Тише воды, ниже травы
Автор: Дмитрий Сироткин
Фразеологизм «тише воды, ниже травы» — о слишком скромных людях.
Они настолько тише и настолько ниже, что почти ничего не остается от них настоящих.
Далее рассматриваются значение и происхождение, а также предложения с фразеологизмом из произведений писателей.
Значение фразеологизма
Тише воды, ниже травы – 1. скромный, незаметный, робкий или выглядящий таким; 2. робко, скромно, незаметно
Фразеологизмы-синонимы: тише воды, воды не замутит, словно шелковый, мухи не обидит, пай-мальчик
Фразеологизмы-антонимы: в каждой бочке затычка (частично), превыше леса стоячего, на стенку лезть (частично)
В иностранных языках имеются аналогичные по своему значению выражения. Среди них:
- as meek as a lamb, as quiet as a mouse (английский язык)
- muet comme une carpe et plus petit qu’une fourmi (французский язык)
- müüsjesstell (немецкий язык)
Происхождение фразеологизма
Очевидно, что происхождение выражения «тише воды, ниже травы» теряется где-то в глубине веков.
Тем не менее, существует как минимум две версии его происхождения:
- Вероятно, оно происходит от старинной формы поговорки: «Тише травы, ниже воды». Трудно однозначно оценить, что ниже и тише, вода или трава, но для современного рационального сознания довольно сложно понять, что значит «ниже воды», тогда как «ниже травы» — понять легко и наглядно. Возможно поэтому в составе поговорки и произошла замена.
- Согласно второй версии, первая часть выражения («тише воды») объясняется аналогией с арабским словом «вады», означающим «скромный». Правда, по поводу «ниже травы» найти подходящий арабский аналог, похоже, не удалось.
По моему мнению, первая версия выглядит намного правдоподобней, тогда как выражение «тише вады», длинными караванными путями перекочевавшее из арабского языка в русский язык, представляется мне скорее притянутым за уши, как и большинство таких «арабских находок».
Предложения из произведений писателей
Если вы разделите мою любовь, я останусь здесь, буду жить тише воды, ниже травы… делать, что вы хотите… (И. Гончаров, «Обрыв») — кстати, цитаты Гончарова
Омар Юсуф вёл себя тише воды, ниже травы, ни разу и ни на минуту не покинул каюту. (Л. Лагин, «Старик Хоттабыч»)
Такие гуси, как Козырев… храбрятся только в отсутствие законных супруг. В мирное время они тише воды, ниже травы (Ю. Герман, «Дорогой мой человек»)
Молодой вампиреныш вёл себя тише воды, ниже травы, держался на шаг позади новообретенного хозяина и не осмеливался нарушать его мудрые раздумья своей пустой болтовнёй. (Н. Перумов, «Дочь некроманта»)
Итак, фразеологизм «тише воды, ниже травы» уводит нас в глубь древнерусской жизни, которую мы уже плохо понимаем без хорошего переводчика (культуролога, историка, лингвиста).
Тем не менее, само явление «тише воды, ниже травы» никуда не делось из нашей жизни, так что и значение этого выражения хорошо известно почти всякому.
Далее вы можете ознакомиться с фразеологизмами о воде и фразеологизмами о траве, а также — с другими статьями:
- белая ворона
- без царя в голове
- ни то ни сё
- мышиная возня
- сойти со сцены
- как в воду глядел
Буду признателен, если вы поделитесь с друзьями ссылкой на статью в социальных сетях. Воспользуйтесь кнопками сетей ниже.
Комментарии также всячески приветствуются!
Добавить комментарий
«Тише воды, ниже травы» — как живут ЛГБТ на Украине
- Роман Лебедь
- ВВС Україна
Подпишитесь на нашу рассылку ”Контекст”: она поможет вам разобраться в событиях.
Автор фото, Drew Angerer/Getty
Подпись к фото,Прайд — чуть ли не единственная возможность для многих не скрывать свою реальную жизнь
Они занимаются программированием, учат детей, лечат больных, поют, принимают законы, создают вещи и продают их. Они обслуживают вас в сети и в реальной жизни.
Они завязывают отношения, но не могут об этом рассказать. Они воспитывают детей.
Геи, лесбиянки, трансгендеры — возможно, кто-то предпочел бы делать вид, что их нет рядом, но они здесь.
Как им живется на Украине?
- Как появился миф о гетеросексуальности
- Как секс продают через соцсети
- В школах Англии детям будут рассказывать о сексе
Накануне «Марша равенства-2017» в Киеве, который, по словам правозащитников, выявит способность и готовность украинской власти защищать права человека, ВВС Украина собрала несколько историй украинцев из ЛГБТ-сообщества.
Большинство из них все еще просят сохранить анонимность.
Только для друзей
«Я бы не сказала, что скрываю, но все же есть люди, которых моя частная жизнь не касается», — рассказывает молодая собеседница из Кривого Рога.
Она преподает английский язык в местной школе, а также работает волонтером в центре QueerHome для сексменьшинств. В свободное время она присоединяется к различным акциям.
Говорит, что осознала свою ориентацию, еще будучи подростком: «У меня был друг-гей на несколько лет старше. Я говорила с ним. Он ничего не советовал, мне просто важно было услышать, что все в порядке».
Родным наша собеседница рассказала о себе уже после учебы в университете и опыта гетеросексуальных отношений, о которых говорит так: «Я чувствовала, что это не то, что мне нужно». По ее словам, семья восприняла известие нормально, однако маме понадобилось время, чтобы понять, что это не «временно».
На работе о ее ориентации знают только те, с кем она подружилась: «Думаю, если бы моя история получила огласку, у меня были бы определенные проблемы. Возможно, поэтому все, что касается активистской деятельности на моей странице в «Фейсбуке» доступно для просмотра только тем, кто у меня в друзьях».
Для многих на Украине учитель-гомосексуал — это что-то неприемлемое. Наша собеседница считает, что большинство противников этого явления просто не готовы выслушать позицию другой стороны: «Учителя, независимо от ориентации и гендерной идентичности, не обсуждают в классе свою личную жизнь, поэтому, я думаю, это никоим образом не влияет на работу».
Любимая песня
«Быть публичными и открытыми представителями ЛГБТ-сообщества — это большой риск», — говорит Дарья Фельдман.
Она родилась и выросла в Донецке, а в 2014-м, когда в родном городе стало слишком опасно, переехала в Харьков. Там работает переводчицей и также волонтером проекта QueerHome.
Открыто заявить о своей ориентации ей помог ЛГБТ-хор Dorothy’s friends, который Дарья собрала весной 2016 года.
«Мы стараемся выбирать песни, которые вдохновляют и заставляют задуматься, — рассказывает она. — Любимая, которую мы исполняем всегда и везде — песня одесской группы «Колір» («Цвет») — «Кто, если не мы». Она о том, что все могут изменить мир к лучшему — прямо здесь и сейчас».
Также в репертуаре хора «Earth song» Майкла Джексона, «Roar» Кэтти Перри и «Zombie» группы Cranberries.
Подпись к фото,Открыто заявить о своей ориентации Дарье помог ЛГБТ-хор Dorothy’s friends
Сначала хор выступал только в помещении QueerHome, потом было выступление в посольстве США, первое появление на публике состоялось на «Марше женской солидарности», и наконец — первое благотворительное выступление с полноценной концертной программой в рамках «КиевПрайд».
«Не все готовы к такой открытости и, к сожалению, некоторые участники хора покинули нас, даже несмотря на то, что им очень нравилось петь», — рассказывает Фельдман.
При этом, по ее словам, есть участники, в частности парни, для которых участие в коллективе — это возможность «делать то, чего они никогда раньше себе не позволяли, — быть открытыми, выходить на сцену».
На следующей неделе Dorothy’s friends планируют выступить в рамках всеукраинского фестиваля «День уличной музыки» в Харькове.
«Мне важно, чтобы общество осознавало, что однополые браки, например, — это не о сексе и каких-то привилегиях, а о равенстве прав», — добавляет Дарья.
Проверка на выдержку
Уже 16 лет Сергей работает телеоператором. О своей гомосексуальности он молчал, пока ему не перевалило за 30.
«Все это время я боялся, что в случае моего публичного признания потеряю работу, уважение со стороны коллег, друзей, которые в основном испытывают гомофобию, а родные, как минимум, не поймут», — говорит он.
Автор фото, Andrew Burton/Getty
Подпись к фото,Сергей говорит, что после того, как выжил в боях за донецкий аэропорт, он избавился от страха
И тогда случилось событие, которое изменило все.
«Двое суток я провел в донецком аэропорту. Никакого пафоса, но мы с журналистом едва не остались там навсегда. Нам повезло — мы вернулись, однако не повезло девяти бойцам, погибшим на наших глазах. И еще двум десяткам ребят, которых там покалечило в те дни».
После тех событий Сергей понял, что больше ничего не боится: «Все возможные проблемы и неприятности, связанные с тем, кого я предпочитаю в постели, — это мелочи жизни».
Добавляет, что после того как сам себя проверил на выдержку, уже не волнуется, что коллеги и друзья раскритикуют его, исходя из общих стереотипов.
«Глядя на меня, они не могут привести никаких веских аргументов в защиту своих измышлений о том, что гомосексуалы — не настоящие мужчины, трусы, слабаки, подлые женоподобные существа. Им не остается ничего, кроме как молчать», — говорит Сергей.
Быть женщиной
Раньше — футбол, теперь — выставки, театр, ночные клубы. Это далеко не единственное, что изменилось в жизни этого мужчины.
«Не могу указать день или год. Это тянулось с детства».
По паспорту Анастасия-Ева Домани — все еще мужчина, но вы бы никогда не догадались об этом, случайно встретившись с ней.
Автор фото, Andreas Rentz/Getty
Подпись к фото,Не все перемены заметны сразу
Пропустить Подкаст и продолжить чтение.
Подкаст
Что это было?
Мы быстро, просто и понятно объясняем, что случилось, почему это важно и что будет дальше.
эпизоды
Конец истории Подкаст
Женственность — следствие гормональной терапии, к которой она шла много лет, прежде чем решиться стать трансгендерной женщиной: «Во-первых, не было компетентных врачей. Во-вторых, я понимала, что это билет в один конец».
Но перед этим Анастасия-Ева решила все же заключить брак и завести дочь: «Реакция на мое решение о смене пола была не очень хорошей.
Однако мы продолжаем жить вместе».
Дочь растет — ей уже шесть лет, а Анастасия-Ева меняется все больше: «Сначала это незаметно. Но потом ты понимаешь, что появились какие-то новые манеры, жесты, которых раньше не было».
Она понимает, что с возрастом у дочери будет возникать все больше вопросов: «Я просто попробую не упустить момент, когда на нешокирующих примерах расскажу, насколько разными бывают люди. Буду мягко объяснять ей, почему так произошло».
Также Анастасия-Ева не исключает, что ее участие в школьной жизни будет пассивным во избежание возможной травли дочери в будущем.
Сейчас она пытается получить подтверждение психотерапевта о смене пола, что позволит официально изменить паспортные данные. Это нужно для того, чтобы избавиться от проблем, которые возникают сейчас: при пересечении границы, например, или в банке. «Однажды я позвонила на «горячую линию», и, услышав мой женский голос, мне ответили: «Это не вы» и бросили трубку».
Анастасия-Ева понимает, что как только завершится одна бюрократическая битва, может начаться другая: на Украине запрещены однополые браки, и возникнет угроза лишения родительских прав.
«Конечно, я буду советоваться с юристом. Возможно, законодательство в этом смысле станет более лояльным», — надеется она.
Если нет, приоритетом для Анастасии-Евы все же будет дочь и опека над ней.
Слишком странный
Трансгендер, блоггер, модель, активист, вегетарианец — так себя описывает Локи Джей фон Дорн из Днепропетровска.
«Унисекс-моде может следовать каждый. Это будет красиво, стильно и уникально для всех», — считает он.
При этом признается, что не все так гладко: «Проблемы у человека, который не вписывается ни в общепринятые представления о половой принадлежности, начинаются, как только этот человек сталкивается с другими людьми».
Автор фото, Loki J von Dorn
Подпись к фото,«Ты не выглядишь или не ведешь себя согласно рамкам, значит ты больной, уродливый, несешь угрозу»
«Особенно это заметно в госструктурах — детский сад, школа, вузы.
По меньшей мере, это обидные прозвища со стороны взрослых и сверстников, которых растят в понятиях «это девчачье, а это — мальчишеское». А ты не выглядишь или не ведешь себя согласно рамкам, значит ты больной, уродливый, несешь угрозу».
Устроиться на работу, говорит Локи, с таким самоопределением оказалось невозможно, поэтому пришлось работать дистанционно, прикидываясь то мужчиной, то женщиной: «Чтобы работодатели не цеплялись и не отказывали мне только потому, что я для них слишком странный».
Многие знакомые отвернулись от него из-за его взглядов.
Впоследствии ему все же удалось найти единомышленников и друзей и понять, что все было не зря. Хотя большинство, по его словам, по-прежнему считает зазорным не хотеть детей или, например, состоять в однополых отношениях.
«Меня в этом убеждали всю жизнь. Дважды на меня нападали незнакомые люди на улице, в первый раз, когда это произошло, я был еще несовершеннолетним. У меня даже шрам на ноге остался».
Но Локи продолжает стоять на своем, исповедуя принципы, для многих совершенно чуждые. Например, он считает, что без понятия «пол» людям жилось бы лучше, а партнеров следует выбирать не по физиологическим признакам, а по личностным качествам.
Просто держаться за руки
«Мне 26 лет, моему парню 27. Мы живем вместе уже более трех лет, — рассказывает молодой человек из Харькова. — Я фрилансер, он — программист».
Он работает дистанционно, поэтому никаких проблем с коллегами или руководством из-за его сексуальной идентичности не возникает. Но свои отношения оба не афишируют.
«Каждый раз, когда я приезжаю к родителям, бабушка спрашивает: когда ты познакомишь с невестой, когда приведешь ее. К сожалению, приходится отвечать, что сделаю это, как только она появится», — говорит собеседник.
Из родных о его гомосексуальности знают только мама и сестра, рассказать отцу не решился. Спасает, что они живут в другом городе.
Молодые люди часто спешат сообщить знакомым о своих отношениях, тогда как эта пара такой возможности лишена: «Ты не можешь сказать: «знакомьтесь, это мой парень», когда встречаешься со знакомым в супермаркете. Иногда даже, наоборот, приходится разбегаться в разные стороны, чтобы никто не увидел, с кем ты был».
«Нам очень грустно, потому что нам есть с чем сравнивать. Уже не раз были за границей и прекрасно знаем, как это, когда ты просто можешь пройтись по городу, держась за руки».
Пара думает о том, чтобы переехать в другую страну. На Украине, говорит мужчина, для нормальной жизни не хватает легализации отношений, а также действенной защиты прав.
«Возможно, однажды я и расскажу отцу. Хотя не знаю, когда я буду готов и когда он будет готов. Может, нужны те же изменения в законодательстве, чтобы я увидел его реакцию на это и мог рассказать», — говорит один из геев.
Добрые дела
«Мы оба Димы, оба айтишники», — рассказывает другой собеседник.
Вместе они уже 12 лет, на 10-летнюю годовщину решили заключить брак в Дании. Перед этим сделали каминг-аут перед родителями.
На снимке, который показывает молодой человек, двое счастливых людей в черных костюмах.
Как-то, говорит он, читал комментарии о прайде в Киеве и обнаружил, что многие люди считают, что ЛГБТ вообще никак не вовлечены в жизнь страны, в том числе на востоке.
«Хотя ЛГБТ — такие же люди, они есть во всех слоях населения, но многие в силу стереотипов искренне считали, что геи «только парады устраивают».
Автор фото, Eq4u.site
Подпись к фото,Создатели сайта Eq4u объясняют свою идею анимационными роликами
Так родилась идея реализовать свои профессиональные навыки и создать сайт Eq4u, или «Копилку добрых дел ЛГБТ».
Одно из обязательных условий участия в группе — помощь следует оказывать гетеросексуальным людям. Также нужны документальные подтверждения добрых дел, например, фото.
Пока из-за нехватки денег на рекламу проекта достижений у группы немного, но на счету уже есть пожертвования для военного госпиталя, зоны АТО и прочего.
Мужчина надеется, что таким образом сможет немного сократить число стереотипов относительно своего сообщества.
«Проект придуман, чтобы сделать нас более видимыми, показать, что среди нас также есть активные члены общества».
Растут в страхе в России Ольга Зильбербург
24 февраля 2022 года, в день, когда Путин приказал российским войскам начать полномасштабное вторжение в Украину, мне исполнилось сорок три года. Когда украинцы начали ожесточенно реагировать на агрессора, наблюдая издалека за падающими бомбами, я был поражен и благоговею перед их мужеством и решимостью остановить путинскую армию. Я тоже был благодарен от всего сердца. Как и многие мои сверстники, выросшие в России, я большую часть жизни боялся насилия. У меня не хватило мужества столкнуться со своим страхом, я вместо этого попытался убежать от него.
Родился в 1979 году в Ленинграде в еврейской семье. Примерно в восемь лет, когда я решил, что достаточно взрослый, чтобы брать трубку телефона семьи, я ответил на звонок «Николай Дмитриевич». Я сказал звонившему, что такого человека в нашем доме нет; он должен иметь неправильный номер. Гордясь собой, я сообщил об этом бабушке, моей бабушке. Она побледнела и понизила голос: «Ты спросил, кто звонил? Ты бы телефон дедушке отдал. Это для него».
Моего деда звали Исаак Давыдович (для русского это имя указывает на еврейское происхождение). В молодости он был членом Коммунистической партии и воевал в составе Советской армии против Финляндии. Во время Второй мировой войны он был начальником авиабазы на эстонском острове Сааремаа, тогда известном как Осел. Когда авиабаза пала перед немцами, его бросили и отправили в лагерь для военнопленных. Он брил голову, притворяясь татарином, и скрывал свое обрезание при досмотре заключенных. Обученный в детстве шорником, он был направлен на эстонскую ферму в качестве рабочего и оттуда в конце концов сбежал.
Когда он воссоединился со своей частью в Советском Союзе, его командир оказал ему огромную услугу: вычеркнул фамилию моего деда из архивов, причем сделал это так тщательно, что в 19В 90-е годы, когда Германия предлагала репарации людям, которые могли доказать, что они попали в плен, мой дед пытался, но не нашел доказательств.
Но со снятым досье мой дед избежал наказания в ГУЛАГе — в Советском Союзе к людям, побывавшим в немецких лагерях для военнопленных, относились как к потенциальным предателям. Он оставался незамеченным, устраиваясь на черную работу на заводах под безопасным русским именем Николай Дмитриевич, и, хотя он оставался убежденным коммунистом, он старался избегать партийных функций, насколько это было возможно. Физически он выжил, но остаток жизни провел в страхе перед всем и всеми. Моя мама помнит, что в детстве ее родители разговаривали между собой шепотом, опасаясь, что их услышат соседи по коммунальной квартире. Она родилась в 1949, а в 1950-е годы родители держали в углу кухни мешок черствого хлеба на случай внезапного ареста.
К 1980-м мешка сухарей не стало, как и дедовского прозвища русского имени. Страх, однако, был жестко запрограммирован. Всякий раз, когда я рассказывал ему о самой незначительной конфронтации, в которую я ввязался — с женщиной в автобусе, которая кричала на меня за то, что я держу мой рюкзак так, что он занимает слишком много места; с учительницей, допустившей ошибку в математической задаче, но отказавшейся признать, что она была неправа, — мой дед сказал мне, что моя работа — вести себя «тише воды, ниже травы», другими словами, демонстрировать полное подчинение любых авторитетов. Он дал мне Диккенса Малышка Доррит , чтобы научить меня, как должны вести себя девочки: как будто их не существует.
Мой дедушка был не единственным, кто научил меня этому посланию. Моя бабушка, сама пережившая голод и погромы в еврейских местечках и блокаду Ленинграда, настаивала на том же. Мои родители, справившиеся с хаосом перестройки, поощряли нас с братом ходить на курсы самообороны и следили за тем, чтобы мы никогда никуда не ходили без сопровождения после наступления темноты.
Насилие было вокруг нас. Мы смотрели в новостях, как Армения и Азербайджан ополчились друг на друга, как вспыхнуло насилие в Фергане, Оше, Душанбе, в Осетии и Абхазии, в молдавском Приднестровье. Позже Россия начала войну, чтобы заставить Чечню подчиниться. Опасаясь насилия над евреями и ветеранами Советской армии, мои двоюродные бабушка и дядя переехали из Риги в Ленинград. Бизнесменам, журналистам и политикам угрожали и убивали. В Ленинграде, переименованном в Санкт-Петербург, несколько друзей моих родителей подверглись жестокому обращению с головорезами из-за больших и малых сумм денег. Стариков обманом выгоняли из квартир. Дети в спортивных куртках, привезенных с Запада, рисковали сломать себе нос.
Насилие было не только вокруг нас, но и почти безнаказанно. В 1992 году у меня в школе учительница моего брата вырвала серьгу из уха девочке, порвала ее «с мясом», прямо через мочку уха, из-за советского предубеждения против сережек («хорошие» девочки не должны носить ни серьги, ни косметику ; если да, это помечало вас как проститутку).
Тот учитель остался в школе. Я учился в двух разных школах в России, и в каждой был учитель, известный как сексуальный хищник, и обе охотились за мальчиками. Одного из этих учителей в конце концов отстранили от преподавания, вынудив уйти на пенсию, а другой остался и до сих пор работает в этой школе. Каждый день в переполненных автобусах и вагонах метро, по дороге в школу и из школы меня ощупывали молодые и старые мужчины, которые засовывали руки мне под юбку, акт насилия, столь распространенный в России, что и по сей день кажется бессмысленным. говорить об этом. Я никогда не говорил этим людям ни слова; Я пытался отойти или использовать свой рюкзак в качестве барьера. Я помню два случая, когда вмешались пожилые женщины. Один из них кричал на меня, что я должен «лучше заботиться о себе».
Несмотря на общественный автобус, я был защищенным ребенком. Я учился в специализированных школах (прием на основании того, кого знаешь), и моя семья объединила ресурсы, чтобы в тяжелейшие перестроечные времена никто не голодал.
Мое взаимодействие с людьми за пределами моей семьи и школы было минимальным. В шестнадцать лет, когда мне нужно было получить свой первый паспорт, моя семья настояла, чтобы я попытался противостоять властям самостоятельно. Я взяла свидетельство о рождении и пошла в местное паспортное бюро, но меня тут же отказали собирать дополнительные документы и квитанцию с почты. На почте меня отправили обратно в паспортный стол за бумагой, которой у меня не было. В паспортном столе со мной не разговаривали, пока я не показал квитанцию с почты. Вернувшись снова на почту, пытаясь аргументировать свою точку зрения, я расплакалась и не смогла. Я побежал домой, полный ненависти ко всем людям с каменными лицами, которые отказывались помочь в таком повседневном деле. (Я еще не читал Кафку, но несколько лет спустя, когда прочитал, я узнал мир, о котором он писал.)
На следующий день бабушка пришла со мной в паспортный стол. Она решила проблему, как всегда, умоляя и умоляя. «Я стара, а моя внучка молода и глупа, не могли бы вы нам помочь», — сказала она с интонацией, которая привела меня в ужас.
Я отказывался воображать, как она довела до совершенства искусство попрошайничества. Единственный человек, которого я знал, кто был в этом лучше, чем она, был мой дедушка. Каждый телефонный разговор с авторитетной фигурой, будь то фармацевт или сантехник, он начинал со слов: «Молодая женщина (или мужчина), я очень, очень стар и очень, очень болен. Умоляю тебя, помоги мне». Я ненавидела его за такие слова, но теперь я знаю, что чувствовала жалость, и я ненавидела то, что он просил жалости ко мне. Услышав это, я смутился.
Я уехал из России при первой же возможности, в семнадцать лет. В США меня часто спрашивали: «Почему вы решили уехать из России?» и я не мог и не могу дать краткий ответ. Я не мог справиться со сложностью всего, что я чувствовал. Я любил Санкт-Петербург. Это был мой дом. Там была моя семья и мои друзья. По сей день город, в котором я родился, держит струны моего сердца и моего воображения. Еще в начале 2000-х я ложился спать с одним и тем же повторяющимся сном: сейчас лето, и я в деревне, в хижине, где проводил лето, и бегу к маленькому ледниковому озеру.
Я называю холмы, и лужи, и корни сосен на дороге, и предвкушаю радость окунуться в прохладную воду. Затем я делаю последний поворот — и вижу озеро, покрытое блеском загрязнения, а за ним большой завод, выпускающий дым в воздух.
Много лет мой кошмар превосходил реальность. Я часто возвращался в Россию и иногда на продолжительное время. Я подумал: смогу ли я теперь жить здесь? Могу ли я чувствовать себя свободным и бесстрашным? Были годы, когда я представлял, что смогу. Мой отец, выросший в относительной безопасности хрущевских лет, рискнул устроиться на постоянную работу на заводе, чтобы начать собственное дело. Моя мать, счастливая оставить родительские страхи и принять новый мир, сделала то же самое. Мои друзья окончили университеты и нашли себе оплачиваемую работу, а новая экономика предоставила многим молодым людям возможности для быстрого продвижения по службе. Некоторые тоже открыли свой бизнес: казалось, все, что требовалось, это немного предпринимательского духа и изобретательность, чтобы избежать бюрократии и головорезов.
В какой-то момент я понял, что в России снова все изменилось, и необратимо. Это было в 2013 году, через год после того, как Путин сам переизбрался президентом, жестоко подавил массовые мирные протесты и арестовал многих лидеров оппозиции, в том числе Бориса Немцова и Алексея Навального. Я внимательно следила за новостями и особенно за феминистским освещением одновременного выступления Pussy Riot, ареста и суда. Но одно дело читать новости, а другое дело наблюдать за тем, как обстоят дела дома.
В июне того же года я приземлился в Санкт-Петербурге с опаской. На следующий день после моего приезда мне пришлось идти в Единый Центр Обработки Документов, чтобы продлевать паспорт. Отец поехал со мной — я все еще боялась один на один с властями. В восемь часов утра все места в огромном зале ожидания здания, недавно переоборудованного из текстильной фабрики и элегантно отремонтированного, были заняты; люди выстраивались в очередь в проходах и у окон сзади. Тем не менее, по непонятной причине, одна секция сидений рядом с тем местом, где сидели мы с отцом, была оцеплена выдвижным ремнем.
То, что произошло дальше, произошло быстро, но мне хватило времени, чтобы вникнуть в каждую деталь. Молодой человек двадцати двух-двадцати трех лет, родившийся после распада СССР, одетый в неоново-зеленую ветровку и узкие джинсы, пробрался под ремень и сел посреди ряда пустых кресел, вытянув голову. ноги в расслабленной позе. Почти сразу же сбоку появились двое охранников. Размахивая черными дубинками на бедрах, они подошли к молодому человеку. Один из них приказал ему покинуть этот район.
— Вы не можете заставить меня уйти, — настаивал мужчина. Его слова звучали абсурдно, потому что явно имели в виду. В своих заметках того дня я писал, что молодой человек как бы разбрасывался своей привилегией, что он почему-то вел себя так, как будто правила на него не распространялись.
Но в тот момент, пока я оценивал отношение мужчины, охранники натянули ему на голову ветровку, так что он моментально ослеп и лишился воздуха. Они скрутили ему руки за спиной. Они работали эффективно и деловито, не прилагая особых усилий.
«Помогите! Помощь!» — взвизгнул молодой человек, отчаянно пытаясь вырваться из их хватки. «Почему вы ничего не говорите, люди? Эти головорезы убивают меня!»
Мы с отцом не смотрели друг на друга и не издавали ни звука. Из толпы позади нас раздался единственный сердитый женский голос. «Оставь его! Нельзя так относиться к людям!»
Возле охранников появился третий мужчина. Его гражданская одежда выдавала в нем начальника. Он отдал приказ. Охранники поставили молодого человека на ноги и наполовину пошли, наполовину потащили его по коридору. Он все еще сопротивлялся, упираясь ногами в пол и крича. Вскоре он скрылся за дверью без опознавательных знаков. Мы перестали слышать его крики.
Молчание сотен людей, собравшихся в зоне ожидания, было пронзительным. Я посмотрел на отца и увидел, что он выглядит немного меньше, спина сгорбилась, в глазах страх. Он всегда сопротивлялся кредо своего тестя оставаться тише воды, ниже травы, но было ли это потому, что он никогда раньше не боялся по-настоящему за свою безопасность? Или, может быть, до этого момента я не видел его испуганным.
Я никогда не видела, чтобы мой страх отражался в его глазах.
Никто в толпе ничего не сделал, кроме этой одинокой храброй женщины. Мне никогда не приходило в голову, что я должен что-то делать. Что я мог сделать? Я едва ли даже принадлежал к этой стране; моя жизнь была в Америке. Самооправдание началось сразу.
Сегодня, как и многие люди, я наблюдаю, как армия Путина вторгается в Украину, и в первую очередь я боюсь. Я боюсь за то, что может случиться с народом Украины, за то, что может случиться с теми смелыми протестующими, которые останутся в России и будут сопротивляться силовику. Я также удивлен и благодарен, увидев, что так много людей, возможно, созданных не так, как я, не боятся, и что многие другие способны отбросить свой страх, чтобы сражаться.
Я знаю, что многие украинцы спрашивают, почему россияне не выходят на улицы своих городов в знак протеста против путинской войны. Они правы, задавая вопрос. И, учитывая то, что сейчас происходит в Украине, страх — неудовлетворительный ответ.
Однако, по моему опыту, страх очень реален, всеохватывающий и парализующий. Мое сердце сжимается от страха за тысячи миль, когда я пишу это. И снова я вижу, как другие преодолевают свой страх и протестуют на улицах российских городов, несмотря на вполне реальную угрозу арестов и жестоких пыток. Я вижу, как народ Украины сопротивляется, а мир просыпается и объединяется, чтобы выступить против агрессора. Хулиган полагается на наш страх и питается им. Это также реально.
Ясно еще одно. Страх маскируется под множество других вещей. Злость. Ненависть. Цинизм. Отчуждение. «Это не обо мне». «Зачем раскачивать лодку?» «Почему я должен вмешиваться?» «Я не должен делать ничего, что может навредить моей семье». Я наблюдаю, как мой разум проходит через эти искажения. Мой разум не чувствует себя комфортно со страхом и пытается похоронить это чувство во все более длинных цепях самооправдания. Я напоминаю себе об основах, о страхе и еще о чем-то: об опасности, которую нельзя отрицать или обогнать.
Путина надо остановить.
Читать дальше . . .
« Одесса, Одесса », аудиозапись Давида Лави
Понимание Псалма 23: Что Бог имел в виду под зелеными пастбищами и тихими водами | by Steppes of Faith
«Он заставляет меня лежать на зеленых пастбищах; Он ведет меня к тихим водам». Псалом 23:2
Недавно мой дорогой друг переслал видеоссылку, созданную относительно известным библейским историком и пастором по имени Рэй Вандер Лаан. В видео пастор Вандер Лаан ведет группу людей в поход по малолюдной сельской местности Иерусалима, пока он объясняет, что означают определенные места Писания. Наконец он останавливается и указывает на все узкие грунтовые тропинки, пересекающие склоны холмов. По тропинкам местные пастухи пасут овец. Именно здесь хороший пастор объясняет, что означает Псалом 23:2, и это задело меня так, как я не ожидал.
Давайте поподробнее рассмотрим этот широко известный псалом, потому что, скорее всего, то, что вы представляете себе, не совсем правильно.
Словарь Merriam Webster определяет пастбище следующим образом: «Растения (например, трава), выращиваемые для кормления, особенно пастбищных животных; земля или земельный участок, используемые для выпаса скота; кормление скота; выпас».
Словарь рисует в нашем воображении картину широко открытого поля, полного высокой пышной травы, возможно, нескольких цветов и нескольких деревьев. В основном мы думаем о красивом безмятежном лугу. Мы также обычно понимаем, что библейские зеленые пастбища означают, что Бог снабжает нас всем, в чем мы нуждаемся, в удивительном изобилии. Но это не то, о чем говорил Давид. Позволь мне объяснить.
В окрестностях Иерусалима склоны холмов в основном состоят из грязи и песка. Там не так много сочной, зеленой травы. Все, что вы найдете, это куча камней и, возможно, веточка травы, появляющаяся то здесь, то там, которую вы можете увидеть здесь.
Итак, что мог иметь в виду Давид, когда сказал, что Бог повелевает ему лежать на зеленых пастбищах? Нашим современным глазам мы не видим ни пастбищ, ни зелени.
Но посмотри еще раз.
Точно так же, как там, где вы живете, есть определенное время года, когда часто идет дождь, а есть время, когда немного сухо. В Псалме 23:2 говорится о засушливых сезонах не только в окружающей среде, но и в нашей жизни.
В Израиле пастор Вандер Лаан объясняет, что западный ветер дует на склоны холмов, где ночью конденсируется на прохладных скалах. Этого небольшого количества влаги (вместе со скудными 23 дюймами дождя, выпадающего в Иерусалиме каждый год) как раз достаточно, чтобы вырастить эти маленькие веточки травы.
Если вы отойдете от сцены после дождя, вы увидите эти веточки травы на некоторых участках склонов холмов, обращенных к ветру. Это зеленые пастбища, о которых говорит Библия. На фото здесь показана трава в сезон дождей, но вы можете себе представить, как редко она становится в сухой сезон.
Взгляните еще раз на фотографию, и вы увидите грязные тропы, пересекающие склоны холмов. Эти дорожки — это то место, где пастух позволяет своим овцам пастись на этих маленьких веточках, и они расположены достаточно далеко друг от друга, чтобы обе овцы могли дотянуться до середины, чтобы получить полный рот травяного добра.
Травы немного. Просто маленькие веточки. Но достаточно откусить, пройти еще немного и откусить еще. Пастух ведет овец через ветки, пока каждая овца не наестся. Травы иногда не много, но на сегодняшнюю трапезу хватает.
Так нас пасет Бог. Он не ведет нас к пышным зеленым пастбищам, где у нас всего в избытке. Нет, Бог ведет нас по верным путям через маленькие веточки, давая нам ровно столько, сколько нужно на сегодня. Завтра Он поведет нас другими путями, чтобы восполнить наши повседневные нужды. В некоторые дни Он может благословить нас множеством веточек, а в другие дни их может быть совсем немного. Но всегда будет достаточно для того, что нам нужно.
Что касается лежания на зеленых пастбищах, пастух создает ограждения, где овцы могут безопасно отдыхать ночью и есть. В этом смысле зеленые пастбища являются для нас местом отдыха под бдительным оком пастыря (Бога). Бог не «заставляет» нас лечь, но каждый день Он предлагает Свой мир и довольство тем, кто ищет его.
Разве это не прекрасно? Это, безусловно, меняет наше представление о том, что Давид имел в виду под зелеными пастбищами, не так ли?
Теперь давайте посмотрим на другую половину Псалма 22:2 и на то, что Давид имел в виду под «тихими водами».
Здесь, в западной части мира, трудно найти человека, способного жить медленно. Мы склонны сосредотачиваться на том, чтобы оставаться занятыми, усердно работать (иногда до предела), управлять своими вращающимися пластинами и находить идеальный баланс между работой и личной жизнью. Некоторые дни проходят в таком тумане, что нам трудно перевести дух. Бог предлагает нам шанс замедлить все это.
Тихие воды, о которых мы читаем в Псалме 22:2, — это не быстрые реки и даже не маленькие ручейки, а мелкая, тихая струйка воды, мягко текущая по течению. Может быть, вы знаете о небольшом ручье рядом с вашим домом или видели его где-нибудь в парке. Он неглубокий — максимум по щиколотку — течение медленное, а журчание воды удивительно успокаивает.
Пастух никогда не поведет своих овец к быстро текущей реке. Это было бы слишком опасно и громко, чтобы испугать овец. Бог не хочет этого для нас. Он жаждет дать нам мир, покой и покой, поэтому Он ведет нас туда, где вода чистая, прозрачная и почти неподвижная, чтобы мы могли освежиться в Нем. Это место, где мы можем замедлиться, побыть в тишине и покое с Ним и сокровенно испытать Его глубокую, чистую любовь.
Поскольку вода такая спокойная, мы можем даже войти в Живую воду и немного пройтись по ней, полностью погрузившись в Его благодать и утолив жажду. Его приглашение испить Его мира находится в Исаии 55:1, где сказано: «Всякий жаждущий иди к водам». Он снова напоминает нам в Откровении 7:17: «Ибо Агнец, Который посреди престола, будет пасти их и водить их на живые источники вод».
Мы не можем ощутить безмятежную силу тихой воды или утолить жажду, если сосредоточены только на повседневных делах и делах.
Leave A Comment