Об «узком» и «широком» понимании государства * 2023
<*> Bredikhin A.L. About «narrow» and «broad» understanding of the state.Бредихин Алексей Леонидович, старший преподаватель Белгородского филиала МЭСИ, кандидат юридических наук.
В настоящей статье автор анализирует узкий и широкий подход к определению понятия государства, обосновывает несостоятельность узкого подхода, дает собственное определение государства.
Ключевые слова: государство, государство в узком смысле, государство в широком смысле, государственный механизм.
In the present article the author analyzes the narrow and wide approach to definition of concept of the state, proves an inconsistency of the narrow approach, makes own definition of the state.
Key words: the state, the state in narrow sense, the state in a broad sense, machinery of government.
Вопросу понимания государства уделялось значительное внимание в юридической науке на протяжении многих веков. За это время предложено множество определений государства, основанных на разных научных позициях, учитывающих различные признаки и качества, однако ставить точку в исследовании этого вопроса рано.
Через понятие государства происходит рассмотрение содержания множества политико-правовых категорий, и отсутствие единого подхода к пониманию государства влияет на достоверность выводов по наиболее значимым научным проблемам.
В науке теории государства и права государство предлагается рассматривать в широком и узком смысле. В широком смысле понятие государства составляет совокупность трех элементов: территория, население (народ, нация), публичная (государственная) власть <1>.
Государство в узком смысле — это состоящая из органов управления и принуждения суверенная политико-территориальная организация, которая существует за счет общества, выражает его власть и осуществляет ее в целях создания и поддержания в обществе определенного порядка <2>. Такое понимание очень близко к понятию механизма (аппарата) государства <3> или тождественно ему.
КонсультантПлюс: примечание.
Учебник М.И. Абдулаева «Теория государства и права» включен в информационный банк согласно публикации — Магистр-Пресс, 2004.
<3> Абдулаев М.И. Теория государства и права: Учеб. для высш. учеб. заведений. М.: Финансовый контроль, 2004. С. 56.Одновременное использование разных смысловых значений государства позволяет добиться непротиворечивости при сопоставлении положений отдельных институтов юридической науки.
Так, часто государство рассматривается как основной элемент политической системы общества. В частности, А.В. Мелехин в разд. 4 учебника по теории государства и права рассматривает государство в качестве основного звена политической системы общества, уделяет внимание отношениям государства с политическими партиями, религиозными организациями, предпринимательскими структурами, органами местного самоуправления <4>.
С точки зрения удобства рассмотрения вопросов отношения государственной власти, выраженной в системе органов государственной власти, с элементами гражданского общества и иными институтами такой подход можно признать целесообразным, но с позиции науки это является недопустимым. Государство как единство публичной власти, населения и территории (в широком своем значении) не может быть основным элементом политической системы, так как политическая система формируется внутри государства. Значит, в вышеназванном случае государство понимается в узком смысле как система органов государственной власти, т.е. как механизм или аппарат государства.
В то же время, когда рассматриваются признаки государства, характеризуются такие качества, как территория, население, суверенитет, публичная власть, система налогов и сборов и др. Указанными качествами не может обладать государство в узком смысле.
Многие авторы дают понятие государства без указания на то, в каком — широком или узком — смысле они рассматривают это явление. Так, А.А. Диденко указывает, что «государство — это суверенная политико-территориальная организация публичной власти, которая осуществляет управление обществом и располагает для этого аппаратом, органами принуждения и системой законодательства» <5>. Р.Т. Мухаев определяет государство как особую форму организации политической власти в обществе, обладающую суверенитетом и осуществляющую управление с помощью специальных органов <6>. Е.М. Гиляров понимает государство как особую структурную политико-территориальную организацию общества, обладающую суверенной публичной властью, осуществляемой для решения общих для общества дел, специальным аппаратом, обеспечивающую управление обществом с помощью правовых велений и существующую на налоги <7>.
<7> Гиляров Е.М. Теория государства и права: Учеб. пособие. М.: МИФИ, 2004. С. 14.
Названные определения близки больше к характеристике государства в узком смысле. В данных определениях отображаются общепринятые признаки государства, но сам термин «государство» раскрывается через организационную структуру, которая осуществляет государственную власть. Тем самым первичным и главным выделяется именно государственно-властный механизм.
На наш взгляд, совместное сосуществование двух смыслов понимания государства является спорным. С точки зрения формальной логики определение любого понятия, в т.ч. понятия государства, должно быть исчерпывающим. Таким образом, существование узкого понимания государства противоречит правилам логики и не может быть приемлемым для юридической науки.
Государство в узком смысле есть не что иное, как структурно организованный государственный механизм, сопряженный с волевым компонентом носителя государственной власти. Иными словами — это государственная власть. По нашему мнению, термин «государственная власть» может выступать адекватной заменой государства в узком смысле. Тем самым удастся избежать путаницы, связанной с определением государства, с наличием различных его смыслов.
Узкий подход к пониманию государства вступает в противоречие с демократической формой организации власти. Если органы государственной власти формируются населением, то они не могут существовать обособленно от него. Источник государственной власти не может быть оторван от конкретных ее носителей, воплощенных в системе органов власти, ведь в интересах населения и выражен волевой компонент государственной власти. Простая совокупность элементов механизма государства без волевого компонента не может составлять государство даже в узком его значении. Отсюда — при узком подходе — бессмысленно противопоставление государства и гражданского общества, которое и формирует органы власти.
Наиболее приемлемым для юридической науки является широкий подход к пониманию государства как единства населения, территории, публичной власти, а также суверенитета, который является непременным атрибутом публичной власти.
Население, территория и публичная власть — это взаимосвязанные элементы в едином понятии государства. Связи между этими элементами также формируют содержание понятия государства и определяют специфику данного института.
В то же время следует отметить, что определение государства через совокупность таких элементов, как население, территория, публичная власть и суверенитет, достаточно упрощено. Современный тип государства несколько видоизменился, большое значение приобрели нормы международного права и международные организации, которые влияют как на наличие самой государственности, так и на ее качественное своеобразие.
Так, например, международную правосубъектность приобретает только признанное государство. Международное признание — это акт, которым государство признается таковым иными государствами. С одной стороны, акт международного признания — это своевольное решение признающего государства, а с другой, международное признание — это необходимое решение, лишь удостоверяющее то, что определенное государство является таковым фактически.
Подводя итог вышеизложенному, следует предложить определение государства.
Государство — это общество, образованное в пределах относительно обособленной территории, в котором существует политически и территориально организованная суверенная публичная власть.
Определение государства через общество означает, что оно является первичной предпосылкой существования государства, обособлено в первую очередь территориально и организовано посредством деятельности публичной власти, действующей через свои политико-территориальные институты. Если же определять государство через организационную структуру, то элементы материального содержания государственности (население, территория) уходят на второй план, становятся второстепенными, что, на наш взгляд, не соответствует действительности.
Вместе с тем следует сделать оговорку на то, что такое определение более применимо к современным демократическим государствам и сформулировано на основе юридической науки, основанной на демократическом мировоззрении.
Таким образом, рассматривать государство можно только в широком смысле. Узкий подход неприемлем ввиду того, что рассматривает государство как государственную власть, выраженную в государственно-властном механизме.
Исходя из этого, необходимо предложить следующее определение государства. Государство — это общество, образованное в пределах относительно обособленной территории, в котором существует политически и территориально организованная суверенная публичная власть.
Основные подходы к пониманию сущности государства. Теории происхождения государства
В политической системе общества центральным институтом является государство. Именно в его деятельности концентрируется и реализуется основное содержание политики. По сравнению с негосударственными институтами оно обладает наибольшей способностью к решению жизненно важных задач. К тому же как особый институт оно имеет сложную внутреннюю структуру, специфические функции, характеризующиеся определёнными чертами и формами устройства.
Термин «государство» обычно понимается в двух значениях: в широком и узком. В широком смысле — как страна, общество, народ, расположенные на определённой территории и представляемые органом высшей власти.
В узком, собственном смысле — как организация, обладающая верховной властью на определённой территории. Употребление термина «государство» в широком смысле слова неслучайно. Дело в том, что длительное время отсутствовало разграничение понятий общества и государства. Один из первых шагов к их разграничению был сделан Н. Макиавелли, который ввёл специальный термин «стато» для обозначения государства. Основательное теоретическое разграничение гражданского общества и государства впервые провёл Гегель, отдав безусловный приоритет последнему. Традиция отождествления общества с государством, как видим, сохраняется и поныне, но уже не в теоретическом, а в обычном сознании.
Рассматривая содержание понятия «государство», следует отметить, что существуют различные подходы к пониманию сущности государства. Одним из широко распространённых является нормативный подход, суть которого заключается в интерпретации государства как совокупности норм, регулирующих поведение людей, социальные и политические отношения (Г. Кальзен).Своей масштабностью характеризуется институциональный подход, особенно распространённый во французской политологии (Ж. Бюрдо, М. Дюверже и др.). Государство при этом рассматривается как воплощение власти, как её институт, имеющий сложную социально-политическую природу и существующий в форме централизованной, иерархической структуры. Сторонники данного подхода полагают, что государство как централизованная структура отсутствовало в раздробленную феодальную эпоху и возникло только на исходе средневековья в ХVI в.
Глубокие корни имеет социологический подход. Ещё Аристотель (384-322 гг. до н. э.) рассматривал государство как социально дифференцированное общество. Им была сформулирована идея идеального государства, опирающегося на средний класс, наиболее умеренный в своих требованиях. Государство, по Аристотелю, должно служить общему благу.
Специфической разновидностью социологического подхода к государству является марксизм. Маркс соотнёс государство с другими сферами общества-социально-классовой структурой, с экономическими процессами. Сильная сторона этого подхода — историзм, постановка государства в исторический контекст, рассмотрение его развития как цепи последовательно сменяющих друг друга исторических форм. В духе марксистской традиции государство определяется как исторически обусловленная, выделившаяся из общества, детерминированная его экономическим строем классовая организация, которая осуществляет его суверенную власть при помощи специального аппарата, защищает данные общественные отношения, выступая, вместе с тем, как официальный представитель всего общества (Хлызов П. Г. Политическая система общества: Учеб. пособие. — Чита, 2000.- С. 37).
В конце ХIХв. стало утверждаться социологическое понимание государства как определённым образом организованного населения, как единство совместных действий (Г. Еллинек, Л. Доги и пр.). Дальнейшее развитие социологический подход получил в американской политической социологии, более ориентированной на изучение динамики государства, процессов его функционирования. Внимание американских исследователей сфокусировалось главным образом на социальной среде политических институтов — группах давления, электоральном поведении и т. д. В отличие от них западноевропейские политологи (М. Вебер, Р. Михальс и их западноевропейские последователи) сконцентрировались на теоретическом осмыслении олигархических и бюрократических тенденций в развитии политических институтов, в том и числе государства.
В процессе изучения государства большое внимание уделялось анализу его происхождения. Мыслителей, политологов интересовал вопрос: каким образом возникло государство? При этом выдвигались различные гипотезы, теории. К ним относились следующие концепции:
а) теократическая концепция, связывающая происхождение государства с божьим установлением. Оно, то есть государство, якобы предписано человеку Богом: « вся власть от Бога». Подчинение людей воле Божьей, принципам божественного разума обеспечивает порядок в обществе, самосохранение и продолжение человеческого рода. Эта концепция подкреплялась историческими фактами. Ведь первые государственные образования были религиозными: управленческие функции выполняли жрецы;
б) патриархальная концепция (основатель английский политический мыслитель ХVIII в. Роберт Фильмер) определяет государственную власть как опекунскую, отеческую, возникшую в результате соединения родов в племена, племён в большие общности, вплоть до государства. Государство рассматривается как большая семья во главе с отцом — монархом. Глава государства олицетворяет собой отца всех семей. Он осуществляет власть посредством издания законов;
в) договорная концепция (Дж. Локк, Т. Гоббс, Ж-.Ж. Руссо) возникла в ХУ11 — ХУ111вв., хотя подобные идеи высказывались ещё в Древней Греции (например Эпикуром). Она выводит государство из соглашения между правителем и подданными, заключаемого в целях обеспечения порядка и организации общественной жизни. Правда, причины заключения такого договора объяснялись по-разному: Т. Гоббс, оценивавший «естественное состояние» как «войну всех против всех», полагал, что люди сами пришли к пониманию необходимости облечь кого-то властью в целях обеспечения своей жизни, безопасности и собственности и вручили атрибуты власти суверенному абсолютному монарху; Ж.- Ж. Руссо оценивал «естественное состояние» как счастливую гармонию индивида с природой, нарушаемую действием внешних факторов (стихийные бедствия, появление частной собственности и т. д.), что делает необходимым и коллективные формы жизни. Реализацией этого и был юридический акт — общественный договор, который является порождением разумной воли народа, даже своеобразным изобретением. Кстати, весьма наглядно этот момент выразился в соглашениях, которые заключались между населением древнерусских городов-республик и приглашаемыми на власть князьями. Уместно заметить, что эти князья отстранялись при нарушении ими соглашений и в случае недовольства населения их правлением;
г) концепция насилия. Она получила широкое распространение в Х1Х в. Ёе суть состоит в утверждении : государство возникло в результате насилия одних групп над другими и завоевания. Наиболее известным представителем этого направления был Л. Гумплович, согласно которому государство в его первоначальной форме было организацией победителей над побеждёнными. Это результат внутреннего и внешнего насилия. Сторонники данной концепции считали, что первые государства возникли в результате завоевания воинственными кочевниками или викингами земледельческих обществ и эксплуатации их победителями;
д) классовая концепция. Эта концепция возникла в Х1Х в. Её создатели К. Маркс, Ф. Энгельс, В. И. Ленин. Суть данной концепции в утверждении, что государство появилось в результате образования частной собственности, классов и роста классовых антагонизмов. Классики марксизма-ленинизма утверждали, что « государство есть машина для угнетения одного класса другим, машина, чтобы держать в повиновении одному классу прочие подчинённые классы» (Ленин В. И. Полн. собр. соч. — Т. 39. — С.75). В то же время они отмечали, что деятельность государства не ограничивается только этим, а включает « и выполнение общих дел, вытекающих из природы всякого общества» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2 — е изд. — Т. 25. Ч. 1. — С. 422). Тем не менее они считали государство исторически преходящим, временным явлением. Оно появилось вместе с возникновением классов, так же неизбежно отомрёт вместе с исчезновением классов.
Конечно, проблема происхождения государства является весьма сложной. Его возникновение детерминировано многими факторами. Несомненно, что государство — продукт внутренней эволюции общества, а не пришелец откуда — то извне. Из рассмотренных концепций происхождения государства нам ближе та, которая объясняет происхождение государства разделением общества на противоположные классы и общественной потребностью в поддержании порядка в обществе, в « выполнении общих дел», управлении обществом.
Действительно, с момента появления частной собственности и классов возникает необходимость в охране этой собственности, в удержании в повиновении неимущих классов, использовании их в интересах экономически господствующего класса. А это под силу только государству. Осуществляя власть господствующего класса, государство создаёт и поддерживает правовые, этические, идеологические, научные, эстетические системы, призванные обосновывать и оправдывать интересы этих классов. Несомненно, его предназначением является и выполнение общих дел, управление обществом.
словосочетание в широком смысле | значение и примеры использования
Эти слова часто используются вместе. Нажмите на ссылки ниже, чтобы изучить значения. Или посмотрите другие словосочетания со смыслом.
Эти примеры взяты из корпусов и источников в Интернете. Любые мнения в примерах не отражают мнение редакторов Кембриджского словаря, издательства Кембриджского университета или его лицензиаров.
Это случай максимизации полезности в широкий смысл .
Из Кембриджского корпуса английского языка
Хотя все три книги посвящены эволюции языка в широком смысле , каждая из них делает это совершенно иначе, чем две другие.
Из Кембриджского корпуса английского языка
Термин «семена» используется здесь в широком смысле имеет смысл для побегов растений, поскольку некоторые из них правильнее классифицировать как плоды.
Из Кембриджского корпуса английского языка
При описании истории движения веризма в этом широком смысле некоторые исследования касаются проблем определения.
Из Кембриджского корпуса английского языка
Большая часть этой работы включает анализ политики и оценку и может быть классифицирована как оценка технологии в широкий смысл .
Из Кембриджского корпуса английского языка
В широком смысле эта литература может быть параллельна аналогичным исследованиям, связанным с любыми крупными инновациями в сельском хозяйстве.
Из Кембриджского корпуса английского языка
Скептицизм по поводу этого объяснения касается окружающей среды в широкий смысл .
Из Кембриджского корпуса английского языка
Методы оценки данных, даже в широком смысле , выходили за рамки книги.
Из Кембриджского корпуса английского языка
Ответ заключается в том, что все они причиняют боль (в его широком смысле ).
Из Кембриджского корпуса английского языка
В широком смысле нападение на партию было нападением на государство.
Из Кембриджского корпуса английского языка
Изучение войны в широком смысле привлекло большое внимание ученых в последние годы.
Из Кембриджского корпуса английского языка
В терминах в широком смысле это будет означать наличие диастолической дисфункции левого желудочка.
Из Кембриджского корпуса английского языка
Все это создает цифровой образ-мир, стиль в широком смысле .
Из Кембриджского корпуса английского языка
Здесь я использую термин «исполнение» (контрактов) в широком смысле .
Из Кембриджского корпуса английского языка
Книга является тщательным обзором удивительно богатой исследовательской литературы по грамматическим «суждениям» в довольно широких Sense .
Из Кембриджского корпуса английского языка
Здесь я использую слово «причина» в широком смысле , который затушевывает различие.
Из Кембриджского корпуса английского языка
Задача самоопределения в этом широком смысле значительно предшествовала возникновению промышленного капитализма.
Из Кембриджского корпуса английского языка
Эти примеры взяты из корпусов и из источников в Интернете. Любые мнения в примерах не отражают мнение редакторов Кембриджского словаря, издательства Кембриджского университета или его лицензиаров.
Маккалох против Мэриленда (1819 г.) | Национальный архив
Главный судья Маршалл представил заключение суда.
В деле, которое сейчас будет определено, ответчик, суверенное государство, отрицает обязательность закона, принятого законодательным собранием Союза, а истец, со своей стороны, оспаривает действительность акта, принятого законодательный орган этого штата. Конституция нашей страны, в ее наиболее интересных и существенных частях, должна быть рассмотрена; конфликтующие полномочия правительства Союза и его членов, как указано в этой конституции, подлежат обсуждению; и данное мнение, которое может существенно повлиять на большие операции правительства. Ни один трибунал не может подойти к такому вопросу без глубокого понимания его важности и ужасной ответственности, связанной с его решением. Но оно должно быть решено мирным путем, иначе оно останется источником враждебного законодательства, может быть, враждебности еще более серьезного характера; и если будет принято такое решение, то только этот трибунал может принять решение. Конституция нашей страны возложила на Верховный суд Соединенных Штатов эту важную обязанность.
Первый вопрос, заданный в деле: имеет ли Конгресс право регистрировать банк?
Верно было сказано, что это вряд ли можно считать открытым вопросом, совершенно не предубежденным предыдущими действиями нации в отношении этого. Принцип, оспариваемый в настоящее время, был введен в очень ранний период нашей истории, был признан многими сменявшими друг друга законодательными собраниями и применялся судебным ведомством в случаях особой деликатности как закон, безусловно обязательный. . . .
Оспариваемая власть осуществлялась первым Конгрессом, избранным в соответствии с настоящей конституцией. Законопроект об учреждении банка Соединенных Штатов не привлек ничего не подозревающего законодательного собрания и не прошел незамеченным. Его принцип был полностью понят, и ему противостояли с таким же рвением и умением. После сопротивления, сначала в честном и открытом поле дебатов, а затем в исполнительном кабинете, с таким настойчивым талантом, какой когда-либо испытывала какая-либо мера, и подкрепленного аргументами, которые убедили настолько чистые и разумные умы, насколько эта страна может похвалиться, это стало законом. Срок действия первоначального акта истек; но краткий опыт затруднений, которым отказ возродить его поставил правительство, убедил тех, кто был наиболее предубежден против меры его необходимости, и побудил принять настоящий закон. Не требовалось бы обычной доли бесстрашия, чтобы утверждать, что мера, принятая при таких обстоятельствах, была смелой и явной узурпацией, которой конституция не одобряла.
Эти наблюдения относятся к причине; но у них не создается впечатление, что, если бы вопрос был совершенно новым, закон был бы признан несовместимым с конституцией.
При обсуждении этого вопроса советник штата Мэриленд счел важным при построении конституции рассматривать этот документ не как исходящий от народа, а как акт суверенных и независимых государств. Было сказано, что полномочия общего правительства делегируются штатами, которые только и являются подлинно суверенными; и должно осуществляться в подчинении штатов, которые только и обладают верховной властью.
Было бы трудно поддержать это предложение. Конвент, составивший конституцию, действительно был избран законодательными собраниями штатов. Но инструмент, когда он вышел из их рук, был просто предложением, без каких-либо обязательств или претензий. Об этом было доложено существовавшему тогда Конгрессу Соединенных Штатов с просьбой о том, чтобы оно могло быть «представлено на съезд делегатов, избранных в каждом штате его народом по рекомендации его законодательного собрания, для их одобрения и ратификации. » Этот порядок действий был принят; и конвентом, Конгрессом и законодательными собраниями штатов документ был представлен народу. Они действовали в соответствии с этим единственным способом, которым они могут действовать безопасно, эффективно и мудро в этом вопросе, собравшись на соглашение. Верно, они собрались в своих отдельных Государствах — а где еще им было собираться? Ни один политический мечтатель не был настолько безумен, чтобы подумать о том, чтобы сломать границы, разделяющие штаты, и объединить американский народ в одну общую массу. Следовательно, когда они действуют, они действуют в своих состояниях. Но принимаемые ими меры не перестают от этого быть мерами самих людей и не становятся мерами правительств штатов.
Из этих конвенций конституция черпает всю свою силу. Правительство исходит непосредственно от народа; «предназначен и установлен» от имени народа; и объявляется рукоположенным, «чтобы образовать более совершенный союз, установить справедливость, обеспечить внутреннее спокойствие и обеспечить благословения свободы себе и своему потомству». Согласие штатов в их суверенном качестве подразумевается созывом конвенции и, таким образом, представлением этого документа народу. Но люди имели полную свободу принимать или отвергать его; и их действие было окончательным. Это не требовало подтверждения и не могло быть отвергнуто правительствами штатов. Конституция, принятая таким образом, имела полное обязательство и связывала суверенитеты штатов. . . .
этого факта по делу), подчеркнуто и действительно является правительством народа. По форме и по существу оно исходит от них. Его полномочия предоставлены ими и должны применяться непосредственно к ним и в их интересах.
Это правительство признано всеми одной из перечисленных сил. Принцип, согласно которому он может осуществлять только предоставленные ему полномочия, теперь общепризнан. Но вопрос о пределах фактически предоставленных полномочий постоянно возникает и, вероятно, будет возникать, пока существует наша система. . . .
Среди перечисленных полномочий мы не находим возможности создания банка или создания корпорации. Но в акте нет фразы, которая, подобно статьям конфедерации, исключает случайные или подразумеваемые полномочия; и который требует, чтобы все дарованное было подробно и подробно описано. Даже в 10-й поправке, составленной для того, чтобы успокоить разгоревшуюся чрезмерную ревность, опущено слово «явно» и заявлено только, что полномочия, «не делегированные Соединенным Штатам и не запрещенные Штатам, сохраняются за государствам или людям»; таким образом, вопрос о том, была ли конкретная власть, которая может стать предметом спора, делегирована одному правительству или запрещена другому, остается зависеть от справедливого толкования всего документа. Люди, составившие и принявшие эту поправку, столкнулись с затруднениями, вызванными включением этого слова в статьи конфедерации, и, вероятно, опустили его, чтобы избежать этих затруднений. Конституция, содержащая точную информацию обо всех подразделениях, которые допускает ее великая власть, и обо всех средствах, с помощью которых они могут быть приведены в исполнение, была бы частью многословия юридического кодекса и едва ли могла бы быть воспринята человеческий разум. Это, вероятно, никогда не будет понято публикой. Следовательно, его природа требует, чтобы были отмечены только его большие очертания, обозначены его важные объекты, а второстепенные ингредиенты, составляющие эти объекты, выведены из природы самих объектов. То, что эту идею поддерживали создатели американской конституции, следует не только из характера инструмента, но и из языка. Зачем еще были введены некоторые ограничения, содержащиеся в девятом разделе 1-й статьи? Это также в некоторой степени оправдано тем, что они не использовали какой-либо ограничительный термин, который мог бы помешать его справедливому и справедливому толкованию. Итак, при рассмотрении этого вопроса мы никогда не должны забывать, что мы излагаем конституцию.
Хотя среди перечисленных полномочий правительства мы не находим слова «банк» или «инкорпорация», мы находим великие полномочия устанавливать и собирать налоги; занимать деньги; регулировать торговлю; объявлять и вести войну; и поднимать и поддерживать армии и флоты. Меч и кошелек, все внешние сношения и немалая часть промышленности нации вверены ее правительству. Никогда нельзя делать вид, что эти огромные силы влекут за собой другие, менее важные, просто потому, что они ниже. Такая идея никогда не может быть выдвинута. Но можно с полным основанием утверждать, что правительству, наделенному столь широкими полномочиями, от надлежащего осуществления которых так жизненно зависят счастье и процветание нации, должны быть также предоставлены достаточные средства для их осуществления. Получив власть, в интересах нации облегчить ее выполнение. В их интересах и нельзя предполагать, что это было их намерение, затруднить и затруднить его выполнение, удерживая наиболее подходящие средства. . . требуют этого), что вменяет создателям этого документа, предоставляя эти полномочия для общественного блага, в намерение воспрепятствовать их осуществлению, отказывая в выборе средств? Если, действительно, таков мандат конституции, нам нужно только повиноваться; но этот документ не претендует на перечисление средств, с помощью которых могут быть выполнены полномочия, которые он дает; он также не запрещает создание корпорации, если существование такого существа необходимо для полезного осуществления этих полномочий. Таким образом, вопрос о том, насколько далеко могут быть применены такие средства, является предметом справедливого исследования.
Не отрицается, что полномочия, данные правительству, подразумевают обычные средства исполнения. То, например, что получение дохода и его применение для национальных целей, признается, подразумевает способность перемещать деньги с места на место, как того могут потребовать потребности нации, и использовать обычные средства перевозки. Но отрицается, что у правительства есть выбор средств; или, что он может использовать наиболее удобные средства, если для их использования необходимо создать корпорацию. . . .
Правительство, имеющее право совершить действие и возложившее на него обязанность совершить это действие, должно, в соответствии с велениями разума, иметь возможность выбирать средства; и те, кто утверждает, что нельзя выбрать какие-либо подходящие средства, что исключается один конкретный способ достижения цели, берут на себя бремя установления этого исключения. . . . Полномочие создавать корпорации, хотя и относится к суверенитету, не похоже на право вести войну, взимать налоги или регулировать торговлю, великую существенную и независимую власть, которую нельзя рассматривать как второстепенную по отношению к другим полномочиям или использовать в качестве средство их выполнения. Это никогда не цель, ради которой используются другие силы, но средство, с помощью которого достигаются другие цели. . . . Сила создания корпорации никогда не используется сама по себе, но с целью осуществления чего-то другого. Таким образом, не усматривается достаточной причины, по которой оно не может считаться побочным по отношению к тем полномочиям, которые явно даны, если оно является непосредственным способом их выполнения.
Но конституция Соединенных Штатов не оставила право Конгресса использовать необходимые средства для выполнения полномочий, возложенных на правительство, на общее соображение. К его перечню полномочий добавляется принятие «всех законов, которые будут необходимы и уместны для осуществления вышеупомянутых полномочий и всех других полномочий, возложенных настоящей конституцией, на правительство Соединенных Штатов или на любой его департамент. »
Адвокат штата Мэриленд привел различные аргументы, чтобы доказать, что этот пункт, хотя и с точки зрения предоставления власти, не имеет такой силы; но на самом деле ограничивает общее право, которое в противном случае могло бы подразумеваться, выбирать средства для осуществления перечисленных полномочий. . . .
Почти все сочинения содержат слова, которые, взятые в строгом смысле, передают значение, отличное от того, которое явно подразумевается. Для правильного построения важно, чтобы многие слова, которые означают нечто чрезмерное, понимались в более смягченном смысле — в том смысле, который оправдывает обычное употребление. Слово «необходимо» относится к этому описанию. Он не имеет фиксированного характера, свойственного ему самому. Он допускает все степени сравнения; и часто связано с другими словами, которые усиливают или ослабляют впечатление, получаемое умом от безотлагательности, которую он импортирует. Вещь может быть необходимой, очень необходимой, абсолютно или незаменимой. Эти несколько фраз ни в коем случае не передают одну и ту же идею. Этот комментарий к слову хорошо иллюстрирует приведенный в баре отрывок из 20-го раздела 1-й статьи конституции. Мы думаем, что невозможно сравнивать приговор, который запрещает штату устанавливать «пошлины или пошлины на импорт или экспорт, за исключением того, что может быть абсолютно необходимо для исполнения его законов о инспекциях», с приговором, который уполномочивает Конгресс «делать все законы которые будут необходимы и уместны для осуществления» полномочий органов государственного управления, не чувствуя убежденности в том, что конвенция понимала себя как существенно изменяющую значение слова «необходимый», добавляя префикс слова «абсолютно». Таким образом, это слово, как и другие, употребляется в различных значениях; и при его построении следует принимать во внимание предмет, контекст, намерение человека, использующего их.
Пусть это будет сделано в рассматриваемом случае. Субъектом является казнь тех великих держав, от которых существенно зависит благополучие нации. Должно быть, намерение тех, кто дал эти полномочия, заключалось в том, чтобы обеспечить, насколько может гарантировать человеческое благоразумие, их благотворное осуществление. Этого нельзя было бы сделать, ограничивая выбор средств такими узкими рамками, которые не оставляли бы Конгрессу возможности принять любые средства, которые могли бы быть подходящими и благоприятными для достижения цели. Это положение содержится в конституции, рассчитанной на грядущие века и, следовательно, на приспособление к различным кризисам человеческой жизни. Предписать средства, с помощью которых правительство должно в будущем осуществлять свои полномочия, означало бы полностью изменить характер инструмента и придать ему свойства свода законов. Было бы неразумной попыткой предусмотреть с помощью непреложных правил потребности, которые, если их вообще можно было предвидеть, должны были быть видны смутно и которые лучше всего можно предусмотреть по мере их возникновения. Заявить, что не должны использоваться наилучшие средства, а только те, без которых предоставленная власть была бы ничтожной, значило бы лишить законодательную власть способности пользоваться опытом, применять свой разум и приспосабливаться к своему законодательству. к обстоятельствам. Если мы применим этот принцип построения к любой из полномочий правительства, мы обнаружим, что он настолько пагубен в своем действии, что мы будем вынуждены отказаться от него. . . .
Результатом самого тщательного и внимательного рассмотрения этого пункта является то, что, если он не будет расширен, он не может быть истолкован как ограничивающий полномочия Конгресса или ущемляющий права законодательного органа осуществлять свое суждение в выбор мер по осуществлению конституционных полномочий правительства. Если нельзя предложить никакого другого мотива для его введения, то достаточным является желание устранить все сомнения относительно права издавать законы в отношении той огромной массы побочных полномочий, которые должны быть задействованы в конституции, если этот инструмент не является великолепным. безделушка.
Мы признаем, как и все должны признать, что полномочия правительства ограничены и что их пределы нельзя преступать. Но мы думаем, что правильное построение конституции должно предоставлять национальному законодательному органу свободу действий в отношении средств, с помощью которых данные им полномочия должны осуществляться, что позволит этому органу выполнять возложенные на него высокие обязанности. наиболее выгодным для людей образом. Пусть цель будет легитимной, пусть она находится в рамках конституции, и все средства, которые подходят, которые явно приспособлены к этой цели, которые не запрещены, но соответствуют букве и духу конституции, являются конституционными. . . .
Если Конгресс при исполнении своих полномочий примет меры, запрещенные конституцией; или если Конгресс под предлогом осуществления своих полномочий будет принимать законы для достижения целей, не порученных правительству; это станет мучительной обязанностью этого трибунала, если дело, требующее такого решения, будет передано ему, сказать, что такой акт не был законом страны. Но там, где закон не запрещен и действительно рассчитан на достижение какой-либо из целей, возложенных на правительство, браться здесь за исследование степени его необходимости значило бы переходить черту, очерчивающую судебный отдел, и вступать на законодательном основании. Этот суд отказывается от всех претензий на такую власть.
После этого заявления едва ли нужно говорить, что существование государственных банков не может иметь никакого влияния на этот вопрос. В конституции не найти никаких следов намерения создать зависимость правительства Союза от правительств штатов для осуществления возложенных на него великих полномочий. Его средства адекватны его целям; и только на эти средства ожидалось, что она будет полагаться для достижения своих целей. Навязать ему необходимость прибегать к средствам, которые он не может контролировать, которые может предоставить или удержать другое правительство, сделало бы его курс ненадежным, результат его мер неопределенным и создал бы зависимость от других правительств, что могло бы разочаровать его самое важное. конструкции и несовместимы с языком конституции. Но если бы это было иначе, выбор средств подразумевает право выбирать национальный банк, а не банки штатов, и только Конгресс может проводить выборы.
После самого тщательного рассмотрения этот суд пришел к единодушному и решительному мнению о том, что акт об учреждении Банка Соединенных Штатов является законом, принятым в соответствии с конституцией, и является частью высшего закона земля. . . .
Суд считает, что акт об учреждении банка является конституционным; и что полномочия по открытию филиала в штате Мэриленд могли бы должным образом осуществляться самим банком, мы приступаем к исследованию —
2. Может ли штат Мэриленд, не нарушая конституции, облагать налогом эту отрасль?
Что сила налогообложения имеет жизненно важное значение; что он сохраняется за штатами; что оно не ограничивается предоставлением аналогичных полномочий правительству Союза; что это должно осуществляться одновременно двумя правительствами: это истины, которые никогда не отрицались. Но таков первостепенный характер конституции, что признается ее способность вывести любого субъекта из-под действия даже этой власти. Штатам категорически запрещается налагать какие-либо пошлины на импорт или экспорт, за исключением тех, которые могут быть абсолютно необходимы для выполнения их законов о инспекциях. Если обязанность этого запрета должна быть признана, то тот же первостепенный характер, по-видимому, удерживает, как он, безусловно, может удерживать государство от такого другого осуществления этой власти; так как по своей природе несовместимо и противоречит конституционным законам Союза. . . .
На этом основании адвокат банка предъявляет свои требования об освобождении от права штата облагать налогом свои операции. На этот случай нет четкого положения, но утверждение было поддержано принципом, который так всецело пронизывает конституцию, так перемешан с составляющими ее материалами, так переплетен с ее паутиной, так слит с ее текстурой, что невозможно отделить от него, не разорвав его в клочья.
Этот великий принцип состоит в том, что конституция и законы, принятые в соответствии с ней, являются высшими; что они контролируют конституцию и законы соответствующих штатов и не могут контролироваться ими. Из этого, что можно назвать почти аксиомой, в качестве следствий выводятся другие положения, от истинности или ошибочности которых и от их применения к данному случаю должна была зависеть причина. Это, 1-й. что способность создавать подразумевает способность сохранять. 2-й. Что способность разрушать, если ею владеет другая рука, враждебна и несовместима с этими силами созидания и сохранения. 3д. Там, где существует это противоречие, высшая власть должна контролировать, а не уступать той, над которой она высшая. . . .
То, что власть штатов взимать налоги может быть использована для ее уничтожения, слишком очевидно, чтобы ее отрицать. Но налогообложение считается абсолютной властью, которая не признает никаких других ограничений, кроме тех, которые прямо предписаны конституцией, и, подобно суверенной власти любого другого вида, доверяется усмотрению тех, кто ее использует. Но сами условия этого аргумента признают, что суверенитет государства в самой статье налогообложения подчинен конституции Соединенных Штатов и может контролироваться ею. Насколько он контролируется этим инструментом, должно быть вопросом конструкции. При построении этой конструкции не может быть допустимо ни одного недекларированного принципа, который противоречил бы законным действиям верховного правительства. Сама суть господства состоит в том, чтобы устранить все препятствия для его действий в пределах его собственной сферы и таким образом видоизменить любую власть, которой наделены подчиненные правительства, чтобы освободить свои собственные действия от их собственного влияния. Этот эффект не нужно формулировать в терминах. Оно так вовлечено в декларацию о превосходстве, так неизбежно подразумевается в нем, что его выражение не может сделать его более определенным. Поэтому мы должны иметь это в виду при толковании конституции.
Аргумент со стороны штата Мэриленд заключается не в том, что штаты могут прямо сопротивляться закону Конгресса, а в том, что они могут осуществлять свои признанные полномочия в отношении него, и что конституция оставляет им это право в уверенности, что они не будет злоупотреблять.
Прежде чем мы приступим к рассмотрению этого аргумента и подвергнем его проверке конституцией, мы должны позволить высказать несколько соображений о характере и объеме этого первоначального права налогообложения, которое, как признается, остается за штатами. . Признано, что право облагать налогом людей и их имущество необходимо для самого существования правительства и может быть законно осуществлено в отношении целей, к которым оно применимо, в той предельной степени, в которой правительство может это осуществить. Единственная защита от злоупотребления этой властью находится в самой структуре правительства. При введении налога законодательная власть воздействует на своих избирателей. . . .
Суверенитет Государства распространяется на все, что существует по его собственной власти или введено таким образом с его разрешения; но распространяется ли оно на те средства, которые используются Конгрессом для осуществления полномочий, возложенных на этот орган народом Соединенных Штатов? Мы считаем очевидным, что это не так. Эти полномочия не даны народом одного государства. Они даны народом Соединенных Штатов правительству, чьи законы, принятые в соответствии с конституцией, объявлены высшими. Следовательно, народ одного государства не может предоставить суверенитет, который будет распространяться на него.
Если мы измерим власть налогообложения, закрепленную в штате, по степени суверенитета, которым обладает народ одного штата и который может передать его правительству, мы получим понятный стандарт, применимый к каждому случаю, к которому эта власть может применяться. У нас есть принцип, который оставляет право облагать налогами людей и имущество штата неприкосновенными; который оставляет штату распоряжаться всеми его ресурсами и делает вне его досягаемости все те полномочия, которые народ Соединенных Штатов возлагает на правительство Союза, и все те средства, которые предоставляются с целью осуществление этих полномочий. У нас есть принцип, безопасный для Штатов и безопасный для Союза. Мы избавлены, как и должно быть, от столкновения с суверенитетом; от вмешивающихся сил; от противоречия между правом одного правительства разрушать то, что признано за другим правом строить; из-за несовместимости права одного правительства уничтожать то, что другое имеет право охранять. Нас не доводят до запутанного расследования, столь неподходящего для судебного ведомства, какая степень налогообложения является законным использованием, а какая степень может составлять злоупотребление властью. Попытка использовать его на средства, используемые правительством Союза во исполнение конституции, сама по себе является злоупотреблением, потому что это узурпация власти, которую народ одного штата не может дать.
Таким образом, исходя из справедливой теории, мы обнаруживаем полную несостоятельность этого первоначального права облагать налогом средства, используемые правительством Союза для осуществления своих полномочий. Право никогда не существовало, и вопрос о том, отказались ли от него, не может возникнуть.
Но, пока отказываясь от этой теории, давайте возобновим исследование, могут ли эти полномочия осуществляться соответствующими штатами в соответствии со справедливым построением конституции?
Право облагать налогом предполагает право разрушать; что сила разрушения может победить и сделать бесполезной силу созидания; что существует явное отвращение в предоставлении одному правительству права контролировать конституционные меры другого, которое другое, в отношении этих самых мер, объявляется верховным над тем, которое осуществляет контроль, — это утверждения, которые нельзя отрицать. . Но все несоответствия должны быть примирены магией слова УВЕРЕННОСТЬ. Налогообложение, говорят, не обязательно и неизбежно разрушает. Довести его до крайности разрушения было бы злоупотреблением, допущение которого уничтожило бы то доверие, которое необходимо любому правительству.
Но это случай уверенности? Доверили бы народ одного штата народу другого власть контролировать самые незначительные операции правительства своего штата? Мы знаем, что они не будут. Почему же тогда мы должны предполагать, что народ одного государства должен быть готов доверять народу другого государства право контролировать действия правительства, которому они доверили свои самые важные и самые ценные интересы? Только в законодательном органе Союза представлены все. Таким образом, народ может доверять только законодательному органу Союза, обладающему властью контролировать меры, касающиеся всех, в уверенности, что им не будут злоупотреблять. Таким образом, это не случай доверия, и мы должны рассматривать его так, как оно есть на самом деле.
Если мы применим принцип, за который ратует штат Мэриленд, к конституции в целом, мы обнаружим, что он способен полностью изменить характер этого документа. Мы обнаружим, что оно способно свести на нет все меры правительства и повергнуть его к ногам штатов. Американский народ провозгласил свою конституцию и законы, принятые в соответствии с ней, высшими; но этот принцип фактически передал бы верховенство Штатам.
Если Штаты могут облагать налогом один инструмент, используемый правительством при исполнении своих полномочий, они могут облагать налогом любой другой инструмент. Они могут облагать налогом почту; они могут облагать налогом монетный двор; они могут облагать налогом патентные права; они могут облагать налогом бумаги таможни; они могут облагать налогом судебный процесс; они могут облагать налогом все средства, используемые правительством, до излишества, которое сведет на нет все цели правительства. Это не было задумано американским народом. Они не стремились сделать свое правительство зависимым от штатов. . . .
Суд уделил этому вопросу самое пристальное внимание. Результатом является убежденность в том, что штаты не имеют права ни путем налогообложения, ни каким-либо иным образом задерживать, препятствовать, обременять или каким-либо образом контролировать действие конституционных законов, принятых Конгрессом для осуществления полномочий, возложенных на органы государственного управления.
Leave A Comment