Азии. С точки зрения дипломатии, S&T способствовала построению хороших отношений с другими странами. Например, к 2000 г. Япония заключила двадцать четыре соглашения о научно-техническом сотрудничестве с тридцатью четырьмя странами (в настоящее время существует тридцать два соглашения с сорока шестью странами и Европейской комиссией.) Самый старый из них был заключен в 1973 году с бывшим Советским Союзом, а соглашения, заключенные в 1970-х годах, относятся к странам Центральной и Восточной Европы и новым независимым государствам (т.е. частям бывшего Советского Союза).

С точки зрения дипломатии, S&T способствовала построению хороших отношений с другими странами.

Не будет преувеличением сказать, что S&T, безграничное поле поиска истины, играет важную роль в укреплении доверия между странами.Более того, наука и технология были эффективным средством установления доверительных отношений с развивающимися странами. С середины 1950-х годов Япония внесла свой вклад в улучшение социального развития и благосостояния людей в развивающихся странах посредством официальной помощи в целях развития (ОПР), и многие японские исследователи в области науки и техники были направлены в развивающиеся страны.

Таким образом, международная деятельность в области науки и техники, независимо от того, исходила ли она из научных или дипломатических интересов, неизменно способствовала сохранению сильного присутствия Японии как в науке, так и в дипломатическом мире.Однако люди в сфере науки и техники мало думали о дипломатии, когда они сотрудничали в международных проектах. Точно так же японские дипломаты не часто задумывались об использовании японской науки и техники в качестве дипломатического инструмента. Другими словами, наука и техника и дипломатия не были связаны друг с другом стратегически.

Возникновение научно-технической дипломатии в Японии

В 2008 году концепция научно-технической дипломатии стала достоянием общественности в отчете CSTP «На пути к укреплению научно-технической дипломатии» 1, который был основан на обсуждениях в рабочая группа CSTP с июля 2007 г. по апрель 2008 г.В нем научно-техническая дипломатия определяется как любые шаги, предпринятые для «увязки науки и техники с внешней политикой с целью достижения их взаимного развития» и «с использованием дипломатии для дальнейшего развития науки и техники и содействия усилиям по использованию науки и техники в дипломатических целях». В нем также описываются основные стратегии развития научно-технической дипломатии:

создание систем, в которых Япония и ее партнеры могут пользоваться взаимной выгодой,
создание синергии между наукой и технологией и дипломатией для решения глобальных проблем, стоящих перед человечеством,
развитие «человеческого ресурсы », поддерживающие научно-техническую дипломатию, и
, увеличивающее международное присутствие Японии.

Он также настаивает на том, что японская научная дипломатия придает большое значение укреплению: 1) научно-технического сотрудничества с развивающимися странами для решения глобальных проблем, 2) научно-технического сотрудничества с использованием передовых технологий Японии и 3) основы для развития научно-технической дипломатии.

Почему концепция научно-технической дипломатии привлекла внимание общественности в то время? Одним из факторов, вызвавших его появление, была необходимость продемонстрировать лидерство в серии важных международных встреч, состоявшихся в 2008 году.Япония принимала у себя саммит «большой восьмерки», соответствующие встречи на уровне министров (включая встречу министров науки и техники) и Токийскую международную конференцию по развитию Африки IV. В разгар ускоряющегося роста стран с формирующейся рыночной экономикой для Японии пора было максимально использовать науку и технологии в качестве «мягкой силы».

Однако цель научно-технической дипломатии заключалась не только в удовлетворении дипломатических потребностей. Другим триггером была необходимость открыть научное сообщество Японии миру и положить конец склонности японских исследователей к внутреннему миру.Отчет рабочей группы CSTP уникален тем, что поощряет научно-техническое сотрудничество как с развивающимися, так и с развитыми странами. Сотрудничество с развивающимися странами полезно для решения глобальных проблем, но в то же время рабочая группа сочла, что это также ценно для возрождения научного сообщества Японии. Рабочая группа считала, что иностранные исследователи в динамично развивающихся странах могут стимулировать японских исследователей и оказать положительное влияние на систему НИОКР Японии, как это было в эпоху догоняющего развития в прошлом веке.

Развитие концепции научно-технической дипломатии

Идея научно-технической дипломатии постепенно распространилась среди научно-технического и дипломатического сообщества Японии. Однако в то же время, когда «догоняющие» страны быстро увеличивали свое присутствие, Японии стало трудно удерживать лидирующие позиции в области науки и техники. Например, доля Китая и Южной Кореи в исследованиях в 22 областях науки и техники, цитируемых в Web of Science Thomson Reuters, увеличивалась примерно с 2000 года, в то время как доля Японии за тот же период снижалась.Также примечателен рост китайских и южнокорейских статей в 10% лучших исследовательских работ в этих двадцати двух областях. Кроме того, в последние годы Япония столкнулась со стагнацией расходов на НИОКР как в правительстве, так и в частном секторе. Серьезно относясь к этим ситуациям, исполнительные члены CSTP внесли предложение о дальнейшем укреплении японской научно-технической дипломатии в июне 2009 года.

Следуя этому предложению, CSTP создал целевую группу для определения конкретных мер по усилению роли Японии в мире, в то время как учитывая, как мир изменится к 2020 году.Прогноз показывает, что подрыв относительной силы Японии в науке, вероятно, неизбежен. Например, по оценкам, численность населения в возрасте от двадцати до тридцати девяти лет в Японии сократится почти до трех четвертей к 2020 году (по сравнению с 2005 годом) 2. Это, вероятно, также приведет к сокращению числа исследователей и ученых, ведущих Японская наука и техника.

Принимая во внимание это видение будущего, целевая группа составила в феврале 2010 года твердый отчет. В отличие от отчета за 2008 год, в отчете за 2010 год указывается, что некоторые развивающиеся страны больше не являются просто получателями технологий, но находятся на равные условия, и поэтому Япония должна интегрировать свою систему НИОКР с ресурсами НИОКР в остальном мире, включая развивающиеся страны.Еще один момент, на который стоит обратить внимание, — это изменение восприятия «дипломатии». Целевая группа предложила, чтобы «дипломатия» не только устанавливала хорошие отношения с другими странами, но также обеспечивала реализацию национальных интересов и укрепление международной конкурентоспособности отрасли. Таким образом, научно-техническая дипломатия стала рассматриваться как более стратегический аспект возрождения Японии.

Четвертый базовый план по науке и технологиям от августа 2011 года охватывает ключевые моменты, сделанные в отчете целевой группы.План рекомендует Японии стратегически развивать свою международную научно-техническую деятельность вместе с динамично развивающимися странами. Основываясь на этой идее и учитывая энергию растущих азиатских стран, в плане предлагается, чтобы японское правительство продвигало инициативу Восточной Азии в области науки и инноваций: идею открытого регионального сотрудничества, в рамках которой страны сотрудничают в продвижении трансграничных потоков людей, товаров и капитала для активизации НИОКР и совместных исследований для решения общих проблем в Азии.Целевая группа предложила инициативу в ожидании того, что наука, технологии и инновации помогут построить более интегрированное восточноазиатское сообщество. Дипломатическая инициатива, предложенная тогдашним премьер-министром Юкио Хатояма, нова в том, что S&T явно позиционируется как слабая сторона. сила дипломатии.

Теперь японская дипломатия в области науки и технологий вступает в новую фазу, переходя от простой передачи технологий или результатов НИОКР за границу к стратегическому использованию науки и техники в дипломатии и использованию дипломатии для содействия укреплению научно-технической инфраструктуры Японии.

Репрезентативные меры, принятые в рамках Инициативы научно-технической дипломатии

С момента официального оформления концепций научно-технической дипломатии с 2008 по 2010 год Япония предприняла несколько важных мер для укрепления сотрудничества в области науки и технологий с динамично развивающимися странами всего мира. Эти меры связаны с попыткой содействовать 1) совместным исследованиям с развивающимися странами с целью решения глобальных проблем, а также обеспечению наращивания потенциала в этих странах, 2) сотрудничеству в области исследований в области передовых технологий с технологически развитыми странами и 3) сотрудничество на основе равноправного партнерства со странами Восточной Азии в контексте Восточноазиатского пространства науки и инноваций.

Сотрудничество в области научных исследований с развивающимися странами

В соответствии с отчетом CSTP 2008 года, в котором подчеркивается научно-техническое сотрудничество с развивающимися странами, Министерством образования, культуры, спорта, науки и технологий (MEXT) и Министерством иностранных дел Министерство иностранных дел) начало сотрудничество в области науки и технологий по глобальным вопросам в 2008 году. Эта новая программа состоит из двух подпрограмм: программы «Диспетчерская служба исследователей науки и технологий» и программы «Партнерство в области научных и технологических исследований в целях устойчивого развития» (SATREPS).

Программа «Отправка научных и технологических исследователей» осуществляется совместно Японским агентством международного сотрудничества (JICA) под эгидой Министерства иностранных дел и Японского общества содействия науке (JSPS) под контролем MEXT. В рамках этой программы, в соответствии с потребностями стран-партнеров, наиболее подходящие исследователи из Японии направляются в развивающиеся страны в качестве экспертов JICA для участия в совместных исследованиях, выбранных MEXT и JSPS. Эта программа направлена на внесение значительного международного вклада посредством совместных исследований, которые, как ожидается, позволят разработать новые технологии и повысить исследовательский потенциал Японии и стран-партнеров.

SATREPS — еще одна многообещающая программа для продвижения совместных исследований с развивающимися странами. В рамках SATREPS Японское агентство по науке и технологиям (JST) и JICA сотрудничают для продвижения международных совместных исследований, направленных на глобальные проблемы, такие как ограниченные биоресурсы, предотвращение стихийных бедствий и борьба с инфекционными заболеваниями, которые основаны на потребностях развивающихся стран. . Он также направлен на содействие международным совместным исследованиям, которые включают план будущей социальной реализации путем сотрудничества с ODA с целью приобретения новых знаний, которые приведут к решениям глобальных проблем и повышению уровня научного и технического потенциала в развивающихся странах.

проектов SATREPS выбираются каждый год из проектных предложений, представленных японскими исследовательскими институтами. JST использует контракты на исследования для покрытия расходов на исследования, понесенных в Японии. JICA оказывает поддержку в рамках своих проектов технического сотрудничества для покрытия расходов в развивающейся стране. Общее руководство НИОКР в рамках международных совместных исследований осуществляется совместно JST и JICA. JST имеет опыт финансирования исследовательских проектов в исследовательских институтах Японии, а JICA привносит опыт технического сотрудничества в развивающиеся страны.С момента его начала в апреле 2008 года в тридцати пяти странах было начато в общей сложности шестьдесят восемь проектов SATREPS.

Этот тип сотрудничества между финансирующими агентствами и зарубежными агентствами развития также наблюдался в Соединенных Штатах, где Агентство США по международному развитию и Национальный научный фонд недавно начали партнерство для расширенного участия в исследованиях (PEER).

Таким образом, Япония проявляет все большую готовность открыть свои научные программы для иностранных партнеров и наладить подлинное сотрудничество с развивающимися странами.

Научно-исследовательское сотрудничество в области передовых технологий с технологически развитыми странами

Чтобы Япония могла достичь научно-технических возможностей мирового класса в такой интенсивной экономической и технологически конкурентной среде, японское правительство понимало, что это больше как никогда важно для правительства стратегическое управление международными совместными исследованиями. Это означает, что MEXT должен определять страны и области исследований для сотрудничества сверху вниз на основе наличия межправительственных соглашений.
В соответствии с этой государственной политикой, JST с 2003 года реализует программу обмена исследованиями, известную как Стратегическая международная кооперативная программа (SICP). Эта программа обеспечивает интенсивную поддержку в большинстве передовых стран с относительно небольшими международными исследовательскими проектами. Стремясь к дальнейшему развитию науки и технологий, JST поддержал триста тридцать пять исследовательских проектов в двадцати двух странах и одном регионе (по состоянию на июнь 2012 г.).

В дополнение к SICP, JST также начал новую программу по финансированию относительно крупных международных совместных исследовательских проектов.С 2009 года эта Стратегическая программа международных совместных исследований (SICORP) значительно увеличила свой бюджет и поддержала четырнадцать текущих проектов в трех странах и одном регионе. Отчет рабочей группы CSTP в 2010 году, в котором основное внимание уделялось интеграции внутренних ресурсов НИОКР с ресурсами в технологически динамичных странах с целью поддержания относительной силы научно-технического потенциала Японии, поддержал SICORP, который намерен содействовать международному сотрудничеству в области исследований с технологически развитыми странами.

Сотрудничество на основе равноправного партнерства со странами Азии

Как уже упоминалось, одной из политических целей японской научно-технической дипломатии является укрепление внутренней системы НИОКР путем интеграции иностранных ресурсов НИОКР. Инициатива правительства Японии по созданию зоны науки и инноваций в Восточной Азии, направленная на повышение потенциала НИОКР и решение общих проблем в регионе, является одной из таких попыток, и программа совместных исследований e-ASIA (e-ASIA JRP ) представляет собой основную часть инициативы.

E-ASIA JRP — это предложение Японии по развитию и поддержке совместных исследовательских проектов в Восточной Азии на многосторонней основе. Предполагаемые участники программы — государственные финансирующие агентства, в том числе правительственные органы стран, участвующих в ежегодном саммите Восточной Азии (EAS). Многонациональное научно-исследовательское сотрудничество предназначено для управления «системой сопутствующих фондов», в которой поддержка от каждого министерства или агентства будет поступать в национальные университеты или исследовательские институты в каждой стране.

Эта многонациональная программа сотрудничества в области исследований является многоцелевой. Содействие многосторонним совместным исследованиям в таких областях, как науки о жизни, зеленые технологии и предотвращение стихийных бедствий, призвано внести вклад в решение общих региональных проблем. Ожидается, что улучшение научного и технологического потенциала окажет положительное влияние на дальнейшее развитие региона, который находится в центре глобального экономического роста. С дипломатической точки зрения, Япония может рассчитывать на то, что она будет играть активную роль в укреплении взаимного доверия и выгод между странами региона.

На шестом заседании EAS, состоявшемся в ноябре 2011 года на Бали, Индонезия, в резюме председателя говорилось: «Мы приветствуем инициативу Японии по реализации e-ASIA JRP / многосторонней совместной исследовательской программы в рамках концепции Восточноазиатского научного и инновационного пространства». E-ASIA JRP была официально открыта на первом заседании правления, состоявшемся в Сингапуре в июне 2012 года. В число учредителей вошли министерства науки и техники из восьми стран: Индонезии, Японии, Лаоса, Малайзии, Мьянмы, Филиппин, Таиланда и Вьетнама.

Большинство японских политических лидеров не считают науку и технологии полезным инструментом внешней политики.

Однако эта инициатива только началась, и остается еще много проблем, которые необходимо решить. Самая очевидная из них заключается в том, что в него необходимо включить больше стран, связанных с регионом, особенно Китая, Южной Кореи, Сингапура и США. Без привлечения наиболее динамичных стран с мощными ресурсами НИОКР инициатива e-ASIA не сможет реализовать свой потенциал.Кроме того, может потребоваться согласование существующих программ, таких как Комитет АСЕАН по науке и технологиям (COST) и Рабочая группа по промышленной науке и технологиям Форума Азиатско-Тихоокеанского экономического сотрудничества (АТЭС). Будет ли эта научно-техническая инициатива успешной или нет, зависит от способности Японии координировать национальные интересы между странами, то есть дипломатии.

Проблемы и возможности

Таким образом, японское правительство разработало программу, которая напрямую связана с его дипломатической стратегией и может привести к интеграции японской системы НИОКР с другими странами в растущую научную базу.Однако у японской научно-технической дипломатии все еще есть некоторые проблемы. Между научно-технической политикой и внешней политикой по-прежнему отсутствует связь. Несмотря на то, что многие программы, такие как SATREPS и e-ASIA JRP, помогают преодолеть этот разрыв, они не были полностью использованы в качестве решения дипломатических проблем, таких как экономическая дипломатия или безопасность ресурсов. Точно так же люди, работающие в сфере науки и техники, не могут использовать дипломатию для укрепления японской системы исследований и разработок. Японская научно-техническая дипломатия пока не дала синергетического эффекта для обеих сторон.

Другая проблема заключается в том, что большинство японских политических лидеров не воспринимают науку и технологии как полезный инструмент внешней политики. Даже если они это сделают, они редко упоминают об этом на международных форумах. В этих обстоятельствах CSTP рассматривает возможность организации встречи по научно-технической дипломатии, на которой представители промышленности, научных кругов и правительства могут обсудить международную научно-техническую деятельность. Встреча поможет участникам лучше понять зарубежные и дипломатические стратегии друг друга и поможет им разработать стратегию дипломатии на высшем уровне.

Пришло время Японии подтвердить свое глобальное значение. Чтобы спасти японскую науку от относительного упадка в этом быстро меняющемся мире, новой администрации Абэ следует хорошенько подумать о том, как более твердо интегрировать науку и технологии во внешнюю политику Японии.

Сноски

Совет по политике в области науки и технологий, «На пути к усилению научно-технической дипломатии», май 2008 г.: 2-10.
Эта оценка была рассчитана на основе данных, опубликованных в публикации United Nations World Population Prospects, Revision 2008.

Факты — Изменение климата: жизненно важные признаки планеты

›на испанском языке

Климат Земли менялся на протяжении всей истории. Только за последние 650 000 лет произошло семь циклов наступления и отступления ледников, причем резкое завершение последнего ледникового периода около 11700 лет назад ознаменовало начало современной климатической эры — и человеческой цивилизации. Большинство этих климатических изменений объясняется очень небольшими изменениями орбиты Земли, которые изменяют количество солнечной энергии, получаемой нашей планетой.

Научные доказательства потепления климатической системы неоспоримы.
— Межправительственная группа экспертов по изменению климата

Нынешняя тенденция к потеплению имеет особое значение, потому что большая часть его (вероятность более 95%) является результатом деятельности человека с середины 20-го ^{-х годов} века и продолжается с беспрецедентной для десятилетий скоростью. тысячелетия. ¹

Спутники на околоземной орбите и другие технологические достижения позволили ученым увидеть общую картину, собрав множество различных типов информации о нашей планете и ее климате в глобальном масштабе.Эти данные, собранные за многие годы, выявляют сигналы об изменении климата.

Удерживающая тепло природа диоксида углерода и других газов была продемонстрирована в середине 19 века. ² Их способность влиять на передачу инфракрасной энергии через атмосферу является научной основой многих инструментов НАСА. Нет никаких сомнений в том, что повышение уровня парниковых газов должно в ответ вызвать нагревание Земли.

Керны льда, взятые из Гренландии, Антарктиды и тропических горных ледников, показывают, что климат Земли реагирует на изменения в уровнях парниковых газов.Древние свидетельства также можно найти в кольцах деревьев, океанских отложениях, коралловых рифах и слоях осадочных пород. Эти древние, или палеоклиматические, свидетельства показывают, что нынешнее потепление происходит примерно в десять раз быстрее, чем средняя скорость потепления во время ледникового периода. Углекислый газ в результате человеческой деятельности увеличивается более чем в 250 раз быстрее, чем из природных источников после последнего ледникового периода. ³

Неопровержимые доказательства быстрого изменения климата:

Повышение глобальной температуры

Средняя температура поверхности планеты поднялась примерно на 2 градуса.12 градусов по Фаренгейту (1,18 градуса по Цельсию) с конца 19 века, изменение, вызванное, в основном, увеличением выбросов углекислого газа в атмосферу и другой деятельностью человека. ⁴ Большая часть потепления произошла за последние 40 лет, причем семь последних лет были самыми теплыми. 2016 и 2020 годы считаются самыми теплыми за всю историю наблюдений. ⁵

потепление океана

Океан поглотил большую часть этого повышенного тепла, при этом на верхних 100 метрах (около 328 футов) океана наблюдается потепление более чем на 0.6 градусов по Фаренгейту (0,33 градуса по Цельсию) с 1969 года. ⁶ Земля хранит 90% дополнительной энергии в океане.

Термоусадочная пленка

Масса ледяных щитов Гренландии и Антарктики уменьшилась. Данные NASA Gravity Recovery and Climate Experiment показывают, что Гренландия теряла в среднем 279 миллиардов тонн льда в год с 1993 по 2019 год, в то время как Антарктида теряла около 148 миллиардов тонн льда в год. ⁷
Изображение: Талая вода с ледникового покрова Гренландии

и др.

Индикатор текущего объема ледяных щитов Антарктиды и Гренландии с использованием данных спутника НАСА Grace.
Интерактивное исследование того, как глобальное потепление влияет на морской лед, ледники и континентальные ледяные щиты по всему миру.

Ледниковое отступление

Ледники отступают почти повсюду по всему миру — в том числе в Альпах, Гималаях, Андах, Скалистых горах, на Аляске и в Африке. ⁸
Изображение: Исчезающий снежный покров горы Килиманджаро из космоса.

Сниженный снежный покров

Спутниковые наблюдения показывают, что количество весеннего снежного покрова в Северном полушарии уменьшилось за последние пять десятилетий, и снег тает раньше.⁹

Повышение уровня моря

В прошлом веке глобальный уровень моря поднялся примерно на 8 дюймов (20 сантиметров). Тем не менее, темпы роста за последние два десятилетия почти вдвое выше, чем в прошлом веке, и с каждым годом они немного ускоряются. ¹⁰
Изображение: Мальдивская Республика: Уязвимость к повышению уровня моря

Нисходящий арктический морской лед

Как протяженность, так и толщина арктического морского льда стремительно уменьшались за последние несколько десятилетий.¹¹
Изображение: Визуализация минимума морского льда в Арктике в 2012 г., самого низкого за всю историю существования

и др.

Индикатор изменения минимума морского льда в Арктике во времени. Протяженность морского льда в Арктике влияет и на глобальное изменение климата.
Интерактивное исследование того, как глобальное потепление влияет на морской лед, ледники и континентальные ледяные щиты по всему миру.
Операция NASA IceBridge позволила получить беспрецедентные подробные изображения полярных льдов Земли, чтобы лучше понять процессы, связывающие полярные регионы с глобальной климатической системой.

Экстремальные события

Число явлений с рекордно высокой температурой в Соединенных Штатах увеличивается, в то время как количество событий с рекордно низкой температурой снижается с 1950 года. В США также наблюдается рост числа случаев сильных дождей. ¹²

и др.

Официальный веб-сайт исследовательских миссий НАСА, изучающих осадки и другие типы осадков по всему миру.
Земная вода хранится во льду и снеге, озерах и реках, атмосфере и океане. Как много вы знаете о круговоротах воды на нашей планете и о решающей роли, которую она играет в нашем климате?

Окисление океана

С начала промышленной революции кислотность поверхностных вод океана увеличилась примерно на 30%. ^13, ¹⁴ Это увеличение является результатом того, что люди выбрасывают больше углекислого газа в атмосферу и, следовательно, больше поглощаются океаном.За последние десятилетия океан поглотил от 20% до 30% общих антропогенных выбросов углекислого газа (от 7,2 до 10,8 миллиардов метрических тонн в год). ^15,16

Рост науки пример: Вариант 9 — Урок 2

Роль науки в современном обществе | СГУ

Урок 3. экономический рост — Экономика — 11 класс

Комиссия РАН по популяризации науки выступила против законопроекта о просветительской деятельности

Демократизация — причина экономического роста – Газета.

Миграция в страны с развитой экономикой может повысить темпы экономического роста

Миграция в страны с развитой экономикой может повысить темпы экономического роста

Экономисты предупредили о рисках выхода из кризиса

проект для России на XXI в.

Системный подход и синергетическая революция

Замедление экономического роста

Цикличность интеграционных и дезинтеграционных процессов

Переход к интенсивному развитию

Социальный фон подъема науки

Расцвет науки «конвергенции»

Наука в развивающихся странах

Тенденции публикации в Северной и Южной Америке

Объяснение повышения производительности публикаций в Латинской Америке

Научное влияние Латинской Америки

Долгий путь, который предстоит пройти

Благодарности

Ссылки

Опасный рост науки

Взлет и падение Polywater

Рост научно-технической дипломатии в Японии

Факты — Изменение климата: жизненно важные признаки планеты

Неопровержимые доказательства быстрого изменения климата:

Повышение глобальной температуры

потепление океана

Термоусадочная пленка

Ледниковое отступление

Сниженный снежный покров

Повышение уровня моря

Нисходящий арктический морской лед

Экстремальные события

Окисление океана

Список литературы

Share This Story, Choose Your Platform!

Related Posts

Насморк при прорезывании зубов у детей: причины, симптомы и лечение

Как развивать ребенка в 10 месяцев: игры и занятия для малыша

Во сколько месяцев можно ставить мальчиков в ходунки: оптимальный возраст и безопасность использования

УЗИ брюшной полости у детей: подготовка, проведение и расшифровка результатов

Когда и как вводить прикорм грудному ребенку: рекомендации педиатров

Leave A Comment Отменить ответ